Осенняя сказка с брусничным соком

Холодный осенний дождь мелкой сеткой накрыл оранжево-красный лес, монотонно и настойчиво шуршал над поникшей травой, мелкой дробью барабанил по раскрытым зонтикам. Небо серой громадой наклонилось над озером. Было сыро, но еще не холодно. Лес примерял золотые одежды, а вокруг, до самого озера, пестрели алые россыпи брусники.
Анна не слушала рассказ экскурсовода, она слушала лес. Что-то было в его шуме тревожное, неуловимо знакомое, словно мокрый, продрогший котенок искал приюта и тепла.

- Древние легенды гласят, - экскурсовод дотронулся ладонью до огромного гранитного валуна. – Что именно здесь, на этом самом камне, порядка шестисот лет назад сожгли одну  женщину, которую люди называли Ведьмой. Что удивительно – сегодня уже никто не может сказать, откуда она пришла и за чьи грехи взошла на костер. Сохранилась только легенда.
Анна вздрогнула. Кроваво-красным кленовым листом чужая память вдруг коснулась ее щеки.

Экскурсия прошлепала дальше, скользя по мокрой траве и прикрываясь пестрыми зонтами. Анна очнулась от своих мыслей и взглянула на камень. Темно-бурые крапины на его поверхности, словно запекшаяся кровь, таяли под дождем. Почему-то вдруг запахло гарью. Часто-часто и проникновенно-тревожно забилось сердце.

- Анна? – у камня стоял белый, как лунь, старец в длинной холщовой рубахе и потертом плаще, накинутом на сутулые плечи. – Анна… А ты совсем не изменилась…

- Кто Вы? – Анна попятилась.

- Неужели ты ничего не помнишь? - старец улыбнулся. – Я – Велибор.

- Велибор,..- где-то очень глубоко тихая печаль отозвалась в ее сердце и в памяти вдруг всплыл смутный образ. – Велибор… Мальчик. Маленький мальчик с васильковыми глазами. Старик, откуда я знаю твое имя?

Старец улыбнулся. Его белесые, выцветшие на солнце, глаза вдруг вспыхнули дивным, хрустальным светом.

- Мы встречались с тобой однажды, много-много времени  назад, - он достал из-под полы небольшой сверток и протянул его Анне. – Неужели ты все забыла? Радмир? Юлай? Ведьма? Не помнишь?

- Нет, - Анна рассеяно взяла в руки холщевый сверток. – Кто это – Радмир?

- Радмир? Тот, ради кого ты однажды умерла,..- Велибор глубоко вздохнул, а потом наклонился и зачерпнул ладонью горсть спелой брусники. – Попробуй. Поздняя ягода, сладкая…

Брусничный сок растекался во рту терпким ароматом осени. Анна дрожащей рукой взяла, еще не успевший промокнуть, сверток и осторожно развернула тканую тряпицу. Медные, с тяжелой стальной цепочкой, часы монотонно тикали на  ее ладони.

- Тогда ты дала мне эти часы, помнишь? – улыбка не коснулась уст старика, улыбались только его синие глаза. – Не пожалела и не испугалась…

*****

В озере отражалось небо. Словно само лето гляделось в зеркало: белые облака пушистыми барашками скользили по лазурному небосклону, томное, золотисто-белесое солнце источало тепло и негу. Наверное, было что-то около полудня. Анна взглянула на циферблат, но медные часы отсчитывали какое-то другое, неведомое ей, свое время.

Анна оглянулась. Залитый солнцем луг, пестрел цветами, словно ситцевое полотно. Куда-то подевалась осень с ее затянувшимся дождем и брусничными россыпями, исчезли новенькие мостки, по которым водили экскурсии. Вокруг разливалось яркое, наполненное густым ароматом медовых трав, лето!

Где-то внизу, у самой воды, прикорнула маленькая покосившаяся избушка. Анна, скользя ногами по тесно сплетшимся стеблям трав, добралась до песчаного берега озера. Неожиданно нагрянувшее лето накрывало жарой по самую макушку. Анна сняла кроссовки, закатала джинсы и прямо босиком, ступая по прогретой воде, направилась к избушке. Следы ее босых ног еще долго оставались на мокром песке. Озеро, словно запоминало их и не торопилось смывать.
У избушки на завалинке сидел черный кот. Он внимательно смотрел на Анну, но не спешил уйти.

