Диалоги

Памяти Николая Смирнова и Светланы Лихой
                                                               Быль                                                               
Последний диалог

-Дзинь! Дзинь!- сквозь сон слышу телефонный звонок.
- Кому не спится? Поздно же! Сколько времени? Ничего себе, скоро полночь!
- Это я. Ты, наверно, спишь. Я тебя разбудил? - с того конца провода раздаётся очень грустный  голос Николая Павловича Смирнова, ставшего для меня и многих нижневартовцев,   любителей литературы, писателей, читателей, уважаемым человеком.
- Не сплю, Николай Павлович,- впервые солгала я ему, да он попрощался-то со мной несколько часов тому назад. Покупая железнодорожный билет до Тюмени, Николай Смирнов забежал ко мне домой за сборником стихотворений.
- Прости меня! Днём я был немножко резковат. Я не прав.
- Да нет, Николай Павлович. Всё нормально. Что ж из этого? Чуть поспорили, ничего особенного.
- Верно, поспорили. Да не чуть, хотя правда рождается в споре. Спасибо за варенье!Тебе его не жалко было? Оно для меня просто деликатес. После твоих блинов весь вечер пью чай с вареньем.
- Что Вы говорите? Ничуть. Да я ещё привезу.
- У тебя ещё есть? Сама варила?
- Навалом. Сама.
- А сборник стихов я тебе после Тюмени верну. Я почитал, полистал.
- Ой, пожалуйста, не надо. Оставьте себе. 
- О твоём мнении не спрашиваю. Об этом с тобой днём говорили.
- Да, Николай Павлович. Мнения своего не меняю.
- Правильно. Я ведь не успею поздравить тебя с Восьмым Марта. Поздравляю с Женским Днём, желаю тебе здоровья, удачи во всём! Давай пиши дальше! Не исчезай надолго. Ты нам нужна.
- Николай Павлович, большое спасибо! Вам тоже здоровья, творческих успехов!
- Здоровья, чего нам так не хватает, всем надо пожелать здоровья. Скоро поеду за  шестым томом в Екатенринбург.
- В Екатеринбург? Там печаетесь? Это полное собрание сочинений? У Сергея Есенина четыре тома, а у Вас - шесть.
- Нет. У Сергея Есенина тоже шесть томов, не четыре.
- Как? У меня вон на книжной полке полное собрание сочинений Есенина. Четыре тома.
- Опять спорит. Моих произведений - полное собрание. Есть неопубликованные рассказы, очерки, ещё напишу о вас, в том числе о тебе.
- Обо мне не стоит.
- Напишу, сказал, о всех вас напишу. Завтра каким поездом едешь?
- Волгоградским.
- До Казани? А ты знаешь: мои предки из Свияжска. Я об этом тебе никогда не рассказывал.
- Свияжск рядом с Казанью. От меня до Свияжска рукой подать, на автобусе два часа езды.
- Осенью, надеюсь, всем "Содружеством" организуем литературный десант к тебе на родину.
- Организуем!
- Передай привет Лиде Глушковой. Она по-прежнему в Йошкар-Оле живёт?
- Спасибо, передам. Да, Лидка там же живёт...
  А днём, провожая писателя Смирнова, я из кармана куртки достала перловки для своих голубей и воробьёв. "Эй!"- спускаясь по лестнице подъезда, я взмахнула руками и тихонько свистнула  - надо мной и Николаем Павловичем слетелась и закружилась огромная стая птиц.
- Что это такое! - от удивления и радости крикнул Николай Павлович. - Где твои воробьи?
- Да вот они, на деревьях, сейчас спустятся...
  Последний звонок, последний диалог. Как будто чувствовал, что и визит последний.
  Говорил, спорил, молчал, доставал из кармана сигареты, мял их в руке, пытался закурить, у моего сына просил зажигалку и неуверенным движением рук, чуть дрожащих, вновь возвращал всё это в карман. Уходя, прощаясь со мной, сказал: " Через три дня и я уезжаю, только в Тюмень. Ждём тебя восемнадцатого марта. До свидания!" Знал всех моих детдомовских персонажей поимённо: Лидку Глушкову, Гасима Диастинова, Колю Коваленко...  Ему тогда оставалось жить чуть больше двух недель.
