Подарок для Змея Горыныча

В то утро Горыныч был не в духе. И все-то у него спозаранку не ладилось! И хвост отлежал, и спина затекла, и сон некстати приснился! Вообще-то Горыныч любил спать за Акимкиной баней – это лешего в наших лесах так зовут, Акимкой, - и тепло там, и сухо, и просторно. А в тот день – ну все неладно было!

Накануне Ягишна, баба Яга, то есть, говорит, мол, слетай-ка, Горыныч, по дружбе старой к соседу голландскому, троллю Эдику! Надо бы проведать, как там он поживает, может, и в гости бы заглянул, коли желание есть, в картишки перекинуться.

Горыныч-то и рад стараться! Взмыл к облакам – и скорехонько до Эдика долетел. Так, мол, и так, Ягишна кланяется тебе да в гости пожаловать просит. Эдик захлопотал, забеспокоился – как же я без подарка-то в гости полечу? Никак нельзя! И велел Горынычу на следующей неделе прилетать.

Вроде бы, все чин чином, все порядочно. Ягишне Горыныч слова Эдиковы передал – да и снова за Акимкину баню – шасть! И вот тут как раз и случилось то, чего Горыныч всегда боялся: во все три его головы стали приходить мысли! А головы у Змея имели каждая свой несносный характер! Горыныч их даже по именам называл – Левая, Правая и Умная.

Левая голова обладала строптивым нравом, всегда вынашивала каверзные замыслы и скандалила по любому поводу. Правая же, отличалась крайне вспыльчивым и задиристым характером, запоминала обиды и подолгу их припоминала. А Умная, как могла, примиряла Левую и Правую, но была очень категоричной в своих суждениях и не выносила никакой критики! Горыныч, бедный, совсем с ними извелся!

Вот и сегодня с утра – пожалуйста! Мало того, что Правая всю ночь зудела – мол, солидный Змей, полноценный Дракон, а бегаешь, как мальчик на побегушках! «Горыныч, слетай туда! Горыныч, надо по-быстренькому!»

- Тебе же, окромя, как «Горыныч! Дружище! Спасибо!» никто и слова благодарного не сказал! – до утра кипятилась Правая.

- Так разве, это плохие слова-то? – неуверенно возражал Горыныч.

- А толку-то в них? – не унималась Правая. – Это чай, не подарок! На комод не поставишь и за ужином не съешь!

- А у меня и комода-то нету!

- Вот! У тебя даже комода нету! А что не нажил до сих пор? Чем ты хуже других? У тебя и дома-то своего нету! Живешь у лешего за баней! Тебе велели – ты и слетал! А поговорить? Что уж, если Змей, так слова доброго не сказать?

Под утро Правая угомонилась, и Горыныч наконец-то уснул. Зато, лишь только первые лучи солнца озарили верхушки деревьев, запела свою песню Левая!

- Дрыхнешь, небось? И все тебе ни по чем! А то, что я всю ночь глаз не сомкнула из-за этой общипанной курицы Правой? Об этом ты, Змеище, не думаешь? У меня теперь круги под глазами будут! Как я на люди покажусь?
Горыныч протер глаза на всех головах по очереди. Сел. Прислушался к себе. Левая голова, в самом деле, немного побаливала. Но стоит ли из-за пустяка такой шум поднимать? А ведь сон-то как раз какой-то снился! Хороший…

- Давай-давай! – шипела Левая. – Слушай до полночи, что тебе Правая плетет, а меня вообще можешь ампутировать, все равно, я тебе не нужна!

- Ам-пу… Чего? – сон окончательно улетучился. Горыныч был раздосадован.

- Всё! Замолчали все! – подала свой голос Умная. – И без ваших склок тошно!

С теми самыми словами Горыныч схватил пустое, совсем еще новое ведро, коим Акимка воду в баню носил, и напялил его на Умную голову:

- Всё! Знать вас больше не хочу!

Правая и Левая надули губы и отвернулись каждая в свою сторону.

- Горыныч! – Акимка заглянул за баню – Иди чай пить! С малинишным вареньем!

- Не буду! Не охота что-то! – буркнул из-под ведра Змей.

- Не будеееешь??? – леший оторопел – Как это не будешь? И даже с вареньем не будешь?

- Не буду! И весь сказ! – рыкнул Горыныч, подпирая двумя лапами Умную голову.

- А ты ведро-то сыми? - Акимка пошарил лапищей в бороде, достал оттуда брусничку, задумчиво сунул ее в рот, посмотрел на сверкающее в солнечных лучах, ведро,  покачал головой и попытался продолжить разговор:

-  Не дозрела еще… Ты, Горыныч, того… Ты почему-то расстроился весь…

Левая голова Горыныча презрительно фыркнула и самодовольно произнесла:

- Вот это ты, Акимка, верно говоришь - РАС-ТРОИЛСЯ!

- В том-то и беда! Никакого сладу! – поддакнула ей Правая.

- В общем, не будем мы чай пить! У нас РАС-ТРОЕНИЕ случилось! Ты иди себе, Акимка! – вынесла, не вылезая из-под ведра, свой вердикт Умная.

- Горыныч! – Акимка проникся сочувствием. – Ты чего? Может, тебе чего надо? Так ты скажи! А? Горыныч?

- Эх, Акимка, Акимка, - Змей глубоко и надрывно вздохнул. – Хорошо тебе! У тебя башка-то, хоть взбалмошная, да одна! А мне нужна ГАРМОНИЯ!

