У Казанского собора в Санкт-Петербурге

 
         Empty spaces - what are we living for?
         Abandoned places - I guess we know the score..
         On and on!
         Does anybody know what we are looking for?

         Another hero - another mindless crime
         Behind the curtain, in the pantomime.
         Hold the line!
         Does anybody want to take it anymore?

         The Show must go on!
         The Show must go on!Yeah!
         Inside my heart is breaking,
         My make-up may be flaking,
         But my smile, still, stays on!

         Пусть шоу продолжается!
         Пусть шоу продолжается! Да!
         И пусть мое сердце разрывается,
         И грим, может быть, осыпается,
         Но улыбка до сих пор на моих губах.
         
         The Show must go on - Queen

- У Казанского собора через два часа, не опаздывай, - сказала я мужу.
- Справа или слева, где Кутузов или где Барклай-де-Толли? - переспросил он.
- Где Кутузов.
- Ты сама не опаздывай, в семь уезжаем, помнишь? Я побежал, - и исчез в шумной толпе Невского проспекта.

У меня было два часа.
"В Казанском соборе была вчера, погуляю по Невскому", - решила я.

Был понедельник двадцать шестого мая, четыре часа дня.
Жара стояла нестерпимая - больше тридцати градусов, раскалённый асфальт, пылающий воздух, машины, автобусы и толпы, толпы туристов, прохожих, несмотря на будний день.
Прошла по Невскому с полчаса, поняла, что ничего не хочу, фотографировать тоже не хочу, решила вернуться и посидеть на скамейке в сквере рядом с Казанским собором, просто посмотрю вокруг.

Перед собором с двух сторон пышно цвела сирень, белая махровая и тёмно-бордовая, хотелось любоваться и вдыхать её восхитительный аромат.
Рядом с памятником Кутузову образовалась небольшая площадь, через которую шли нескончаемые потоки экскурсоводов и экскурсантов. 
Здесь же, с краю этой миниатюрной площади, было крохотное кафе со столиками на улице, некоторые стояли под сиренью.
Купила мороженое, села в тени, в сторонке, а вся площадь видна как в партере театра.

Передо мной под руку важно расхаживали Пётр 1 и Екатерина 1 - молодые люди, одетые в костюмы императоров, высокие, красивые, в эффектных, царских нарядах.
На Петре 1 был серебристый, парчовый камзол с голубой лентой через плечо, белые панталоны, белые гольфы и чёрные, остроносые туфли с золотой пряжкой на высоком каблуке, на голове чёрный парик, а сверху шляпа из белых, пушистых перьев.
На Екатерине 1 - длинное платье в талию из золотой парчи и белый, кудрявый, ниже плеч парик, а на ногах... на ногах были пляжные шлёпанцы на босу ногу, вот как!

"Господа, ведь жара сегодня просто страшная! Так хочется искупаться!" - думала, наверное, Екатерина 1.
Пётр иногда обнимал Екатерину за талию, иногда они изображали разные па из полонеза или менуэта - то, что танцевали на любимых ассамблеях Петра.

Фотография с императорами стоила двести рублей, Пётр и Екатерина только позировали, но делали это честно, старались - принимали разные позы, улыбались, проверяли, как получилось фото.
Желающих было много, особенно родителей с детьми. Когда участвовали оба императора, то фотографировал молодой парень, продавец маленьких бронзовых сувениров, разложенных на небольшом раскладном столике около кафе.

- Юра, помоги, - просил Пётр 1, и Юра снимал.
Ему было лет двадцать пять, невысокий, коренастый, русоволосый, одетый в шорты, клетчатую рубашку и шлёпанцы. Бронзовые сувениры блестели на солнце золотом и представляли собой крохотные макеты памятников, соборов, исторических зданий Петербурга.