  По словам Новицкого, одного из персонажей книг писателя Николая Смирнова,"жизнь драматична, потому что коротка в одном человеке. Сильна множественностью..." Оборвалась его короткая,"вечная, неповторимая" жизнь". Слишком рано оборвалась его "тропа." Жил как "на стометровке, без пауз", не терял формы, радовался, торжествовал, огорчался, переживал. Не щадил предательства, лжи. Жил! Память о нём будет вечна!    
                                                                                       Апрель, 2010 год.
 
                                                                Диалог другой
  Диалогов много. Они были так часто - в каждую неделю, каждый день, в разное время суток. И темы разные: о дружбе, любви, пробе пера, коллегах по перу, творчестве. Объяснялись, делились мнениями, ссорились и тут же мирились. Ссорились часто, по пустякам, по делу.
-Ты прочитала его "Чабана"? - спрашивает Николай Павлович.
-Нет! - твёрдо ответила я.
-Почему?
-Просто так. Зрение плохое. Оно мне ещё пригодится.
-Ты что?
-Ничего!
-Это, можно сказать, классика. Так может писать только очень талантливый человек.
-Вот именно.
-Других писателей ты вообще читаешь? - грубовато спросил Смирнов Николай Павлович.
-Да. Понравились мне Ваши "Уроки ликбеза", повторно просмотрела. Впервые прикоснулась, познакомилась с Вашим творчеством в 90 - е годы.
-Ну как?
-Ничего,- снова ответила я.- Наверно, неспроста несколько лет назад в одной из школ города в честь присвоения пионерской дружине имени Марии Петухиной Вас пригласили в школу и приняли в почётные пионеры. А галстук храните?
-Помню этот случай, хорошо помню. И галстук храню, - рассказывает известный писатель Смирнов.- Запомнил пионервожатую, красивую такую, высокую, кареглазую, кажется, Людмилой зовут. А тебя не помню, не видел.
-Тогда я на торжественной линейке за Вашей спиной стояла. Да, пионерскую вожатую зовут Людмилой Дмитриевной. Выучилась на биолога и куда-то уехала. Неплохо работала. Вы с ней встречались?
-Нет. Как-то ко мне она пришла просить деньги в займы, ха-ха-ха!- смеётся Николай Павлович. - Ты всё-таки книгу Ильи Николаевича прочитай.
-Не буду! Так просмотрела, перелистала. Это не он написал. Так события может передать человек, бывший сам пастухом-чабаном. Он чабаном никогда не был. Он - простой шофёр. Шофёр, не имеющий понятия о литературе, соответствующего образования, так мастерски не напишет. Прочитал ли он сам какую-нибудь книгу? Знает ли классиков, писателей вообще? Сомневаюсь.
-Ты что! - завысил голос Смирнов.- Он достоин членства в Союзе писателей России! Вот только лет ему много, за восемьдесят. До Ханты-Мансийска не довезу. К тому же он болен.
-Он, Николай Павлович, нас с Вами ещё переживёт.
-Может быть. Да и я чувствую себя неважно. Сердце что-то барахлит, всё чаще сердце меня беспокоит, - чуть смягчившись, заговорил мной и очень многими людьми глубоко уважаемый человек, талантливый писатель "в рабочей спецовке", объединивший в один дружный, работоспособный коллектив любителей поэзии, прозы, создатель и руководитель Содружества писателей Нижневартовска Смирнов Николай Павлович. С ним мы расстались до вечера. Я отправилась на свои уроки, он - по приглашению в двадцать третью школу, которую он любил и навещал часто, где писатель выступал, учителям и детям рассказывал о родном городе, о своих новинках, произведениях писателей страны - учил любить Книгу.
-Звонил твой Смирнов, сказал, что у него для тебя есть какая-то важная информация. Просил ему позвонить,- теперь язвит Мергасим, мой муж.- Спросил, где ты. Я ответил, что ты в дублёнке нараспашку ушла на уроки, заработки.