- Гармония? Да куды ж тебе еще и гармонию? Ты ведро-то сыми! А, Горыныч?

*****

Тяжело ступая лапами по молодой еловой поросли, Горыныч брел по лесу в неизвестном направлении, что называется, куда глаза глядят. А  глаза у Змея глядели в разные стороны, тем более, что глядеть могли только Левая и Правая головы, потому что Умная не желала вылезать из Акимкиного ведра! В общем, все три головы окончательно рассорились, и каждая была занята своими мыслями.

«Меня, все равно, никто не любит! – думала Левая. – Я всегда сама крайняя! То есть, левая крайняя! Никому и дела нет до меня! Еще эта змейская башка – Правая, меня до нельзя изводит, а он, Змеище, даже не заступился за меня ни разу! Ишь! Напялил ведро и думает, спрятался!»

«Ягишнинский подкаблучник! – выводила рулады Правая. – Но ведь Ягишна-то отродясь  каблуков не носит! А чего у ей там? Лапти? Точно – лыковые! Тогда – подлапотник! Ягишна, че ни скажет – он туды, сломя голову, мчится! Точнее – сломя все три головы! Да еще эта заноза Левая! А я всегда крайняя! Справа крайняя! А посередине – ведро!»

«Как, должно быть, хорошо тому, у кого одна голова! – отчаянно восклицала Умная. – Ни тебе спору, ни тебе разногласий! Даже когда болит голова – так хоть одна! А тут же, ну, никакого сладу! Одна болит, другая канючит, а третья должна за обеими приглядывать! Надоело! Вот пусть сами за собой приглядывают, а мне и в ведре хорошо! Одни шишки у меня из-за этого РАС-ТРОЙСТВА! Оскомину сразу на всех зубах уже набил!»

Огромная еловая шишка сорвалась с ветки и свалилась прямиком на ведро! Баммм! Горыныч даже присел от неожиданности и треснулся ведром о березу. Он приподнял ведро за край,  сгреб с земли нахальную колючую шишку, повертел ее в лапах, потрогал вскочившую, совсем новенькую, и остро саднившую, шишку на лбу и, наконец, разозлился!

«Вот я тебя!» – громко подумала Умная. И Змей от досады сунул еловую шишку в пасть и плотно сжал челюсти! «Тресь!» - раздалось за щекой. Горыныч замер. Левая и Правая на редкость дружно уставились на Умную.

Медленно и осторожно Змей Горыныч вытащил из пасти Умной головы сначала помятую, но по-прежнему колючую, еловую шишку, и сердито зашвырнул ее в кусты. А потом с глубокой скорбью выплюнул на ладонь огромный, изогнутый изящным крючком, коренной зуб.

Все три головы с сожалением смотрели на раскрытую ладонь.

- Доигрался? – нарушила молчание Правая. – Неча шишки в пасть совать! Лучше бы ведро снял!

- И что теперь? – Левая сокрушенно раскачивалась из стороны в сторону. – Можить, к Ягишне? Она, глядишь, обратно приспособит? Али колдонет чего-нить?

- Спрошу у Ягишны, - прошепелявила Умная, трогая языком пустую десну. – Только, кажись, она зубы взад не вставляет…

Горыныч аккуратно завернул зуб в лист лопуха и сунул под чешуйчатую пластину на брюхе.
- У тебя не только комода, у тебя даже карманов нету! – незамедлительно съехидничала Правая.

- А на кой шиш драконам карманы! – огрызнулась Умная, и Змей снова нахлобучил на нее Акимкино ведро..

Вдруг издалека, из самой глухомани, где сухостой утопает по пояс в болоте, послышался тоненький писк, похожий на чей-то плач. Левая голова повернулась на звук и шмыгнула носом.

- Перестань скулить! – рявкнула Правая, злобно зыркнув на Левую.

- Это кто скулит? Нечего на меня тут попусту зубами лязгать! – огрызнулась Левая.

- Цыц! Обе! – Умная вытянула шею и прислушалась.

- Ты ведро-то сыми! – хором прошипели Левая и Правая.

Но Умная упрямо ведро не снимала.

Откуда-то из глубины бурелома, раздавалось надрывное всхлипывание. Голосок был эдакий тоненький, почти что прозрачный.

- Тогда, кто бы это мог быть? – задумчиво потянула ноздрями Правая. – Раз не ты, то кто?

- На своих, кажись, не похоже, - засипела в такт ей Левая.

- На кого, на своих-то? Это кто ж из своих так пишшать станет?

- А не один шиш разницы-то?

- А давай пойдем, поглядим! Поди, не страшнее, чем МЫ! – и Змей прямиком побрел скрозь бурелом,  ломая широкими  лапищами сырой валежник. И скоро добрался до края болота. Лапы стали вязнуть.

- Ах, ты, леший тя понеси! Акимка! – взвизгнула Левая. – Еще в прошлом годе обещался гать намостить!

- Да погоди ты! – шепотом отозвалась Правая. – Тут где-то рядом этот скулеж, не спугни!

Всхлипывание, и взаправду, стало громче, к нему еще добавилось  легкое похныкиваие. Горыныч остановился и принюхался – сквозь запах болотной тины тонюсенькой струйкой пробивался аромат молока и меда. Змей озадачился и поскреб лапой ведро на Умной голове.