- Не желаете? - спросил меня Юра, я сидела рядом.
- А сколько стоит?
- От двухсот до двух тысяч рублей.
- Две тысячи за что?
- За Казанский собор, он самый большой, ручная работа.
Я встала посмотреть получше. Казанский собор лежал на середине столика и был размером в два спичечных коробка.
- Я подумаю, спасибо.

Пока я рассматривала сувениры, ко мне подошел Пётр 1.
- Фото на память?
- Такая честь для меня - с императорами, премного благодарна. Спасибо, Ваше Величество, чуть позже, - улыбаясь, ответила я.
- Не забывайте, мы рядом, - улыбнулась мне в ответ Екатерина 1 и, шлёпая шлёпанцами, сверкая голыми пятками, удалилась, по-хозяйски прихватив Петра 1 под руку.

А в крохотном кафе пел несравненный Фредди Меркьюри:

The Show must go on!
The Show must go on!Yeah!
Inside my heart is breaking,
My make-up may be flaking,
But my smile, still, stays on!

Мимо суетливо прошагала колонна туристов-японцев, одетых в чёрные брюки и белые рубашки, каждый из них держал в руках небольшой флажок своей страны.
- Аната но мае ни Санкуто-Петерубуруку но тайседу Казан сейдо, - говорил экскурсовод.
"Петерубуруку" меня несколько потрясло.

Но вот на сцене показался новый персонаж.
Это был "нищий", высокий, крепкий на вид мужчина типично восточной внешности, средне-молодого возраста, что-то около сорока, одетый в джинсы и жилетку на голое тело. В одной руке он держал палочку и как-бы опирался на неё, а в другой был пластиковый стаканчик для милостыни.

Пока я сидела в партере под сиренью, никто не дал ему ни монетки, только одна женщина остановилась и протянула завёрнутый в плёнку пирожок.
"Нищий" не сразу взял его и нехотя положил в карман жилетки.
Он играл свою роль довольно долго, ходил туда-сюда, усиленно "хромая", а потом поднял свою палочку и быстро, забыв о "хромоте", подошёл к кафе, взял бутылку пива, сел за столик, развернул пирожок, закурил и стал отдыхать. А потом снова "захромал" за милостыней.

Мимо по-деловому прошагала группа немецких туристов, бодрых старушек и старичков в шортах, футболках, бейсболках, с рюкзачками за плечами, в солнечных очках - все как один.
- Хиер ист дие Хаупткирхе вон Петерсбург Казан Кафедрал, - говорил экскурсовод.

- Платок не нужен?
Я вздрогнула от неожиданности. Передо мной стояла женщина восточной внешности.
- Какой платок? - автоматически ответила я.
- На голову, есть разные расцветки и размеры, - продавщица держала в руках связку платков и торопливо их перебирала, стараясь показать мне. - Все по сто рублей.
- Нет, нет, спасибо, не надо.
И тут я сообразила - платки продавали женщинам для входа в собор, как положено у православных. Вот такой маленький бизнес.

Я вспомнила как вчера мы ездили в Петергоф, сели в маршрутку у метро "Автово", муж в салон, а я рядом с водителем. Окна в кабине были открыты, прохладный ветер дул в лицо, я с удовольствием смотрела на Ленинград-Петербург.
В какой-то момент с нашей маршруткой поравнялась другая, водители поехали рядом, громко, почти крича, разговаривая друг с другом в открытые окна.

- Салям алейкум, Жамшид!
- Салям алейкум, Жахонгир!
- Ишларингиз галай?
- Яхши.
- Ишларингиз галай?
- Кайфиятим йомон.
- Хаммаси йоюда болади!
И так далее, и так далее...
Никто не сделал замечание этим водителям, и я не сделала.