Набрала номер телефона Смирнова - он на связи.
-Николай Павлович, добрый вечер! Что за важная информация? - спросила я.
-Так себе. Для отвода глаз. Ничего особенного. В сорокаградусный мороз по улицам города гуляешь? Твоего Мергасима отругал. Ладно, не ругался я с ним, шучу. Просмотрел рукопись семиклассника Коли Гуляева. Вроде бы ничего. Это по твоей части, рукопись его тебе передам. Оцени ученика.
Рукописи! Весь город, любители слова: учителя, школьники, врачи, водители, юристы, пенсионеры - обращались к нему за помощью, советом, сдавали ему свои пробы-творения. Никому не отказывал," свёл под одну крышу стремящихся к профессиональной литературной работе". Радовался, переживал за автора, его персонажей. Он читал, перечитывал строки, делал поправки, ставил знаки : вопросы, восклицания, крючочки, стрелы. Себя не жалел! Всегда был занят.
-Я очень занят, даже не позавтракал, вон кофе остыл. Что хочешь сказать? Говори! - на мой звонок отвечает  Николай Павлович.- Не хочешь - не говори, потом скажешь - бросил трубку.
Через часа два теперь он:
-Извини меня, Извини! Написал статью для газеты, критическую статью. Я сейчас подъеду, всё равно мне в сторону железнодорожного вокзала надо, я прочитаю то, что написал. С Мергасимом послушаете, оцените.
Морозы отступили, колючие ветры прекратились. Из-за туч всё чаще выглядывает зимнее солнце. И сегодня утро выдалось ясным, солнечным. Мергасим заварил с листками малины, смородины свежий чай, из холодильника достал сливовое варенье.
-Пеки свои блины,- советует мне Мергасим, - скорее пеки. Не успеешь, ладно, я разогрею вчерашние котлеты. И тут звонок в дверь. Это он, Николай Павлович, за какие-то полчаса заехал в железнодорожный вокзал и в очередной раз купил билет в свою Тюмень. Поздоровавшись, прошёл вперёд, мельком взглянул на спящего на диване Федьку-кота, на меня, сел за стол, из кармана достал сложенный в квадрат лист, приготовился читать. Но яркий свет солнечных лучей, проникающих из окна, мешал ему. Он недовольно мигал, закрывал и  открывал глаза с густыми ресницами, хотел сказать:"Задвинь шторы!"Но я отключилась на секунду, две, три... И этот взгляд, неповторимый, удивительный, глаза на солнце, синие-синие, васильковые, заставили меня на миг остановиться, забыться, мысленно сказать: "В солидном возрасте - и такие ясные, красивые глаза! Видел ли кто эти глаза? Знает ли об этом кто-либо из наших, окружающих его людей? Конечно, видели, знают  дети, жена..." Да, в молодости он был симпатичным парнем, чернобровым, привлекательным, стройным. Работники железнодорожного вокзала оформили уголок "Возьми меня в дорогу с собой!"- шкаф с книгами - настоящая библиотека, только без хозяйки. Теперь я тоже ношу и ставлю на полки свои старые книги, журналы, роман-газеты, беру чужие. Среди книг нахожу даже классику. И однажды, перебирая их, обнаружила книжицу  ( 1984 года издания) с портретом Николая Павловича Смирнова, молодого и очень фотогеничного человека. Полистала, почитала, рассмотрела фотографии и поставила на место - подходит моя очередь платежа за услуги телефона. Расплатилась и ушла. Добежала до своего подъезда - вспомнила о книжечке Смирнова, что есть духу помчалась за ней на вокзал. Увы! Её уже не было: кто-то взял её с собой в дорогу ли, домой? Замечательно, что его книги берут, читают, знают о писателе-нефтянике Смирнове, авторе шеститомного труда об Истории промышленного освоения Западной Сибири, которую он творил вместе с первопроходцами Тюменского Севера то киркой, то лопатой, гаечным ключом и тетрадкой, чтобы "в неё занести и запечатлеть для потомков эпоху Преображенья." Его бессмертные книги расскажут россиянину, иностранцу о Сибири, Югре, хозяевах земли Самотлора, героях-хантах из Агана, Ларьяка, Корликов, Ваты,  Варьёгана, Покура... А диалоги о Нём, очень непростом, добрейшем, светлом, верящем в людей, в их порядочность, земном человеке, обязательно продолжатся!
