Один день Михаила Денисовича

Морщны должны обозначать места,
где раньше были улыбки.
 М.Твен
Рабочий  день  бригадира  Волкова тянулся по привычному  трудовому  распорядку  - объезды   паровых и водяных трубопроводов, лазанье по канализационным  колодцам,  выявление и  устранение  дефектов  и  неисправностей. Умаявшись  с  бригадирскими  делами,  Михаил  Денисович  в обеденный  час  заглянул  в  механическую мастерскую,  примыкающую к  зданию управления  цеха.  Там  тетя  Маня   готовилась  к  уборке  производственных  площадей. 

Надо  сказать,  что  Михаил  Денисович,  в обиходе попросту  Миша, по причине   неуемности  характера  томился  выдавшимися   свободными  минутами. В  такие   моменты  душа  прирожденного  озорника  предавалась  чудачествам  и выкрутасам.  Так  и сегодня,  оказавшись  не   у дел, Миша  воспользовался  отсутствием   уборщицы  и подложил  ей  в ведро  с  водой  увесистую  чугунку. Управившись  с каверзной  заготовкой,  неугомонный инициатор парадоксальных явлений  зазвал приятелей полюбоваться на последующее поведение поломойки.

Тетя Маня, нагнувшись, взялась за привычное средство труда, но, странно дернувшись, застыла в нелепой позе. Что за чертовщина? Впервые за многолетнюю моечную практику ведро с водой оказалось неподъемным…  Тетя Маня дернулась еще раз, оставшись с прежним результатом. Заглянула в подручное вместилище воды – ведро как ведро, в воде виднелась половая тряпка… Озадаченная тетя Маня разогнулась, постояла в задумчивости перед неподдающимся ведром и торкнула его ногой. Взбеленившееся ведро упрямо стояло на своем месте, лишь легкая рябь тронула поверхность воды…

- Теть Мань! – раздался сочувственный Мишин голос, - Или стряслось что?
- Ума не приложу, Миш, что-то ведро отяжелело, даже руку свихнула, - растерянно пожаловалась женщина, потирая предплечье правой руки.
- Так это стехондроз, теть Мань, - принялся фантазировать выдумщик вокруг причины случившегося недуга. – Я вот тоже недавно чугунку перетаскивал, так в пояснице так и стрельнуло.
- Чугунку, говоришь? – тетя Маня была малограмотной, но сметливой женщиной. Она выхватила из воды тряпку и, обнаружив на дне ведра «стехондрозный» предмет, пару раз перекрестила «окаянного нехристя» мокрой полотеркой.

- Ты, Миша, нас позвал, чтобы показать, как тебя по морде тряпкой нашмякали? – поинтересовались приглашенные свидетели эпизода с тяжеловесным ведром.
- Искусство требует жертв, - изрек «нехристь» известную философскую истину и покинул место неудавшегося розыгрыша.

По окончанию рабочего дня Михаила Денисовича одолели новые заботы. На остановке, с которой вывозили в жилой район персонал предприятия, он принялся руководить отправкой служебных автобусов. Для пущей важности бригадир нацепил на левую руку красную повязку, которая оказывала на людей прямо-таки магическое воздействие. Добровольный распорядитель транспортного движения отправлял автобусы по мере заполнения сидячих мест. На недоуменные вопросы водителей и отъезжающих, привыкших к переездам в переполненных автобусах, он пояснял, что с сегодняшнего дня на линию выделено на пять автобусов больше.

Люди наперебой хвалили довольного собой благодетеля за проявленную о них заботу. Но наступил момент, когда все автобусы отбыли, но не все желающие уехали. На последнем автобусе отбыл и руководитель пассажирских перевозок. Одураченный народ возроптал и направил к диспетчеру предприятия делегацию, потребовав обещанные «дежурным с повязкой» дополнительные пять автобусов. Диспетчер подивился проявленной инициативе неведомого активиста, но распорядился направить дополнительные автобусы для застрявшего при отъезде народа.

Но был еще не вечер, и Маша Волкова, супруга любителя розыгрышей, увлекла за собой благоверного в «Универсам». В городе как раз открылся магазин с новой и совершенно непривычной формой обслуживания населения. Новизна состояла в том, что покупатели не выстраивались в осточертевшие очереди, а проходили к прилавкам, где сами набирали в корзины продукты, а на выходе рассчитывались с кассиром. Так Советская власть, поднатужась, предпринимала попытки приобщения граждан к заграничным "цивилизованным" формам отношений между продавцами и покупателями. Слухи о диковинном магазине самообслуживания быстро распространились среди горожан, привлекая их, как пчел на сладкую патоку. Среди них и оказалась семейная пара Волковых. Маша пошла по рядам набирать доступные всем товары, а Миша, осмотревшись в новой обстановке, двинулся к выходу поджидать супругу.

Инициатор нестандартных жизненных ситуаций какое-то время колобродил у выхода в ожидании супруги, пока в его беспокойной голове не блеснула очередная оригинальная идея. Не откладывая задуманное, он подошел к кассиру и доверительно сообщил расторопной девушке, что видел, как одна из покупательниц запихнула за пазуху банку консервов, и указал на беспечно разгуливающую по залу собственную женушку.

Когда Маша подошла к кассе, ее уже поджидала бригада сотрудников магазина.
- Предъявите, гражданка, припрятанный Вами товар, тогда и рассчитаем Вас, - потребовала девушка за кассовым аппаратом.
- Какой такой припрятанный товар? – оторопела Маша.
- Банка консервов, которая у Вас за пазухой, - подсказала девушка.
- Почему за пазухой? О чем Вы говорите? У меня все в корзине...
- Пройдемте, гражданка, в кабинет директора, там разберемся...

Из кабинета разъяренная Маша ринулась к провокатору, которым, по описаниям извинившихся сотрудников, оказался не кто иной, как ее собственный муженек! Всю силу возмущения за испытанный принародный позор она выплеснула на неизменного спутника жизни.

- Тише, Маша! Тише!! – успокаивал наводчик взбешенную супругу, - Так надо, Маша!
- Кому это так надо? – снова оказалась в замешательстве оклеветанная Маша.
- Так надо, Маша, чтобы ты вошла в доверие продавцам…

- Зачем мне это доверие? – никак не могла взять в разумение недоумевающая Маша.
- Затем, Маша, что в следующий раз ты можешь смело класть за пазуху банку консервов, - тебя уже никто не заподозрит и не задержит!..

У бедной Маши помутилось сознание либо от незавидной перспективы таскать из магазина за пазухой банки консервов, либо от неистощимости Мишиных выходок, в которых уже трудно было выявить серьезность или шутливость его намерений…