Гипнотические струны

 Давно это было. В прошлом веке, точнее, в 64 году, в июне. Был я тогда до безобразия молод,  жизнь казалась прекрасной,  любые проблемы решались влет, хотя не только мобильников, простых-то телефонов практически ни у кого не было. Жил я тогда в Казахстане, работал учителем музыки и пения в одной из школ крупного областного центра. Вот именно это обстоятельство и позволило мне стать свидетелем,  а в некоторой степени  и участником истории, которую я хочу поведать.   
        В те годы в  школах широко практиковалось трудовое воспитание школьников,  которое заключалось в привлечении их к коллективному общественно-полезному труду. Тогда это так называлось.  Ученики определенных классов комплектовались в сводные бригады и направлялись в  подшефные совхозы, которые, как правило, располагались  поблизости от города. Сформировали такую бригаду из учеников шестых-седьмых классов  и  в нашей школе,  поручили мне и еще одному учителю руководство этой группой, как самым молодым и еще не обремененным семьей коллегам,  и благополучно отправили на прополку овощных полей в ближайший совхоз, расположенный   в тридцати километрах от города.
        Теперь несколько слов о моем товарище,  который поехал  со мной. Поскольку он и есть главный герой этого рассказа, я остановлюсь на его описании несколько подробнее. Звали его Юрием,  он был несколько старше меня,  довольно высок, худощав, подвижен, носил шикарную кудрявую смоляную шевелюру.  К этой поре   уже успел окончить  художественное училище, занимался живописью и одновременно работал в нашей школе учителем рисования. Между нами довольно скоро установились   приятельские, скорее даже дружеские отношения.   В свободное время  мы часто   встречались  у меня дома.   Он превосходно владел семиструнной гитарой, имел от природы  поставленный баритон,  и из окон моей квартиры часто можно было услышать  русские романсы  и  старинные  народные песни, которые мы  с удовольствием пели на два голоса  под  аккомпанемент гитары и пианино.
        Однако, вернемся к нашим школьникам и совхозным будням.  Трудились ребята всего четыре часа в день, а  остальное время мы посвящали отдыху. Шастали по окрестностям, это у нас  называлось знакомством с родным краем,  загорали и купались в местной речке, вечерами на площадке возле общежития разжигали небольшой костер. Пели песни, рассказывали различные истории, короче, не скучали. Отбой всегда строго по распорядку в 10 часов вечера.
         Вместе с нами  в общежитии жили и ребятишки из других школ города, с ними тоже были руководители, такие же как,  мы с Юрием.  Прошло уже дня четыре, все  перезнакомились, быт  вроде устоялся,  и никаких намеков на приключения на горизонте даже и в помине не было. Как вдруг…   Ох, уж эти вдруг!.. Однажды мы  вернулись с поля, пообедали и пришли всей командой в общежитие, намереваясь  после небольшого отдыха отправиться на речку загорать. В это время к зданию подъехали два или три автобуса и из них высыпали пацаны и девчонки какой-то другой школы. Вместе с ними приехали и две учительницы.  Одна была  довольно пожилой дамой, а  вторая оказалась молоденькой  блондинкой ослепительной красоты.  Я в те годы к блондинкам был абсолютно равнодушен и к чарам оной леди отнесся без пиетета и восторга, но с моим Юрием случилось нечто вроде небольшого ступора, постепенно переходящего в плохо управляемый транс. Он на глазах буквально поглупел, стал косноязычен и смотреть мог только в направлении прибывшей красавицы, у него даже движения тела неуловимо изменились, в них появились некие нервические черточки.
          Приезжие начали устраиваться, обживаться, расквартировываться. Зрелище и событие это мало кого интересовало и мы направились на берег, но мой друг и коллега почему-то   посчитал,  что в данный момент его первый и самый святой долг -  помочь  вновь прибывшим. Мешать проявлять гуманизм и альтруизм я ему  не стал,  и мы отправились, как вы понимаете, по своим очень важным купальным делам.
          К ужину  вернулись прямо к совхозной столовой, где нас всех, надо сказать без ложного преувеличения,  очень вкусно кормили местные тети-поварихи. Вновь прибывшие школяры  вместе со своими наставницами были уже там, там же неподалеку  обретался и  мой друг.  Узнать его было довольно трудно. Он плохо понимал, что я ему говорил, отвечал невпопад, короче, был не совсем адекватен, а если говорить точнее,  совсем не адекватен.  Я понял, что все хлопоты по надзору за нашими общими подопечными с этого дня возложены на меня и только на меня, потому что  друг мой по причине  внезапно развившегося сердечного недуга  довольно серьезно пострадал,  и трудоспособность его вызывала у меня большие сомнения.  С этого дня всё его внимание и на поле, и в общежитии,  и в столовой, и даже на речке  было направлено только на эту красавицу. Он предпринимал отчаянные попытки   привлечь ее благосклонность, но все его старания были тщетны. Объект поклонения был не только холоден, но еще и позволял себе в несколько   небрежно-высокомерной манере  отвергать  и игнорировать все оказываемые  Юрием   знаки внимания. Старания моего друга завоевать хотя бы мимолетный признательный взгляд гордой,  и,  по всей видимости,  избалованной вниманием поклонников, красавицы оставались тщетными,   крепость была неприступна. 