- Опять же, из своих ТАК никто не пахнет, - гулко изрекла Умная.

И вскорости под замшелым пеньком, вглядываясь в наплывающие сумерки, Горыныч кое-как приметил маленький съежившийся комочек в пестрой горошистой панамке, который усиленно шмыгал носом и всхлипывал. Змей навис над ним всей своей массой и стал пристально его разглядывать.

- Заяц, что ли? – скромно предположила Левая.

- Какой тебе, к лешему, заяц? Чего зайцам на болоте делать? – пророкотала в ответ Правая.

- А вам не один шиш разницы-то? Заяц-не заяц? Другое дело - чего он носом хлюпает? – задумчиво промычала из-под ведра Умная.

Вдруг комочек зашевелился, поднял голову и хлопнул на Горыныча огромными синими глазищами.

- Ух, ты! – обомлел Горыныч. – Вот это да! И никакой тебе не заяц!

- Нет, я не заяц, я - Маша, - тихонько пролепетал из-под пестрой панамки комочек.-  А ты кто? Дракон, что ли? И почему у тебя ведро на голове?

- Горынычи мы, - как можно ласковее просипел Змей. – Можно сказать, что и дракон, но все больше Змеем кличут. Трехглавым.

Комочек испуганно икнул.

- Да ты, Маша, меня не бойся!- продолжал изъясняться Горыныч. – Я же чего? Я же – ничего! Нешто, я злыдня какая? А ведро – это так, самовыражение… Ты лучше скажи , чего ты тут сидишь, в самом буреломе?

- Я за земляникой в лес пошла, - всхлипнула Маша,- Да вот заплутала…

- Это все Акимке пенять надо! – сердито проворчала Левая.

- Точно! – поддакнула ей Правая. – Это его, лешачье, дело  - буреломы разгребать!

Умная мурлыкнула под ведром, с удовлетворением констатируя примирение Левой и Правой.

- А у вас тут и Леший есть??? – испуганно пискнул комочек по имени Маша.

- А как не быть? Как можно в лесу без лешего? Это все одно, что дом без хозяина!

- Злой? Страшный? – синие глазищи снова захлопали ресницами.

- Зачем злой? – Горыныч пожал плечами. – Бестолковый маленько, ну, так это по молодости лет. А ежели его в речке пополоскать да на солнышке высушить – так и не страшный он вовсе! А ты, стало быть, Маша? А где ты, Маша, живешь?

- Не скажу! – в синих глазах набрякли слезы. -  Ты меня съешь! А ежели я тебе скажу, что в деревне, за сосновым бором живу, тогда ты и всех там съешь!

Горыныч оторопел. В трех его головах было пусто, хоть шаром покати. А в Умной еще и эхо от ведра звенело. От такой неожиданности Змей попятился и сел прямо в болото.

- Вот так всегда! – первой пришла в себя Левая. – Ни зА что, ни прО что…

- Это ты, заяц Маша, зря так,..- промямлила Правая.

- В общем, так, - Умная решила вопрос нахрапом, не выходя из ведра. – Есть я тебя не стану! И никого не стану! Это все наговоры ваши, деревенские! Я ведь и на зайцев-то  не охочусь уже давно! Ягишна говорит, от мяса одно РАС-ТРОЙСТВО в животе. А я и так весь РАС-ТРОЕНЫЙ! А чтоб еще и в животе…

- Да ты ведро-то сними! – Маша почти перестала бояться. - А почему ты расстроенный? Может, тебя кто обидел?

- Меня?! Да кто ж меня обидеть может? Это вот с ними, - Умная кивнула ведром  сначала влево, а потом вправо. – Ну, никакого договору не получается! И поэтому ведро не сниму! Я от них уединился!

- А ты и не договариваешься никогда! – обиженно фыркнула Правая.

- Уединился он! Только и знаешь, что цыкать на нас! – поддакнула Левая.

- Гармонии у нас нету… РАС-ТРОЕНИЕ одно…- подвела итог Умная.

Синие глазищи снова хлопнули ресницами. Слезы на них просохли.

- А можно, - Маша густо покраснела. – Можно, я тебя пожалею?

Горыныч поднялся на ноги, отряхнул с хвоста болотную тину, как-то неловко потоптался на чавкающей кочке и, совсем, как Акимка, пробормотал:

- Да чего уж там…

А потом спохватился:

- Вот что, Маша! Давай-ка будем выгребать отседа! Не то тебя тут не я – комары сожрут!

На одну ладонь Змей ловко подхватил девочку и потопал прочь от болота. Маленькие ручки крепко обхватили Умную голову за шею, и от этого Горынычу стало так тепло и уютно до самого кончика хвоста и до пяток задних лап. Левая голова прильнула к плечу, умиленно скалясь в улыбке, а Правая изо всех сил дунула на звенящую впереди комариную тучу, от чего она, то есть, туча, мелкой дробью посыпалась вниз.

- Ой! Как это ты так можешь? – Маша тоже заулыбалась. – Ну, с комарами-то?

- А это у нее зловонное дыхание! – съехидничала Левая - Комары, и те дохнут!

- У меня горячее дыхание! – почти что обиделась Правая. – А ни какое-то там «вонное»… Комары от жару падают!

- Это у тебя пылкий нрав! – засмеялась Маша.

- Точно! – ехидно согласилась Левая. – Очень уж ВС-ПЫЛКИЙ!