                                                                                                                      Июнь, 2012 год.
И это о нём
О Нём,"неутомимом труженике, бойце", патриоте своей Югории, можно рассказывать, говорить бесконечно. Диалоги с ним тоже нескончаемы.
-Это я. Привет!- снова слышу голос Смирнова.- Ты не очень занята?
-Здравствуйте, Николай Павлович! Только что пришла из школы, у шестиклассников на классном часе была, рассказывала о нашем "Содружестве", викторину провела. Мне в этом помогла Любовь Ивановна, классный руководитель 6 "А" двадцать четвёртой школы.
-Ну как? Знают дети о нас?
-Да. В первую очередь назвали Анисимкову Маргариту Кузьминичну. В библиотеке школы висят портреты писателей Югории: Айпина, Анисимковой, Ваш, Николай Павлович. Назвали несколько Ваших книг, как: "Хозяйка Понизовья", "Оптимальный вариант","Уроки ликбеза".
-Это хорошо. А я был в Управлении образованием, у главного специалиста по воспитательной работе Марии Ивановны Поплавской. Приятная, тактичная женшина. Ей подарил книги Даутбекова, Михайловского, Нины Зинченко, стихи Марины Александровой, Екатерины Володиной, Светланы Рамазановой,Лидии Журавлёвой. Побеседовали. Договорились, что ты и она напишете план о совместной работе, о сотрудничестве со школами, детскими учреждениями города.
-На этой неделе я навещу Марию Ивановну.
-У неё есть твои книги. Откуда?
-Мария Ивановна - землячка, даже родственница Анатолия Леонидовича Заградского, школьного математика, нашего семейного друга. У него в гостях с Марией Ивановной и познакомились.
Через полтора часа снова звонок:
-Опять я. Готовься к семинару, из Тюмени к нам выезжает замечательный поэт, руководитель членов Союза российских писателей Тюмени Шамсутдинов. Ты его встретишь: живёшь у ждвокзала.
-Я - то тут причём? Да я его не знаю, ни разу не видела. В каком вагоне едет ?
-Позвони Марине. Они с ним друзья. Габибулла Мерзоев подъедет. Встретите! Так что в субботу, это завтра,  в центральной библиотеке семинар. Габиб и Марина об этом давно знают. Для него и с гостиницей уже договорились.
  Семинар писателей "Содружества" длится целых два часа. Всем, особенно молодым, начинающим поэтам, хотелось узнать мнение известного мастера слова из Тюмени. Каждый автор читал выразительно, с большим желанием, вдохновением. Николай Павлович Смирнов и гость из Тюмени порекомендовали Екатерине Володиной, Лидии Журавлёвой и Габибулле Мерзоеву вступить в Союз российских писателей.
-Приглашаю всех в свой колледж на чаепитие,- заявила Екатерина Володина, молодая талантливая поэтесса, автор трёх изданий, стихи которой на семинаре прозвучали как образец. А Габибулла Мерзоев, прозаик,  лауреат премии Чингиза Айтматова, после чаепития пригласил к себе на дачу и в баню. Приглашение принято на "ура!"
Стол ломится от пирожков, кулебяков и блинчиков к чаю. Вместо чая, угощений на столе перед Николаем Павловичем уже лежат рукописи начинающей поэтессы, в "Содружестве"  неизвестной никому. Кто её сюда пригласил? Откуда она появилась? Безотказный Николай Павлович забыл обо всём на свете, читает текст, делает пометки, замечания, тут же, как дитя малое, радуется, похваливает:
-Молодец! Отлично! Хорошо! А вот это лишнее, надо убрать или заменить другим словом!
-Николай Павлович, чай и пирожки остынут, попробуйте, покушайте,- предлагает Катя, а кто-то сзади шепчет незнакомке: "Пожалуйста, не мешайте Смирнову, пусть он покушает, отдохнёт! Приходите к нам в субботу в центральную библиотеку. Вот там и читайте свои творения! Отойдите, извините, пожалуйста!" 