          Так продолжалось несколько дней. Подошла суббота, дело шло к вечеру.  Потерявший всякий покой Юрка вдруг подошел ко мне и сказал:  «слушай, давай съездим в город за моей гитарой». Кстати, я забыл сказать, что был в те годы заядлым мотоциклистом и без мотоцикла бывал  только в кровати, в остальных местах мой верный мустанг  всегда был со мной.  Езды до города было несколько минут, столько же обратно…,короче на все про все нам потребовалось чуток больше часа. Я попросил знакомого преподавателя присмотреть за моими «стрижами» и мы помчались за гитарой.
        Возвратились    практически к ужину, я принял свою команду под крыло и все пошло своим обычным чередом.  Юрки на ужине не было. Вернувшись  из столовой и зайдя в комнатку, где мы с ним обретались, я увидел на столе наполовину пустую бутылку вина и моего героя, настраивавшего свою гитару. До этого я никогда его и алкоголь вместе не видел. Посмотрел на него вопросительно, он ничего не ответил, вылил остатки вина в раковину умывальника, взял гитару и вышел из комнаты.
        Через пару минут я услышал звуки гитары с улицы.  Я вышел. Юрий сидел на скамеечке перед входом общежитие и играл, играл не глядя ни на кого и  не обращая внимания на то, что творилось вокруг. А вокруг потихоньку-помаленьку стягивался народ из наших школьников, из местной молодежи; были замечены и преподаватели, кои трудились вместе с нами. Гитара звенела, гитара пела, гитара плакала… Юрка играл музыкальную пьесу  «Сон кузнеца». Я много раз слушал ее в его исполнении, но подобного не слышал никогда….Казалось, звучала не одна, а  две, три гитары. И даже тихие обычно флажолеты во второй части,  на этот  раз были звонкими, как молоточки  мастера  в сельской кузнице. Закончив одну вещь, наш гитарист почти без перерыва начинал вторую, третью…струнные звуки буквально заполонили всё пространство. Возле игрока собрались все,  кто мог и не мог… наконец,  появилась и наша героиня.
           Слушатели сидели, как зачарованные. Темнота уже сгустилась,  и только свет фонарей освещал нашу  компанию… Вдруг Юрий прекратил играть, резко прикрыл пальцами звучащие струны, посидел несколько секунд и запел. Его красивый баритон с еле заметной хрипотцой поплыл над притихшими слушателями и буквально с первых звуков очаровал  нашу разношерстную аудиторию… Песни сменяли одна другую,  он все пел, пел, и пел.  Я и раньше знал, что его репертуар обширен, но он и здесь продолжал  сегодня меня  удивлять… Все сидели не шелохнувшись, слушали, как завороженные; был забыт распорядок дня, время уже перевалило за двенадцать ночи, а он все пел,  гитара  волшебно и нежно вторила  его голосу. Неизвестно, не помню, сколько времени это продолжалось.  Внезапно Рита (так звали нашу героиню) встала и пошла молча в степь, секунд через тридцать-сорок  и наш герой,  оборвав пение, пошел в том же направлении.  Слушатели тихо, почти бесшумно,  разошлись по своим местам, и  ночная тишина, наконец, вступила в свои права. 
         На следующий день, а это было, если вы помните,  воскресенье, на работу идти было не нужно,  все просыпались позже обычного на целый час. Когда я встал, Юрки еще не было… Он пришел часа через полтора, положил гитару и,  ни слова не говоря, лег спать. С этого дня наши герои были неразлучны. Они не видели и не слышали никого и ничего, в мире их было только двое.
         Через неделю наше трудовое воспитание закончилось. Мы благополучно вернулись в город. Детишки побежали на свои законные каникулы, а я ушел в не менее законный отпуск. Через несколько дней приятель мой зашел ко мне домой и сказал, что они с Ритой решили пожениться, получили  совместное направление в школу одного райцентра неподалеку от Темиртау и послезавтра уезжают. Мы тепло попрощались,  и так получилось, что я его уже никогда больше не встречал.
          Года через три или четыре мне случилось поехать  с приятелями в те места, куда  уехали жить наши герои, на рыбалку.  Вечером, когда  мы сидели  у костра за ухой,  к нам подошел один из местных жителей. Пригласили  его к костру, налили ухи. Зашел разговор о том, о сем, как это водится в подобных случаях,  и тут я вспомнил про своего приятеля. Спросил, не  знает ли наш гость таких-то людей? Отчего же, -  отвечал тот, -  очень даже знал, работали они у нас в школе, да и жили от меня совсем не далеко. Очень уж они преданны друг другу были. Все вместе, да вдвоем. Шагу друг без дружки никуда ступить не могли.  Многие на такую любовь завидовали, редко подобное в наше время видеть доводится.  А сейчас где они, что с ними? История тут, сказал гость, весьма печальная получилась. Года через полтора-два, как они приехали, что-то наша красавица чахнуть начала, худела прямо на глазах. Признали у нее роковую болезнь, саркому легких .  Возили ее в больницу. Потом вернулась она.  Совсем больная.  Он от неё никуда не отходил, а она таяла прямо на глазах. Изошла  на нет очень быстро и умерла, говорят, практически у него на руках.  Муж ее, похоронив супругу,  с горя почернел весь и уехал от нас. Куда,  не ведаю.
          Вернувшись в город,  я пытался навести справки о Юрии через общих знакомых, но никто из них о нем ничего не знал и сказать не мог.