А Маша еще крепче обняла Горыныча за шею Умной головы, прижалась щекой к самой ключице и прошептала прямо под ведро:

- А я тебя, все равно, пожалею! Ты и не злой вовсе, потому что…

Горыныч обомлел от нахлынувшего на него счастья! Все три его головы оскалили зубы в блаженной улыбке, только Умная делала это втихомолку, под ведром. А где-то между животом и сердцем, словно маленький моторчик,  что-то зарокотало и заурчало на весь лес.

- Ой! Это ты урчишь? Горыныч? – Маша завертела головой, прислушиваясь к гулкому утробному урчанию. – А ты тогда и не Горыныч вовсе, а Мурыныч! Как наш кот! Только тебя больше и урчишь ты громче!

- Это потому, что ведро… Сплошная тебе гармония,… - проворковал Змей, - И никакого РАС-ТРОЕНИЯ…

*****

Огромная тяжелая капля упала на нос Правой головы Горыныча:

- Ой!

Левая повернулась и посмотрела на бестолково застывшую Правую:

- Не похоже на тебя! Ты чего? - тут вторая капля угодила Левой прямо промеж глаз. – Вот незадача! Куды ж мы с дитём теперь???

Змей заметался по просеке.

- Стоп! – Горыныч остановился, прикрывая Машу широкой лапой от усиливающегося дождя. – Будем срочно ДУМАТЬ. Только не вразнобой, а все разом!

- Да ты ведро-то сыми! Надо куды-нить спрятаться! – первая подала свой голос Левая.- Только прятаться тут некуды! Опять таки,  Акимкино упущение!

- Нету времени на Акимку пенять! – вторила ей Правая. – Сами сделаем, какую ни на есть крышу! Чтобы у-КРЫТЬ –ся можно было. Дитё же!

- Ты, Маша, вот чего, - Горыныч усадил девочку на пенек, под огромный лист лопуха, - Ты посиди тут пока, а мы как раз это самое у-КРЫТ-ие соорудим!

Змей замельтешил, засуетился, собирая сухие ветки и наваливая их кучей промеж двух берез. Скоро образовался настил, на который Горыныч взгромоздил огроменную охапку елового лапника. «Акимка бы ладный шалашик враз сообразил бы, - скакала по всем головам досадная мысль. – А у меня вот такая несуразица получается!» «А не один шиш разницы-то! – успокаивала другая, более проворная мысль. – Лишь бы сверху не капало!»  «И костер! Костер надо запалить! А то так и дитё застудить недолго!» – перебила всех третья, самая быстрая мысль.

Горыныч скороехонько приволок сухостоя, наломал дров и состряпал из них целую пирамиду.
- Ты что? Заблудился, Что ли? – Правая широко открыла глаза. – Сигнализировать собрался?

- А что тут такого? Много – не мало! – Левая обиженно поджала губы. – Можно и разгресть, ежели лишнее…

Горыныч обеими лапами зачерпнул с самого верху кучи средних размеров охапку дров и положил ее рядом.

- Вот и все. Остальное потом добавим. Пыхай!

Правая прищурила глаза и самозабвенно пыхнула жаром на охапку. Языки пламени весело запрыгали по дровишкам и костер вмиг разгорелся.

- Идем, Маша! – Змей подхватил девочку на руки. – Не то и вовсе промокнешь тут!

Бам! Бам! Бам! Бам! – гулко стучал по ведру дождик.

- Мурыныч! – Маша провела ладошкой по шее Умной головы. – Мурыныч, а ты ведро-то сними? А?

- Даже не проси! – отозвалась Левая.- Он у нас шибко упрямый!

- Что верно, то верно, - подхватила Правая. – Затворничает он. От нас затворничает!

Умная молчала и гулко сопела носом под ведром.

Змей Горыныч забрался в шалаш, обеими лапами прижал к себе Машу и заурчал. Вскорости гортань и грудь его накалились, согревая девочку ровным теплом.

Дождик уютно шуршал по лапнику, скатываясь вниз серебристой занавеской, костер горел ровно, чуть потрескивая, распугивал наступающую ночь. А Горыныч сидел в своем неуклюжем шалаше и покачивал на руках маленькую девочку Машу, что заблудилась в лесу, в буреломе, по Акимкиному недогляду. И такая внутри ГАРМОНИЯ образовалась! Змей весь размяк от счастья! Вот только ведро немного мешало…

- Мурыныч, - Маша пригрелась и почти уснула. – А ты меня завтра в деревню отведешь?

- А то как же! Непременно отведу!

- А я высоко летать боюсь…

- А мы пешком пойдем! Так даже лучше! Я тебя в аккурат к деревне выведу!

- Ладно, - Маша сладко потянулась. – А сейчас расскажи мне сказочку…

- ???? – Горыныч был сражен наповал, он даже раскачиваться перестал. – Сказочку?

Какую-такую сказочку?

-  Ну, Мурыныч! – не унималась Маша. – Ты же дракон! Расскажи мне сказку про принцессу! Про самую красивую! Ты же много принцесс видел, правда?
- Я???? Прынцес??? – озадаченный Змей Горыныч поскреб когтями ведро.

- Ну, Мурыныч! Ну, Мурыныч! Ну, расскажи! А я слово волшебное знаю! ПОЖАЛУЙСТА!

- Ну, уж коли волшебное… Ты, Маша, того, глазки-то закрывай, а я вспомню чего-нить, авось…

Маша устроилась поудобнее, подперла кулачком щеку и послушно закрыла глаза.