- Здравствуй, кот! – Анна улыбнулась. – Ты чей?

Кот спрыгнул на землю, подошел ближе и стал тереться у ее ног.

- Ой, - Анна растерялась. – А у меня ничего нет… Ладно, поглядим, что есть у твоих хозяев.

Дверь протяжно скрипнула, впуская гостью. Когда-то добротные стены замшели, в сенях изо всех  щелей сквозил ветер. Земляной пол был устлан сухим сеном. В доме стоял удушливый, затхлый запах. И всюду – на потолке, в углах, на деревянном ушате, за печкой – всюду тянулись липкие  сети паутины.

Его Анна заметила не сразу. Только когда неровное дыхание с хрипотцой вырвалось наружу, она повернула голову в его сторону. Он лежал на деревянной лавке, свернувшись калачиком, иногда вздрагивая во сне. Широкие холщевые штанины закатались до самых колен, босые ноги были немыты, а пятки покрывали глубокие трещины.
Анна посмотрела на лицо спящего. Неопрятно заросшее, неухоженное, с первыми морщинами, изрядно отекшее, оно вызывало какую-то почти материнскую жалость. Дверь за ее спиной скрипнула.

- Не гляди так, все одно – напрасно, - на пороге стояла сухощавая старуха с гладко оструганной палкой, - Болен он…

- Здравствуйте, - Анна во все глаза глядела на диковинную старуху, в льняной домотканой одежде. – А чем болен?

- Его зовут Радмир, - старуха тоже с любопытством рассматривала Анну. – Раньше он был хорошим охотником. А еще – сочинял удивительные песни. Но уже давно мы не слыхали его лютни.  С тех самых пор, как он заболел. Когда дурман окутывает его мысли, он теряет себя. Становится страшным и жестоким, как чужой, как зверь. Теперь он – оборотень.

- Его надо лечить, - Анна вздрогнула, когда Радмир на какой-то миг открыл глаза.

- Ведьма! – он приподнялся на локте. – Ведьма!

- Не слушай его, - старуха глубоко вздохнула. – Никто не знает, где он сейчас.

- Я буду лечить его! – Анна решительно направилась к давно потухшему очагу. – Если он когда-то сочинял песни, я хочу услышать их!

- А ты храбрая. Но странная, - старуха внимательно рассматривала ее одежду. – Не такая, как мы. Другая. Мы – Латичи. А ты кто? Откуда ты пришла? Почему ты так странно одета?  Как тебя зовут?

- Анна.

- Анна? Как эхо… Как туман над озером… А я – Сновида. Пойдем, я дам тебе трав, настоя. Если уж решилась… Только всегда помни: в нем сокрыт не один человек, а два. Один – созидатель, добрый, красивый, а другой – разрушитель, жестокий и беспощадный. И второй всегда побеждает.

Анна кивнула.

- А первый удар придется на того, кто окажется рядом.

Анна снова кивнула.

*****

Долгие вечера, изнуряющий жар и блажь в голове – все осталось позади. Радмир расправил плечи, в его глазах заблестел светлый огонек жизни. И пели птицы за окном, и ярко светило солнце, и улыбалась Анна.

- Поешь, Радмир, - она поставила на стол глиняную плошку с горячим супом. – Я рада, что ты проснулся!

- Бог хранит меня, - Радмир с удовольствием пригубил ложку с ароматной похлебкой. – Он послал ко мне тебя и не дал пропасть. Теперь все будет хорошо. Вот увидишь!

Анна улыбалась.

- Ты не думай, я смогу. Теперь у меня есть светоч в жизни. Теперь у меня есть ты.
- Конечно, сможешь, - Анна взяла из его рук пустую плошку. – Мы сможем.

Радмир улыбнулся ей:
- Ты спасла меня. Не испугалась, как другие. Я оправдаю твою смелость.

- Пойдем, погуляем, Радмир. Ну, хотя бы вдоль озера, там так красиво!