-Николай Павлович, Шита моя приехала, сейчас на дачу поедем,- прервал Смирнова Габиб.- Желающие, на выход! Пазик ждёт нас.
-Алло! Это опять я,- слышу голос Смирнова.- Разбудил? Почему вчера на дачу не поехала? И Марины там не было. Было очень хорощо...
-Доброе утро! Мне срочно надо было домой. Что-то Мергасим мой приболел.   
-Что с ним?
-Температура высокая. "Скорую"домой вызывали, две женщины-медика у порога постояли минуты две, нам посоветовали обратиться к участковому врачу, повернулись и ушли.
-Такие они у нас, эти врачи из "Скорой". Значит, не простуда у него. Что тогда?
-Не знаем. Недавно Мергасим перенёс операцию на ладони, удалили контрактуру. Несмотря на лейкоз в крови, хирург разрешил выезд за пределы области.
  Через три месяца, 30 июля 2009 года, с Волги в первую очередь к Смирнову за поддержкой обращаюсь я:
-Николай Павлович, здравствуйте! Это я.
-Ты откуда звонишь? Ты плачешь? Что случилось? Говори!
-Умер Мергасим. Сегодня, в 2 часа ночи, умер. Я на улице, шагаю в поликлинику за справкой о смерти мужа. У него рак, но окончательного диагноза нет.
-Не плачь! Держись! Да, жаль! Я только-только вышел из вагона поезда, опять ездил в свою Тюмень. Иду к остановке автобуса. Всем сообщу о несчастье. В газете выразим соболезнование. Мергасим был человеком очень умным, мужественным, начитанным, эрудированным. Помню, буду помнить все наши с ним беседы за чашкой чая, телефонные разговоры. Пусть ему земля будет пухом! Где будешь хоронить?
-Рядом с братом. В Юркино, на Ветлугу повезу.
-Рядом с Сабаном?   
-Да.Он чувствовал свою смерть. Несмотря на боли в животе, стремился на Волгу, на Ветлугу, ближе к брату.
-Я тебе ещё позвоню, ты сильная, выдержишь! Скорблю вместе с тобой! Держись!
  Да! Николай Павлович в самую трудную минуту поддержал меня, первым откликнулся на мою боль.   "Человеческая судьба,- считал он,- крупинка, но в ней заключается вся боль, горечь, надежда и страдания. Страдания почему-то всегда больше, чем радостей. Жизнь, жизнь, жизнь! Вечная, неповторимая...Удивляюсь ей, скорблю, спешу постигнуть...". Постигал, спешил, работал, себя не жалел и "не затерялся во времени."Но судьба распорядилась им иначе, притом жестоко, - вслед за Мергасимом, ровно через семь месяцев и пятнадцать дней, перестало биться сердце Николая Павловича, сибиряка, нефтяника-писателя, бесценные книги которого продолжат его Жизнь, будут рассказывать о Нём, персонажах, героях-нефтяниках следующим поколениям людей.                                                                Июнь, 2012 год.
   
                                                            О человеке земном
Он, Николай Павлович Смирнов, такой же, как все, многие, совсем земной: обидчивый, взрывной, мог вспылить, отругать другого за то, что не выполнил его поручения, подвёл (о предательстве и лжи не может быть и речи - он такое презирал, не прощал), в то же время об обидах быстро забывал, шутил, извинялся:
-Алло! Здравствуй! Как ты? Пожалуйста, извини меня, я вчера был не прав. Это я сгоряча.
-Здравствуйте! Хорошо, да и я не права.
-Я ругаюсь, кричу. Почему всегда молчишь?
-А что? В ответ мне тоже кричать?
-Верно. Кричать не надо. Тогда я трубку брошу. Следующее заседание проведём у Ломакиной дома.
-Почему не в центральной библиотеке? Я к ней не пойду.
-Все пойдут, а ты нет. Почему? Что, ты особенная?
-Потому! Особенная, неособенная. Не пойду, и всё!