- Левая! Выручай! Дитё сказку требует! – громогласно зашептала Правая.

- Да где я тебе сказку возьму! – тихонько проскрипела Левая. – Разве что вот! Я начну, а ты думай продолжение! А потом ты сказывать будешь, а я – думать!

- А ты, Левая, у нас – Голова! Давай!

И Левая голова, задрав морду кверху, начала откуда-то издалека:

- В одном дремучем лесу жила себе Прынцеса… И ни тебе дороги вокруг, ни тропинки какой! Все позаростало напрочь.  Видать, леший в том лесу совсем безответственный был…

- Это какая ж тебе Прынцеса в дремучем лесу жить стала бы? – хрюкнула из-под ведра Умная.

- А какая ни на есть! Красавишна, в общем! – опровергла ее поползновение Правая. – И было у Прынцесы три головы…

- Ничего себе красавишна! – ведро надрывно зазвенело.

- А чем умничать тут, так ты лучше ведро сыми!

- Ну, Мурыныч! – Маша открыла глаза. – Не надо РАС-ТРАИВАТЬСЯ! Ты, и правда, снял бы ведро?…

И Горыныч как-то неожиданно вдруг согласился – на одной лапе он продолжал баюкать Машу, а второй аккуратно снял с Умной головы ведро и поставил его на землю.

- Ну, тады, значит, так, - загундела Умная, словно и спору-то никакого не было. – Была эта самая Прынцеса, красавишна! С одной головой! А по соседству жил молодой змей Горыныч! Вот это у него три головы было!  И охранял он Прынцесу от всякой там напасти…

- Это от какой напасти? – Левая задумалась. – Ну, там разбойники всякие? Да?

- И разбойники, и бездельники, и разные Прынцы. Кто только по лесу не шастает!

- И решил один Добрый Молодец Прынцесу в жены себе взять! – выпалила Правая.

- Это как это взять? Не спросясь, что ли? – ахнула Левая.

- То-то и оно, что не спросясь! И Прынцеса разобиделась вся – как так, мол, я же не какая-нибудь там кикимора, а красавишна!

- А по-твоему, ежели кикимора, так и спрашивать не надо? Ты поди-ко, у Верхнего болота сделай чего, не спросясь! Тамошние кикиморы тебе такого устроят!

- Да ладно! Сказка же! Значит так, чего там у нас дальше?

- А дальше ихний Змей стал Добру молодцу пенять – Чего, мол, нахрапом лезешь? С мечом? Надо бы с девкой, с Прынцесой, то есть,  сперва вопрос согласовать!

- Ага! А Молодец – в крик! Это ты, мол, Змей, Прынцесу-красавишну с толку сбиваешь! Я за то тебе сейчас голов-то поубавлю! И ну на Змея с мечом!

- Точно! Только Прынцеса, как только потасовку узрела, сразу на весь лес заголосила – Топай, давай, Молодец, отсель! А не то я на тебя лешего спущу!

- Ш-ш-ш-ш! – зашипела Левая. – Хватит сказок! Спит уже Маша-то…

- И верно, спит, - Правая облегченно вздохнула.

Высоко, по макушкам деревьев, гулял ветер. А дождь тонкими и звонкими нитями-бусами скатывался на землю.

- Вот и ведро пригодилось, - задумчиво проговорила Умная. – Завтра с утреца чайку вскипятим…

Левая и Правая переглянулись и дружно уставились на ведро:

- Ну, полная тебе  ГАРМОНИЯ…

*****

Солнце уже поднялось высоко, когда Горыныч с Машей вышли из лесу на проселочную дорогу.

- Тут уже и до деревни рукой подать, - вздохнул Горыныч. – Хорошо, с тобой, Маша!

- Это потому, что у тебя, Мурыныч, настроение хорошее! – засмеялась Маша.

- Верно! – Умная встрепенулась – НАС ТРОЕ! То есть, когда нам всем троим хорошо, значит у нас хорошее НАС-ТРОЕ-ние!

- Ага! А когда мы на кого обозлимся, тогда получится плохое НАС-ТРОЕ-ние! – поддакнула Правая.

- Вот-вот! А когда мы каждая сама по себе рычим, тогда выходит, что РАС-ТРОЕ-ние! – подала свой голос Левая.

Так они себе и шли потихонечку, Маша ромашки у дороги собирала, а Горыныч пустым ведром гремел на ходу. Вдруг, откуда ни возьмись, из-за кривой березы, выскочил на дорогу, молодец-не молодец – так полтора вершка с кепкой! И ну на Змея орясиной махать!

- Я тебе, Змей-змеище, бошки-то поотбиваю!

Горыныч поглядел на молодца – пухленький, белобрысый, голос, что у петуха, кукарекает. Зато запалу – на трех богатырей хватит! «А ничего себе молодец вырастет, - подумал Горыныч. – Как он такую здоровенную жердь в руках-то держит? Видать, какая-никакая силенка есть, коли так размахался!»

- Эй! Молодец! Угомонись, зашибешься еще!- Змей даже не рассердился.

- Куды девку умыкнул, Змеище? Отдавай немедля!

- В-ж-ж-жик! – просвистела жердь у самого уха Горыныча.