Озеро, на самом деле, было прекрасно. Глубокое, прозрачное, волшебное.  Солнечные зайчики прыгали по воде, словно играли в чехарду, и от этого на душе становилось светло и радостно.

- Как здесь хорошо, - Анна с облегчением вздохнула. Она шла босиком вдоль берега, и на песке оставались следы ее босых ног. – Гляди, Радмир! Сколько вокруг цветов! Какие же они красивые!

- Я соберу их все для тебя одной! – и он тут же бросился собирать цветы.

Вскоре Анна прижимала к себе огромный пестрый букет, вдыхала его медовый аромат и улыбалась самой счастливой улыбкой. А потом цветы стояли на столе, наполняя весь дом запахом этого нехитрого счастья.

Лето мчалось наперегонки со временем. Радмир поправлялся быстро. Исчезли глубокие морщины и одутловатость на лице, глаза заискрились синим светом.  И вот, наконец, из старого сундука он достал свою лютню – и зазвучала над озером дивная, давно забытая мелодия.

- Ты удивительная женщина, Анна, - говорила старуха Сновида. – Уже много лет никто не слыхал этой лютни. Ты вернула к жизни Радмира, ты вернула к жизни его песни. Ты совершила  невозможное.

В ответ Анна только улыбалась. И все шло своим чередом. Когда Радмир уходил в лес, она оставалась в доме, хлопотала у очага, стирала белье. А как только солнце поворачивало к закату, шла на берег, к маленькому горбатому мостику через ручей, что впадал в озеро, и ждала. Радмир возвращался вместе со всеми, а она радовалась. Теперь он не был удачливым охотником, как раньше, но она все равно, улыбалась ему.

- Ты же понимаешь, что Радмир никогда не станет опорой тебе? – говорила Сновида, когда Анна вновь провожала охотников в лес. – И тот, второй, что живет вместе с ним, внутри, всегда готов вернуться?

- Я буду его опорой, - отвечала Анна. – И второй не вернется…

- Ты счастливый человек, Радмир, - говорил Избор, его давний друг, закидывая на плечо арбалет. – Это большое счастье быть рядом с такой женщиной, как Анна.  Береги ее. Пуще глазу своего береги. Никогда не смей ее обижать! Я ей первым заступником буду.

- Что ты, Избор! Как же я могу обидеть ее? Она меня из страшной бездны вытащила. Нет на этом свете человека, счастливее меня! – Радмир крепко обнимал Анну и они вдвоем шли в дом.

- Сновида! – восклицал по дороге Радмир. – Вот мое счастье!

- Рада за вас, - старуха улыбалась и долго смотрела им в след.

Белые аисты кружили в небе, цвели цветы, радовалась земля.

- Как хорошо, - Анна смотрела в его глаза. – Мне кажется, лучше и быть не может…

- Теперь так будет всегда, - отвечал Радмир.

А вечером он брал в руки маленькую свирель и снова играл. Играл для Анны.

- Какой сегодня невероятно алый закат,   - Анна ёжилась в вечерней прохладе тающего лета, кутаясь в овчинку.- Лето уходит, осень на пороге…

- Пылающий, словно полымя, и красный, как кровь, - Радмир обнял ее за плечи.

- Нет! Что ты! Как брусничный сок! Такой же пронзительно алый и такой же терпкий. На эту мелодию похож. Как она называется? Сыграй еще!

-  Давай назовем ее «Осенняя сказка с брусничным соком»? – и Радмир снова коснулся губами флейты.

*****

Беда пришла с осенними дождями. Когда с запада подул холодный ветер, а лесные поляны запестрели алыми россыпями брусники…
Однажды утром по берегу озера промчался всадник.  Никто не знал, откуда взялся, этот смелый мальчик с удивительно лучистыми, темно-синими, как васильки на нескошенном лугу, глазами.

- Слушайте меня, Латичи! – голос его был звонок и чист. – Беда! Беда идет в ваши земли! Войско Юлаево! Черное войско! Поднимайтесь на битву, кто в силах!

Похолодела душа, замерло дыхание, защемило в груди. Матери прижимали к себе своих детей, молодые охотники – своих возлюбленных. Кто может противостоять Юлаю? Всех сметает он на своем пути…

- Кто ты, гонец? Откуда пришел?

