Громкая фамилия

Весна в том году была промозглой и затяжной. Вроде пора бы солнышку припечь, чтобы согреть, распарить землю для пахоты и сева, но налетит откуда-то отставшая от зимы метель и вокруг все белым-бело. А потом  вновь солнце и грязь. Но, наконец, распогодилось и на полевых станах, в который уже раз, механизаторы начали проверять свою технику, дожидаясь, когда из земли уйдет лишняя влага, чтобы можно было выводить трактора в поле.
Хотя по графику райисполкома они уже давно были там и заканчивали вспашку половины площадей, отведенных под пшеницу. Но для этого, как говорится, надо было – начать и кончить. Поэтому, разогнав почти всех своих подчиненных по колхозам и совхозам района в качестве наблюдателей за ходом посевной кампании, председатель райисполкома Серов решил получить о ней личные впечатления. Объехав за два дня, с ночевкой, несколько совхозов он пребывал в раздражении. План посевной трещал по всем швам. Из обкома партии уже звонили и предупреждали, что  секретарь райкома Чайкин и он, Серов, персонально ответят на бюро областного комитета за срыв сева. И теперь, сидя в заляпанной грязью «Волге», Виктор Поликарпович, чувствовал, что за все увиденные им недочеты в работе – он «отыграется» на Васильеве, директоре совхоза «Юбилейный», благо, к центральной усадьбе вела асфальтированная дорога.
Васильев ждал Серова на крыльце конторы, но председатель  райисполкома заходить в здание не стал. Пересев в директорский  ГАЗ-69, по народному «бобик», он приказал водителю ехать в третью бригаду совхоза. Услышав это, Васильев почувствовал, как тоскливо стало на сердце. Во-первых, там был сложный рельеф местности – холмы и пологие низины, где пахоту из-за влажности грунта заканчивали лишь в мае. Во-вторых,  у бригадира Исаева с весной в очередной раз обострилась язва желудка и он, отпросившись на неделю, сидел, скрюченный, дома. Вместо него на полевом стане командовал помощник бригадира Александр Коршунов. Вообще-то помощником его никто не назначал и не выбирал, но как-то так получилось, что шустрый Коршунов оказался правой рукой бригадира. Это поначалу злило механизаторов, тем более что самовыдвиженец не был лучшим среди них и первенствовал лишь в словесных баталиях, в которых мог, как артист, говорить долго и складно, но потом они смирились. Махнуло на это рукой и совхозное начальство. Ну, что тут сделаешь, если человеку хочется командовать!?
Вот директорское сердце и трепетало, боясь, что Коршунов что-нибудь учудит. А это в данный момент было подобно смерти. Директора тех совхозов, где побывал Серов, звонили  Васильеву и предупреждали его, что «второй» кому-то намерен устроить выволочку, чтобы другим неповадно было, и пусть он, Геннадий Иванович, – не подставляется. Ради этого  Васильев вчера сам объехал все полевые станы и предупредил бригады о том, чтобы  не было никаких пьянок, ремонтируемой техники и бардака в вагончиках. И вот теперь он катил к бригаде номер три, рассказывая председателю райисполкома о трудностях нынешней весны, нехватке запчастей и напряге с соляркой.
- Ты мне не жалуйся. У всех так! – Серов почувствовал поднимающееся из глубин тела раздражение и то состояние, когда он, сидя за столом президиума или стоя за трибуной, становился вроде каменным и начинал громить того, кто оказывался мишенью его критики. – Ты  мне лучше скажи про то, когда закончишь пахоту?
… Вопрос был с подтекстом. Что ближайший срок окончания работ, а посему не реальный, что дальний (после дождичка – в  четверг) – оба сулили выговоры за непонимание текущего момента и неумелую организацию посевной кампании. Поэтому Васильев дипломатично сказал, что они в «Юбилейном» учтут все замечания  Виктора Поликарповича, работы выполнят с хорошим качество и в оптимальные для посева сроки.
Но Серов был старый аппаратчик, прошедший обкатку на многих должностях и поэтому он грубовато оборвал директора фразой:
- Кончай, Геннадий Иванович, юлить. Все равно получишь на полную катушку.