Левая пригнулась, Умная увернулась, а Правая изловчилась и хапнула зубами орясину прямо посередине! Тресь! И разлетелась жердь пополам! Но молодец и тут не оробел – с кулаками на Змея пошел! Вот тут как раз и вспомнил Горыныч про Акимкино ведро, которое теперь за собой без надобности таскал. И как только молодец вновь на него ринулся, Горыныч – хлоп! И накрыл его ведром с головой! Хорошо, Акимка для бани ведра сам делал – огроменные, полбочки воды помещалось!

- Вот посиди теперь в уединении! Охолонь! – Змей сел на ведро сверху, для гарантии.

Тут Маша с ромашками вернулась:

- Мурыныч! Ты устал? Зачем на ведре сидишь?

Ведро завизжало, задребезжало! Маша с испугу глазами захлопала:

- Ой! Мурыныч! Кто там?

- Да молодец один, подрастающий богатырь, видать… Хотел со мной сразиться, чтобы тебя из плену вызволить.

- Какой ты смешной, Мурыныч! – Маша бояться перестала. – Разве я в плену? И что за молодец такой? Дай поглядеть? Сними ведро!

Горыныч тихонечко постучал по ведру:

- Эй! Добрый молодец! Ежели я тебя выпущу, кулаками махать не станешь?

- М-м-м-м! – промычало ведро.

- Ты, Маша, орясину-то подальше с дороги убери! Молодец-то больно горяч, не ровен час ладони занозит!

Маша скоренько обе половинки жерди на обочину оттащила – так ей любопытно было, кто же это ее вызволять пошел? И даже и Дракона не испугался!

- Мурыныч! Это как в той сказке, что ты мне ночью рассказывал? Про богатыря, что за принцессой в лес пошел? Да? Ну, давай! Поднимай ведро!

Горыныч встал, взял ведро в лапы и осторожно вытряхнул на дорогу добра молодца. Тот деловито хмыкнул, вытер нос кулаком, а Машу увидал – в улыбке расплылся:

- Маша! Тебя со вчерашнего вечера вся деревня ищет! Все болото прочесали! А я сразу сказал, что Дракон тебя утащил! – молодец кивнул на Горыныча. – Вот он! Я бы ему показал, если бы не ведро!

- Да ты что! – изумилась Маша. – Ты моего Мурыныча не обижай! Он хороший! Он меня в буреломе нашел, из болота вывел, от дождя укрыл, сказку сказывал, а вот теперь домой провожает! А ты на него с орясиной!

Молодец густо покраснел:

- Да нешто, я знал? Гляжу – Дракон…

- Ну-ну-ну! – вступился за молодца Горыныч. – Ты, Маша, на него не серчай. Он, по всему видать, парень смелый! На-ко! Дракона не испугался! Тебя как завать-то, Герой?

- Алексеем…

- Да это же Алешка! – засмеялась Маша. – Нашего деревенского попа сын!

- Алеша Попович, стало быть? – все три головы широко заулыбались. – Знатный богатырь из тебя выйдет, Алеша! Уж ты мне поверь! А про ведро мы никому не расскажем.

- Ой! Мурыныч! – Маша всплеснула руками. – Да кто же это с пустыми ведрами домой ходит! Давай мы тебе хоть грибов наберем!

И когда за сосновым бором показались крыши деревенских домов, Акимкино банное ведро было до краев полно грибами! Горыныч им уже не размахивал, а нес степенно, чтобы не растрясти.

- А как же ты домой теперь полетишь? С полным ведром-то? Уронишь, поди? – Маша сокрушенно покачала головой.

- Пешком пойду! У меня НАС-ТРОЕ-ние теперь хорошее! Да и вам домой пора, небось беспокоятся там уже.

Алеша Попович вдруг глубоко и печально вздохнул.

- Пошто печалишься, богатырь? – Горыныч провел широкой когтистой лапой по вихрастой макушке.

- Да как же! – Алеша сокрушенно покачал головой. – Теперь надо мной вся деревня смеяться станет! На дракона, скажут, пошел! Победить его взялся! А дракона-то, оказывается, и не было… Совсем засмеют.

- Как это, «не было»? – возмутился Горыныч. – А я, что же, не дракон, по-твоему?

- Да ни в жизнь не поверят они про тебя… Доказательствов нету…

- Еще как поверят! Ну, а чтоб не сомневались, - Змей достал из-под чешуйчатой пластины на брюхе, завернутый в лист лопуха, свой коренной зуб. – Вот! Пусть глядят! Это тебе не как-нибудь! Это они и есть – доказательства!

- Ух, ты! – Алеша чуть не задохнулся от восторга. – Настоящий?

Горыныч самозабвенно продемонстрировал пустую, еще немного распухшую, десну:

- А то! Не сомневайся!

- Мурыныч! – Маша привстала на цыпочки. – Наклонись!

Горыныч послушно наклонился. Маша надела на Левую голову змея венок из ромашек, а на Правую нахлобучила свою пеструю горошистую панамку. Правда, панамка налезала только на одно ухо,  но Горыныч остался доволен.

- Это вам, чтобы всегда ВАС-ТРОЕ-ние хорошее было! Чтобы ты, Мурыныч, не РАС-ТРАИВАЛСЯ!

- А это от меня! – молодец Алеша Попович, как гирлянду на ёлку, повесил на шею Умной головы старый дедовский компас. – На ём юга нету, стерся,  зато стрелка всегда на север показывает!