- Я – Велибор! Слушайте меня, Латичи! За Белой долиной, у верхнего Дрёма, собираются все наши племена! Идите с нами, Латичи!

… Лужи растекались по скользким дорожкам, словно навязчивый сон. Дождь щедро поливал добротные кровли тесаных изб.  Печальные глазницы  окон тоскливо вглядывались вдаль в ожидании веселого гомона возвращающихся хозяев, но опустевшие улицы сквозили тишиной.

Избор, с арбалетом наперевес, спустился вниз, к озеру.  Дверь отворила Анна, лицо ее было напряжено:
- Здравствуй, Избор. Радмир сейчас придет, он обещал скоро…

- Уходить тебе надо отсюда, Анна, - с горечью выдохнул Избор. – Мало, кто остался в деревне. Идем с нами к верхнему Дрёму, там все – Дрогичи, Нимичи, Огничи…  Светичи первыми пришли, они всех и созвали.

- Что ты, Избор! Я не могу, - Анна тревожно посмотрела на дорогу. – Радмир не оставит меня. Он обещал.

- Ты не понимаешь, Анна! Юлай – страшный человек! Его воины не знают пощады. В деревне одна Сновида осталась, из упрямства не хочет уходить, говорит, хворых да убогих лечить стану. Да еще те, кто в Юлаево войско замыслил податься. А ты,..- Избор глубоко вздохнул. – Ты – другая. Радмир не защитит тебя.

- Я никуда не пойду. Радмир не даст меня в обиду, вот увидишь! – Анна потупила взгляд. – А вот и он сам! Все будет хорошо, Избор!

Избор стремительно повернулся и пошел навстречу шагающему с  откоса  Радмиру.

- Чего тебе, Избор? – Радмир прятал взгляд. – Я тороплюсь.

- Я тоже. Но немного времени для старого друга я найду.

Они стояли у гранитного камня, пристально и непримиримо глядя друг другу в глаза. А холодный осенний дождь плотным  покрывалом  накрывал обоих.

- Идем с нами, Радмир! Негоже Латичу в Юлаевом войске быть!

- Не пойду я под Светичей! В землю лягу, а не пойду! Иди сам, коли хочешь душу Латическую продать! Я с Юлаем пойду. Светичей иже с ними с нашей земли гнать.

- Глупец ты, Радмир! Не нужны Юлаю Латичи. И никто не нужен, - Избор не отводил глаз. – Ты хоть Анну отпусти, не рви ей душу и сердце.  Не житье ей здесь.

- Да кто ты такой, чтобы мне указывать? – лицо Радмира исказилось гримасой. – И мне, и Анне! И что тебе Анна? Не житье, говоришь? А хоть бы и умерла, тебе-то что? Это ты навязал ее мне! Я тебя не просил!

- Что ты сказал? – Избор побледнел. – Навязал, говоришь? Хоть бы и умерла, стало быть? Ты умрешь следующим, если только единый  волос упадет с ее головы! Из-под земли тебя достану!

- Не зачем искать! – Радмир натянул тетиву своего арбалета. – Полста шагов! Давай!

Они разошлись на полста шагов по обе стороны гранитного камня. Радмир вскинул арбалет на плечо и решительно нажал спуск. Стрела протяжно свистнула и пролетела в двух дюймах от виска Избора.  Радмир опустил арбалет:
- Теперь ты!

Избор, не поднимая арбалета, подошел к Радмиру вплотную:

- В друга стрелять не стану. Но всегда знай – предателя, коли жив буду, найду!

С теми словами Избор изо всех сил ударил арбалетом по гранитному камню, а после зашвырнул его обломки в траву. И, не оборачиваясь,  пошел прочь.

Радмир остался стоять под дождем у гранитного камня. Горький комок медленно подступал к горлу.

- Радмир! Что случилось? – Анна птицей выпорхнула из дому. – Ты простынешь, идем  в дом.

- Уйди! – его голос был злым. – Никто мне не нужен! Ни ты, ни Избор! Имею право быть один!

Её руки опустились, словно крылья у подбитого журавля. Дождь смывал соленые бусины слез с ее лица.

- Радмир,..- едва слышно прошептала Анна.