-Они вот втроём отмечают день рождения, а тебя не пригласят.
-Пусть! Я сама к ним не хочу.
-Я вначале думал, что ты простушка. Не-ет! С тобой сложно. В общем, Мергасиму с тобой повезло. Передо мной лежит твоя книга, в молодости от парней отбоя не было, и волосы были густые.
-Не знаю, кому повезло - не повезло. В молодости все красивые.
-Ладно, не обижайся. Полищук к себе приглашает.
-Очередную квартиру получил? В прошлый раз на его новоселье я триста рублей вложила.
-Не придирайся к нему. Он болен. В больницу его кладут, как ветерана войны, в отдельную палату, и для него особый уход. Скоро новую книгу издаст. И деньги на книги находит. Олег Нам ему выделил двести тысяч рублей. Понимаешь?
-Вы снова ему предисловие пишете? Ни одного дня не воевал. Призвали-то его на Дальний Восток где-то в конце войны. Просидел сутки - и война с Японией закончилась. В больницу к нему больше не пойду. Один раз его навестила и баста. 
-Больных надо навещать. Ты вчера в центральной библиотеке за Уваровым гонялась. Сдвинула с места Шуганова. Что это? Молодость вспомнила?
-Ничего. Это как? Плохо или хорошо?
-Бегай! Неплохо.
-А Вы ругались с Татьяной Алексеевной. Почему?
-За что она меня ущипнула?
Чтобы не расхохотаться, я ладонью рот свой крепко зажала. Молчу.
-Что молчишь? Говори.
-Повода ругаться, я думаю, не было. Она вообще библиотеку покинула. Встала со своего места и ушла.  Конечно, обиделась...
Через две недели я позвонила Татьяне Алексеевне и пригласила её на следующее занятие творческой студии "Самотлор".
-Татьяна Алексеевна, здравствуйте! Завтра, в субботу, собираемся в центральной библиотеке. Приходите обязательно.
-Простите, не приду. Меня Николай Павлович Смирнов выгнал.
-Да он уже об этом забыл. Приходите.
-Мне нравится коллектив "Содружества". А он там будет присутствовать?
-Николай Павлович всегда присутствует. А Вы не обращайте на него внимания, сядьте не рядом с ним, как обычно, а чуть подальше от него. Принесите свои новые стихи. Ваши стихи семейные, добрые, слушать их приятно. Почитаете. Ждём Вас, Татьяна Алексеевна.
  В центральную бибриотеку Татьяна Алексеевна пришла, незаметно вошла в конференц-зал, села за стол, но не рядом с Николаем Павловичем, а чуть подальше от него. Тот сразу заметил её, взглянул, улыбнулся, поздоровался со всеми и приступил к делу: сообщил, что  нового в литературной жизни, по порядку рассказал о планах на будущее. Он в приподнятом, рабочем настроении. Как тонкий психолог Николай Смирнов видит, слышит, советует, учит каждого, несмотря на возраст, профессию любителя слова, - по принципу: " И пусть эти строки неумелы, примерочны, дорогу осилит идущий." Шли к Смирнову в"Содружество писателей Нижневартовска" врачи и учителя, строители, нефтяники, школьники, студенты, пенсионеры. Это его, Николая Смирнова, заслуга, что деятельность организации выходила далеко за пределы города и округа. По инициативе Николая Смирнова в Нижневартовске прошли Дни российской литературы. Нижневартовск посетили писатели Москвы, Тюмени, Ханты-Мансийска, Якутии, Кемерова, Екатеринбурга, Волгограда, Челябинска, Санкт-Петербурга. Главным приобретением подобного рода мероприятий, считал Николай Смирнов, являются встречи, знакомства, озарения.
Да, Николай Смирнов  был человеком обыкновенным: заводил дружбу,"набирался свежих впечатлений", "примерял себя самого на фоне людей более высоких рангов и почтений," любил и был любимым, спорил, искал правды. Находил её, терял. В то же время он был особенным, не похожим на других. Жил и творил как  Личность, Человек земной.      
                                                                                                                     Июль, 2012 год