Тем временем на сцене появились новые действующие лица.
Первой была хорошенькая девушка лет двадцати, худенькая брюнетка с короткой стрижкой, в лёгком, ярко-красном, маленьком платье из воздушного шифона. Затем двое мужчин с профессиональной кинокамерой на штативе-треноге.
"Что же будет?" - подумала я.
Мужчины операторы наладили технику и стали снимать девушку. Она что-то пела или говорила тихо-тихо, кокетливо поправляла волосы и оголяла плечики, спуская рукава короткого до неприличия платья.
"Что можно говорить или петь в таком виде на фоне православного собора?" - думала я, с грустью глядя на такое продолжение спектакля.
Певица и операторы неожиданно быстро и незаметно исчезли.

Прошли весёлые, пёстро одетые испанские туристы.
- А куи эста ла Кафедрал принсипал дэ Сан Петерсбурго Кафедрал дэ Казан, - рассказывал экскурсовод.

- Как насчёт фото? - напомнил мне Пётр 1, рядом улыбалась Екатерина 1.
- Непременно, - вежливо пообещала я.
Император с императрицей подошли к кафе, сели в глубине за столик, сняли парики и, обмахиваясь ими, затянулись сигаретой под пиво.

А в маленьком кафе надрывно и пронзительно пел Queen:

Whatever happens, I'll leave it all to chance.
Another heartache - another failed romance.
On and on...
Does anybody know what we are living for?
I guess i'm learning, I must be warmer now...
I'll soon be turning, round the corner now.
Outside the dawn is breaking,
But inside in the dark I'm aching to be free!

The Show must go on!
И вскоре за моим столиком сидела восточная женщина около сорока лет, высокая, худая, длинные, чёрные, распущенные волосы, узкие, азиатского разреза чёрные глаза, высокие скулы, широкий нос. На ней были светло-голубые джинсы в обтяжку и свободная туника с африканским рисунком. Она как-будто ждала кого-то, нервно курила, достала из сумочки банку с пивом, открыла.
"Жигулевское", - прочитала я.

Я уже хотела уйти от дыма, но моя соседка по столику вдруг оживилась, быстро погасила сигарету, прихватила пиво и танцующей походкой направилась к двум немолодым мужчинам, высоким, с животиками, у обоих блестела серьга в ухе.
Женщина подошла к друзьям, достала новую сигарету, один из них протянул ей зажигалку, закурила.
"Из Амстердама эти двое друзей или из Дюссельдорфа?" - гадала я.
Но нет, долетело по-русски:
"у нас есть время", "я свободна", "рубли, доллары, евро?", "можно рубли".
Женщина, дымя сигаретой и отпивая пиво из банки, ушла с мужчинами в серьгах.

The Show must go on!
The Show must go on! Yeah,yeah!
Ooh! Inside my heart is breaking!
My make-up may be flaking...
But my smile, still, stays on!
Yeah! oh oh oh

Я вспомнила, как два дня назад ездила с мужем в Кронштадт - город славы Русского Флота и город святого Праведного Иоанна Кронштадтского.
Вспомнила, как вчера в воскресенье на Дворцовой площади отмечали День города, и был концерт на нарядно освещённой сцене, в конце которого хор запел, и вся площадь подхватила:

Город над вольной Невой,
Город нашей славы трудовой,
Слушай, Ленинград, я тебе спою
Задушевную песню свою.

К Юре подошла маленькая, пожилая женщина в платочке, длинной юбке, свободной блузке, очень похожая на него.
"Наверное, мама", - решила я.
Она что-то тихо говорила ему, потом перекрестила и ушла также незаметно, как появилась.

- Дети, перед вами Казанский кафедральный собор - один из крупнейших храмов Санкт-Петербурга и России. Здесь хранится список чудотворной иконы Божией Матери Казанской, одной из самых чтимых икон Русской Православной Церкви, наша Святыня, - рассказывала экскурсовод большой группе детей.

Кто-то коснулся моего плеча.
- Заждалась? - спросил муж.
- Не заметила, как время пролетело.
- А что было?
- Была... была жизнь.

Мы пошли к метро, а вслед нам пел и рвал на части свою душу ошеломительный и бесподобный Фредди Меркьюри: "The Show must go on!"

                      Санкт-Петербург 26 мая 2014 года