- Идем в дом, холодно, - его слова звучали как-то по-другому, словно издалека.- Не плачь, я спрячу тебя.

*****

Юлай смотрел ей прямо в глаза:
- Кто ты?
Анна молчала.
- Мне сказали, что ты ведьма? Верно говорят? – черные, слово угли, глаза смотрели в самую душу.
Анна молчала.

- А если ведьма, значит, должна гореть в пламени! Так велит ваш закон.  Юлай уважает закон, - раскосые глаза сверкнули недобрым огнем. – С восходом солнца! Ты и гонец, что упредил Латичей – оба на костер!

Сквозь прорехи в крыше заглядывали звезды. Колючий, холодный ветер ворошил солому. Но Анна не замечала его – совсем другой холод пронзал насквозь ее душу. Накануне Радмир вывел ее на площадь и толкнул к ногам Юлая:

- Вот, она ведьма! Забирай ее, если хочешь!

«Один – созидатель, добрый, красивый, а другой – разрушитель, жестокий и беспощадный. И второй всегда побеждает». Слова Сновиды всплывали в памяти, словно белые облака на летнем небе… Исчезли вдруг и следы на песке, и букет полевых цветов и дивная мелодия…

Наконец, забрезжил рассвет, протискиваясь брусничным заревом сквозь все щели.

Они шли к огромному гранитному камню у озера, на вершине которого уже сложили кострище. Чужие воины мрачно глядели им вслед. Битву Юлай проиграл. Сообща все племена, одной силой, разметали черное войско в клочья. И постыдно бежали Юлаевы приспешники из северных земель.

- Велибор! – Анна протянула мальчику старинные часы. – Возьми! Ты так молод, тебе жить надо!

- А как же ты, Анна? – васильковые глаза были полны слез.

- А меня, все равно, уже нет в живых! Иди скорее, Велибор! – Анна вложила ему в руки часы и крепко стиснула ладони. В тот же миг мальчик исчез.

- Вот видишь, Юлай! – Радмир указал пальцем на Анну. – Я же говорил, что она ведьма!

- И тебе совсем не жаль ее? – Юлай был мрачен.

- Нет! Нисколько! Она просто околдовала меня! Видишь, и гонец исчез, словно его и не было! Она – ведьма!

Уже сквозь пламя Анна смотрела ему прямо в глаза, а он воротил взгляд. Жгучая боль пронзала все тело и вырывала из ее груди долгий надрывный крик, словно падала на землю, пронзенная меткой стрелой, птица . Черный дым заслонял небо, лес, озеро. И только алые капли поспевающей брусники мерцали сквозь него…

… Рывком распахнув тяжелую дверь, Юлай стремительно прошел на середину избы. Сильный, стройный, красивый – бездонно-черные раскосые глаза смотрели жестко и непримиримо, тонкие губы хранили надменную улыбку и только нервно подрагивающие широкие скулы выдавали волнение бесстрашного  воина.  Он бросил на стол горсть монет и повернулся лицом к старухе Сновиде:

- Это тебе, мать.  За терпение и снисхождение к моим воинам. Долгих лет тебе.

- Мне не нужна твоя награда, Юлай, - Сновида бесстрашно взглянула ему в глаза.

- Я знаю. Отдашь тем, кто придет сюда в нужде. Будь здорова, мать, - Юлай положил ладонь на сердце и склонил голову.

Сновида гордо повернулась и вышла во двор. Юлай устремил ей вслед долгий взгляд и рассеянно зачерпнул горсть спелой брусники из ковша на столе. Терпкий сок алыми каплями выступил на его губах.

Во дворе громко залаяла собака, дверь снова распахнулась, и на пороге возник запыхавшийся Радмир:
- Уходишь. Юлай?

- Да. 

- Трусишь? Бежишь? – Радмир говорил зло, словно наносил удары. – А как же слава несокрушимого Юлая? Вранье?

- Юлай сильнее каждого из вас, но всех вместе даже ему не одолеть. Тот был мудр, кто собрал все племена в один строй. Ветер волен в поле, а воин – в бою. Не всякую битву можно выиграть . Сегодня была не моя битва.  Прощай, Радмир.