Между тем «бобик», надсадно ревя двигателем и выписывая зигзаги на глинистом грунте дороги, подъехал к полевому стану. Первым на землю ступил Серов, а следом из машины вылез директор. Через голову своего районного начальника он посмотрел на полевой стан и открыл рот. По обе стороны  вагончиков, как по линеечке, стояли вымытые тракторы с плугами. Перед ними и между вагончиками ровненько были проложены дорожки из желтого песка. На стенке одного из вагончиков белел неизвестно где добытый лист ватмана, на котором крупно, цветными карандашами было написано: «Задание Родины – выполним!». А сами механизаторы, выстроившись по росту, застыли в ожидании приближающегося начальства. Из шеренги вышел Александр Коршунов, скомандовал бригаде «Смирно!» и, по-армейски чеканя шаг, направился к Серову. Не доходя до него несколько метров, он остановился, щелкнул каблуками чисто вымытых сапог, прижал руки к бедрам и громко отрапортовал:
- Товарищ председатель райисполкома! Бригада номер три, получив конкретные задания, готова к выходу в поле. Техника в исправном состоянии. Настрой личного состав – боевой. Ваши указания на посевную будут выполнены. Помощник бригадира – Александр  Коршунов.
…Озадаченный таким приемом и видом полевого стана, резко отличавшегося от ранее виденных, председатель  райисполкома снисходительно и добродушно пробасил:
- Ну, ты уж того, как в армии рапортуешь. Оглушил даже. А вообще – молодец! Коршунов, говоришь, твоя фамилия. Нет, ты Орлов!
…Серов повернул голову в сторону директора совхоза:
- Сам с ними репетировал?
- Виктор Поликарпович! – Васильев прижал руку к горлу. – Да я – ни слухом, ни духом не ведал! Ехал сюда и чувствовал, что он обязательно что-нибудь учудит!
- А почему ты говоришь – учудит!? – председатель райисполкома поморщился от досады. – Если  он сам сообразил такой порядок навести, и людей на это дело организовал, то ему – честь и хвала. Ты и твои парторг и профсоюзный деятель до этого раньше должны были додуматься. Почему он у тебя в помощниках ходит, а не в бригадирах? Ты чего это инициативных людей зажимаешь? Ничего я слушать не хочу, но на заметку я этого «орла» взял. Проверю, кем он у тебя после посевной станет.
…Вновь повернувшись к Коршунову, Серов, похвалил его еще раз, бегло осмотрел полевой стан, немного поговорил с людьми и, пожав напоследок руку помощнику бригадира, укатил к поджидающей его у конторы совхоза персональной «Волге».
Директор вернулся в бригаду через два часа. Полевой стан уже не имел такого ухоженного вида. И хотя трактора стояли так же, по линеечке, исчез призыв, написанный на ватмане, и сами дорожки уже были затоптаны механизаторами и потеряли геометрическую четкость. Директор, подойдя к Коршунову, какое-то время разглядывал его, а потом, помотав головой из стороны в сторону, сказал:
- Ну, ты и жук!
…Помощник бригадира сделал удивленные глаза и пожал плечами.
- Вас, начальство, – не поймешь. Один говорит – орел, другой – жук!
Но директор не стал с ним спорить, сел в свой «уазик» и укатил.
…Посевную «Юбилейный» все же закончил не самым последним в районе и Васильев даже избежал выговора. Тем более что всходы оказались дружными, попали под июньские дожди и начали набирать силу. Про то, как Коршунов рапортовал председателю райисполкома, в совхозе, насмеявшись вдоволь, вскоре забыли. Но об этом помнил Серов. Он при случае позвонил директору совхоза, и поинтересовался: какой бригадой командует Коршунов? Пришлось Васильеву спешно искать для этого «орла» бригадирскую должность. Но на этом карьера бравого сельчанина не закончилась. Накануне уборки урожая, а он выдался отменным, в областном центре проводили совещание по этому поводу. На него от механизаторов района быль отряжен Александр Коршунов с наказом: заверить, что рядовые труженики не подведут. Молодой бригадир выдал такую речь, так озадачил всех, что, даже секретарь обкома партии черканул его фамилию на первой странице своего «заключительного слова». А осенью, по окончанию уборки, Коршунов был награжден медалью за ударный труд. О нем в очерке рассказала областная газета. Орел набирал высоту.