И Маша с Алешей, держась за руки, пошли по тропе в деревню, а Горыныч смотрел им вслед и думал вслух:

- Тут и сказочке конец, а кто слушал – молодец! Умыкнул таки мОлодец Прынцесу! – а потом взглянул на ведро с грибами и добавил. - В общем, полная ГАРМОНИЯ получается!

*****

Вечером Акимка, воротившись из лесу, по привычке заглянул за баньку, Горыныча кликнуть – кваску с им на завалинке попить, за всякие там лесные дела поговорить. Глядь – а Горыныча-то и нету! Акимка баню вокруг обошел, внутрь заглянул – не видать!
Леший поскреб затылок, хмыкнул и по второму кругу пошел, но, ни в бане, ни за баней Змея не было.

Акимка растерянно оглянулся: солнце уже коснулось макушек сосен на дальней опушке, залило алым светом низкие облака. Горыныч никогда не уходил на ночь глядя дальше Акимкиного крыльца. Стар стал Горыныч, в потьмах боялся крылья о ветки повредить.
«А и то, - думал Акимка. – Можить, он к Ягишне заглянул, проведать? Али с Кощеем в картишки перекинулся да затемно засиделся?» Однако, Ягишна спать рано ложилась, да и Кощей не охоч был полуношничать… « Ладно, - леший глубоко вздохнул. – Завтра с зарей и проверю, что там и как. Чего тут на пустом месте канитель разводить?..»

Всю ночь Акимка ворочался с боку на бок, к каждому шороху прислушивался, к каждому светлячку приглядывался – не слыхать ли знакомого храпу за баней, не видать ли зеленого глазу в потемках? Ан – нет! Ни веточка не треснет, ни травинка не зашуршит, ни един огонек не сверкнет…

До утра леший весь измаялся – голова разболелась, веки от бессонницы распухли. А как только светать начало, он сразу же прямиком за баню кинулся! Нет, как нет Горыныча!
Сгреб тогда Акимка свою лешачью котомку в охапку, да бегом на другой конец леса – к Ягишне.

Баба Яга едва только успела самовар на стол поставить, как Акимка к ней в избу ввалился:

- Беда, Ягишна! Горыныч пропал!

- Как это пропал? – Яга выпучила глаза на лешего. – Горыныч – не иголка, чтобы пропадать! Ты, поди, не выспался, вот околесицу и несешь?

- Не выспался, точно, - перевел дух Акимка. – Да только все одно говорю – нету Змея! Как не бывало!

Ягишна хлопнула глазами и покосилась в окно:

- Как это НЕ БЫВАЛО? Его всегда МНОГО БЫВАЛО! Да и нельзя в сказке без Змея Горыныча! А ты в подпол заглядывал?

- Да не пролезет он в подпол!  А баню я сколь раз кругом обходил – нету Горыныча…

Дверь в избу скрипнула, и на пороге возник Кощей с банкой варенья в руках:

- Здрава будь, Ягишна! У тебя, я гляжу, самовар на столе? Вот хочу компанию составить, вареньица брусничного принес. О! И Акимка тут! ЗдорОво! А чего вы такие мрачные?

- Змей у нас пропал, - покачала головой баба Яга. – Не видал ли где?

- Горыныч? – Кощей аккуратно поставил банку с вареньем на край стола. – Как он мог пропасть? Он ведь всегда у Акимки за баней дрыхнет?

- В том-то и беда, что нету его там, - покачал головой леший. – ВСЕГДА был, а СЕЙЧАС нету…

- Тогда так, Акимка, - Кощей сел на лавку и сосредоточился. – Давай, мозгой шевели! Когда ты его в последний раз видел?

- А вот вчера утром и видел! Только он грустный какой-то был… Я его к чаю звал, а он не пошел…

- Да ну??? – Кощей лязгнул челюстью. – Не пошел??? И чего говорит?

- Да не он мне, а я ему говорю, мол, Горыныч, ты пошто так расстроился?

- А он?

- А он отвечает – верно, говорит, Акимка – РАС-ТРОИЛСЯ! А потом ведро мое, что у бани стоит, воду носить, на голову нахлобучил, повернулся и в лес пошел!

- Ведро???!!! – хором воскликнули баба Яга и Кощей.

- А еще говорит, - продолжал леший. - Мне, мол, друг Акимка, ГАРМОНИЯ надобна!

- Гармония? – баба Яга удивленно вскинула брови. – Ни разу не видала у Горыныча ГАРМОНИЧЕСКИХ талантов! Разве он умеет на гармонии играть?

- Не знаю, - Акимка пожал плечами. – Сказал – ГАРМОНИЯ мне нужна – и весь сказ…

- И куды ж он подался теперь? – скрипнул зубами Кощей. – Где ж он в лесу-то гармонию искать будет?

- Н-да…- Ягишна выглянула в окошко. – Какая тут к лешему гармония? Ёлки одни да березы!

Акимка обиженно помялся с ноги на ногу:

- А чё ёлки? Ёлки у меня в порядке… И сухостой я на той неделе ишшо почистил, вона – весь дровник под самую крышу забил…

Баба Яга с Кощеем переглянулись.

- Да, ёлки, конечно, в порядке, но какая посредь их можить быть гармония? И куды ж он подался, окаянный? Да еще с ведром на голове? – Ягишна налила в чашки крепкого чаю.