- А я? Юлай? Как же я? – голос Радмира вдруг задрожал. – Возьми меня с собой!

Черные раскосые глаза сверкнули хищным блеском, но голос Юлая не дрогнул:

- Мне не нужны слабые. Вчера ты предал друга, завтра предашь меня. Нет, Радмир, ты останешься здесь.

Радмир обреченно рухнул на лавку. Руки его опустились, на лбу выступили капельки пота:

- Ты не можешь так просто уйти, Юлай!  Я сделал все, как ты велел. Ты не должен  бросать меня здесь! Лучше убей!

Пронзительно острый взгляд  впился Радмиру в самое сердце:

- Зачем мне убивать тебя?  Ты и так уже давно мертвый. Человек, который продает своего товарища – мертвый человек. А мне нужны живые воины.

- Что же мне теперь делать, Юлай?.. - Радмир понуро опустил голову.

Деревянный ковш, полный спелой брусники, стоял посередине стола.  Юлай улыбнулся, взял ковш с ягодами и протянул его отчаявшемуся Радмиру:

- На вот, поешь, - медленно проговорил он,  усмехаясь. – Поздняя ягода, спелая.

*****

Нестерпимо болела голова. Изрядно поседевшие пряди волос неопрятными сосульками опускались на глаза. Сколько времени минуло с той давней битвы? Он уже потерял счет времени. Кожа на лице одрябла и покрылась сеткой глубоких морщин. Когда-то небесно-голубые глаза, поблекли и провалились глубоко в глазницы. Радмир, тяжело ступая, вышел к озеру.

Желтый песок. Он до сих пор бережно хранил в памяти отпечатки ее босых ног, с того самого дня, когда она пришла сюда. Маленький мостик. Здесь она встречала его с охоты. Тогда он ничего не принес, но она, все равно, радовалась его возвращению. Он давно забыл ее, он совсем не хочет ее помнить!  От чего же тогда так ноет сердце? Камень. Огромный гранитный камень со следами кострища на плоской вершине… Она смотрела ему в глаза, а вот он не смог… Она кричала от боли, а он не защитил ее…

В траве, у камня – сломанный арбалет. Никто не убрал его отсюда.  Избор…  Друг. Самый преданный друг. Он стрелял в него тогда, а вот Избор стрелять не стал…  Сегодня его нет рядом с ним. Только холодный туман стелился над озером . И брусника. Алые россыпи пестрят по всему берегу. Поздняя ягода. Осень.

- Зачем ты здесь, Радмир? – белый, как лунь, старик вдруг возник у самой воды.

- Кто ты, отец?

- Велибор - моё имя.

- Когда-то я знал мальчика, которого звали так же …

- Когда-то, - старик улыбнулся. – Когда-то этим мальчиком был я.

Радмир с недоверием взглянул на старца.

- Что ты ищешь здесь? – продолжал старик.

- Память не отпускает меня, Велибор. Я бы хотел уйти от нее…

- Нет,- старик покачал головой. – Можно уйти от кого-то, но человек не волен уйти от себя. Память всегда будет стоять рядом. Ты хочешь избавиться от нее, но самая страшная кара – потерять ее, свою память. Есть слова, и есть поступки. И всему есть цена, Радмир.

- Что ты знаешь о цене, старик! – в голосе Радмира звучали гнев и отчаяние. – Я давно уплатил свой долг! Не смей корить меня этим!

Велибор наклонился и поднял с земли сломанный арбалет:
- Избор? Верно?  Ты ударил, а он не стал… Где он теперь? И кто занял его место рядом с тобой?

- Избор сам виноват! Зачем он стал учить меня? Зачем навязал мне Анну? – Радмир испуганно попятился.

- Ах, вот как? – Велибор нахмурился. – Навязал, стало быть? Что же ты принял этот дар? Зачем лгал? Себе, ей, Избору?

- Я… Я пытался её принять, - Радмир потупил взгляд. – Но мы с ней разные. Я научился прощать, а она – нет. Она сама виновата в том, что случилось.

- Научился прощать? Хваток ты, Радмир! А ты сам хоть раз просил прощения? – старик вдруг решительно направился к озеру. – Хочешь видеть виноватого? Идем, покажу!

Над озером клубился туман. Темная вода, словно бездонное зеркало, отражала его причудливые завитки. Велибор поманил Радмира рукой:
- Иди сюда! Я покажу тебе того, кто во всем виноват, – ладонь старца опустилась ему на плечо. – Гляди!

Радмир осторожно заглянул за край темного зеркала. Оттуда, из самой глубины темной воды, смотрел седеющий, почти состарившийся человек. Радмир испугался и попятился назад:

- Нет, я не виноват! Ты не смеешь, старик! Я не виноват!

Он  уперся спиной в гранитный камень, остановился и закрыл ладонями лицо.

- Всему на свете есть цена, Радмир. И словам, и поступкам. Вот это, - Велибор бросил в траву сломанный арбалет. – Это цена твоих слов.

Радмир опустил ладони. Взгляд его был пустым и холодным.

- А вот это, - старик коснулся ладонью пепла на плоской вершине камня. – Это цена твоих поступков.

Радмир стиснул зубы.

- Хватит! – на его губах выступили капельки крови. – Хочу забыть! Все забыть! Или вернуть – все, с самого начала!

- Нет, Радмир. Забыть нельзя, вернуть невозможно, - у камня, вместо старика Велибора, стоял мальчик с ясными васильковыми глазами и протягивал ему полную горсть спелой брусники. – Держи. Поздняя ягода, сладкая…

- Стой! – Радмир вдруг воспрял. – Стой, Велибор! Я знаю, я понял, кто ты… Я хочу найти ее, Анну… Она простит меня, вот увидишь, она всегда меня прощала…

- Нет, - Велибор покачал головой. – Она не вспомнит тебя…

- Все равно! – Радмир был настойчив. – Здесь я никому не нужен. И нигде больше не нужен… Пропусти меня к ней, Велибор.

Юный Велибор улыбнулся:
- Это путешествие в один конец, Радмир. Если Анна вспомнит тебя, ты сможешь остаться с ней там, на другом конце Времени, а если нет, ты уже никогда не вернешься назад. Ты будешь обречен бесконечно скитаться в пространстве между Временем, никем не узнанный. Знаешь ли ты, что такое бесконечность?

- Дай мне шанс, Велибор. Бесконечность не страшнее памяти…

*****

В фойе толпились люди. Анна радостно улыбалась в ответ на поздравления.

- Анна! Это Вам! – белые розы источали тонкий чарующий аромат. – Ваша фантастика – это удивительно! Ваши книги – чудо! Вы так легко скользите сквозь время! Поздравляю!

Тяжелые двери распахнулись, и на пороге вдруг возник странный человек в домотканой холщовой рубахе с огромным букетом полевых цветов:

- Анна, - человек робко прошел вперед. – Это для Вас…

Медовый запах нахлынул волной. Она удивленно взглянула ему в глаза. «Волонтер? Но как правдоподобно!»

- И это тоже для Вас! – человек коснулся губами свирели.

Мелодия разливалась по залу медленно, словно густой сок темно-пурпурного цвета. Анна вздрогнула.

- Кто этот человек? Вы его знаете? – главный редактор вопросительно взглянул на играющего.

- Нет… Только мелодия… Терпкая, как брусничный сок…

… Две недели в больнице, а потом – пансионат в сосновом бору.  «Вы просто переутомились. Вам надо отдохнуть. Это пройдет».

Холодный осенний дождь мелкой сеткой накрыл оранжево-красный лес, монотонно и настойчиво шуршал над поникшей травой, мелкой дробью барабанил по раскрытым зонтикам. Небо серой громадой наклонилось над озером. Было сыро, но еще не холодно. Лес примерял золотые одежды, а вокруг, до самого озера, пестрели алые россыпи брусники.

- Анна? – у камня стоял белый, как лунь, старец в длинной холщовой рубахе и потертом плаще, накинутом на сутулые плечи. – Анна… А ты совсем не изменилась…

- Кто Вы? Я Вас не помню.

- Вот и хорошо, - морщинки на лице старика радостно побежали по всему лицу лучистой паутинкой. Он протянул ей на ладони несколько спелых ягод брусники - Поздняя ягода, спелая...