- К Водяному не мог, - деловито крякнул Кощей. – У Водяного сырость, а Горыныч ее на дух не переносит… Не иначе, как через бурелом куда подался…

- Эх! Вот те раз! – всплеснул руками Акимка. – А бурелом-то у меня и не прибран! Все собирался на Дальних болотах гать намостить, да так руки и не дошли. А ведь Горыныч-то, поди, туда и подался! Вот незадача!

- Ну, чего ты, Акимушка, так сокрушаешься? Нешто Горыныч в буреломе заплутает?

- Еще обидит кто! – леший решительно встал с лавки и заграбастал свою котомку.

- ????? –Кощей и баба Яга дружно уставились на Акимку.

- А чё? Горыныч – создание нежное и беззащитное, - буркнул он в свое оправдание. – Да еще и ведро на голове! Кабы не потерял где…

- Ну, ты того, парень, - баба Яга первая обрела дар речи. – Не загибай! «Беззащитное создание»! Кто ж посмеет обидеть Горыныча?! Он же, как-никак, дракон о трех головах! Хоча и старый уже… А че ведро-то? Оно же только на одной голове надето, а у Горыныча их целых три!

- Пойду я! К бурелому пойду! Там поищу его, бедолагу,.. - Акимка оставил не допитым свой чай и метнулся к выходу с явным намерением сию же минутно прочесать весь бурелом.

Толкнув ладонью дверь Ягишниной избы, леший высунул наружу свою косматую башку и обнаружил, шагающего вприпрыжку, прямиком через накануне прополотый огород, Змея Горыныча!

Горыныч жизнерадостно топал по картошке, скаля в улыбке все три свои головы. На Левой ёрзал венок из ромашек, на Правой на самое ухо была нахлобучена пестрая панама с разноцветными и разнокалиберными горохами, а на шее Умной головы болтался , хоть и старенький, но всамделишный компас! А еще Горыныч волок с собой Акимкино ведро, до краев полное грибов! Ягишна с Кощеем, да и Акимка тоже, рты разинули, глядючи на такую неожиданность!

- Так ты, Горыныч, кажись, и не потерялся вовсе? – осторожно прокаркала Ягишна, с сожалением поглядывая на помятую ботву.

- Я? Потерялся? – Левая и правая хитро переглянулись – Не! У меня таперича компас есть! Я с им всегда север найду!

- Север? – Ягишнины брови взмыли вверх, под платок. – А зачем тебе север?

- И верно – зачем? – эхом отозвался Кощей.

- Эх, вы! Темнота! Я тут давеча было РАС-ТЕРЯЛСЯ и РАС-ТРОИЛСЯ. Это плохо выходит, когда получается РАС-ТРОЕ-ние. Зато теперь я СОБРАЛСЯ и у меня нынче хорошее НАС-ТРОЕ-ние! Вот как! А север я и искать не стану, просто он теперь у меня никогда не потеряется!

- Вот и ладно, - тихонько скрипнул Кощей. – А мы тут уже тебя самого искать собирались… В буреломе…

- Акимка!- продолжал радостно вещать Горыныч, будто и вовсе не замечал Кощеевого скрипу. – А я за баню заглянул – а тебя-то и дома нету! Дай, думаю, подамся прямиком к Ягишне! Чаю, страсть как, хочу! Горяченького! С малинишным вареньицем!

- У нас только брусничное, - облегченно вздохнул Кощей.

- А не один шиш разницы-то! – восторженно рявкнул Горыныч. – Лишь бы чай горячий был! Ягишна! Держи грибы! Полное ведро - на всех хватит!

- Погоди, Горыныч, - Акимка сунул лапищу в свою котомку. – Я тут, того, подарочек тебе припас. Ты давеча говорил, что тебе гармония нужна… Вот…

Акимка вытащил из котомки старинную, с потертыми мехами и лакированными кнопками, самую настоящую гармонь!

Все три головы Змея Горыныча вытянули шеи и с нескрываемым любопытством уставились на Акимкин подарок:

- Это… ГАРМОНИЯ?

- Ну, да! – леший ухмыльнулся. – Дедко Афанасий, что за сосновым бором, в деревне, живет, подарил. Я ему так и сказал – Горынычу, мол, гармония нужна. Вот он ее и приволок! Говорит, хорошая гармония, хоча и старая…..

*****

С тех самых пор, как случалось у Горынича, что он РАС-ТРАИВАЛСЯ или, того хуже – выдавалось плохое НАС-ТРОЕ-ние, чтобы не приводить в угнетение никого вокруг, нашаривал он когтистой лапой под Акимкиной баней, в сухом схроне, кожаные меха старой дедовой гармони, садился на завалинке и закатывал на весь лес Комаринского али Барыню!

Акимка же, тем временем,  скорехонько собирал шишек по-боле, раскочегаривал прямо во дворе пузатый самовар,  и тащил из чулана, какое ни на есть, варенье.

- РАС-ТРОЕНИЕ нам совсем ни к чему, - бубнил себе под нос леший. – А еще хуже того – плохое НАС-ТРОЕ-ние! Эх, ма! Горыныч! Чай-то какой ароматный! Скидовай свою гармонию, садись рядом!

А потом они вдвоем сидели у самовара и смотрели, как прячется за макушками деревьев солнце и смачно потягивали душистый смородиновый чаек – Акимка из одной чашки, а Горыныч сразу из трех.

- Великое дело, хорошее НАС-ТРОЕ-ние! – умиротворенно вздыхал Змей. – Сплошная тебе ГАРМОНИЯ!