Какого цвета правда

Все началось с фруктового сада. Не вишневого, как у Чехова, но не менее примечательного для нашего степного города. В те целинные годы в нем по пальцам можно было перечесть дворы, где росли чахлые кусты малины и смородины, а местным яблоком считалась кисло-горькая ранетка. И вот сыскался самородок, который начал на своем огороде создавать Сад с большой буквы. И, надо сказать, преуспел он в этом деле так, что жители этот островок фруктово-ягодного разнообразия в окружении пыльных карагачей и тополей на¬звали не иначе, как по фамилии его творца - Никоново. Когда в городе началась большая стройка, власти распорядились сад сохранить, огородить его декоративной решеткой, а семье селекционера тут же построить домик. Мичуринец передал сад возведенной рядом больнице и остался при нем уха¬живать за посадками.
Прошло несколько лет. Старик-селекционер умер, но сад по-прежнему слыл никоновским. И однажды он попался на глаза тогдашнему секретарю обкома. Первоцелинник, он знавал хозяина сада и не раз бывал в нем в былые годы, интересуясь: можно ли и совхозы засадить фруктовыми деревьями. И вот, по прошествии нескольких лет, секретарь вновь попал в никоновский сад. То ли он был не в духе, то ли оставшиеся наследники мичуринца и руководство больницы не проявили к насаждениям должного внимания и рвения, но Первый раз¬гневался. А по прибытии в свой кабинет дал редакции газеты команду осветить эту ситуацию с фруктовым садом на должном уровне. Получив указание от Самого, редактор тут же вызвал недавнего выпускника журфака Юрия Баталова. Выбор не был случайным. Молодой, подающий большие надежды корреспондент писал бойко и по натуре был эмоционален. Это плюс "жуть" про сад, накрученная ему редактором, гарантировали тот материал, который ждал первый секретарь обкома. Так оно и получилось. Газета по следам поместила подборку писем возмущенных старожилов города, а руководство облздрава и больницы доложило об оргвыводах и принятых мерах. И, скорее всего, про этот сад все забыли бы надолго, но тут через месяц в аппарате обкома партии случились перемены. Бывшего Первого направили куда-то в Москву, а на его место пришел преемник, работавший до это¬го в каком-то еще более степном и пустынном регионе. По весне, знакомясь с городом, он проезжал по улице и сквозь частокол решетки ограды увидел бело-розовое буйство цветущего сада. Это так поразило нового Первого, что он при¬казал остановить машину, вышел из нее и подошел к ограде. Словоохотливый обкомовский шофер тут же выдал шефу всю информацию: кто был хозяин сада, как он его создавал и как передал больнице. Все это так впечатлило секретаря обкома партии, что он на очередном заседании бюро подозвал к себе редактора и дал ему указание непременно рассказать о саде и его творце.
То ли редактор не знал хрестоматийное философское изречение о том, что дважды в одну реку нельзя войти, то ли он посчитал, что Баталов на этой теме уже получил специализацию, но выбор в подготовке обкомовского задания опять пал на Юрия. На этот раз молодой журналист (к слову, коллеги даже избрали его председателем месткома редакции) отказался писать материал. Дескать, неэтично и нелогично за какие-то полгода об одном и том же объекте писать противоположное. Это был бунт! Редактор, который признавал лишь собственное непогрешимое мнение и по производственной необходимости еще то, что излагал, согласно партийной субординации, первый и последующие секретари обкомов, своеволия стерпеть не мог. Баталов еще шествовал из приемной в свой прокуренный кабинет, а секретарша шефа уже строчила приказ о строгом выговоре за неисполнение редакционного задания.
Когда он был обнародован в коллективе, профком редакции собрался на экстренное совещание. А надо заметить, что хитромудрые ветераны газеты (коих было в ней большинство) избрали в местком молодежь. Прицел был дальновидный. Поехать на обязательную прополку в пригородный овощеводческий совхоз, привезти по осени из бахчевых хозяйств для коллектива арбузы, похоронить планомерно умирающих редакционных пенсионеров - везде нужны были молодая сила и энергия. А чтобы "студентов" не заносило, для пригляду за ними избирали в местком и кого-нибудь из ветеранов, на должность зама. В те выборы им стал Валентин Иванович Винокуров, фронтовик с ершистым характером. И вот молодые месткомовцы, пылая праведным гневом, возмущаются тем, что согласно положению о профсоюзах руководитель предприятия не имеет права объявлять выговоры предместкому, а ветеран лишь молчит и хмурит кустистые брови. Молодежь в раж входит и исподтишка переглядывается: дескать, дрейфит старик. А он вдруг поднялся и говорит: "Хватит чирикать. Пойдем к редактору".
И все пошли, страшась в душе собственной храбрости, ибо руководитель газеты был крут на расправу и злопамятен. В редакцию его спровадили из обкома партии, и журналисты долго гадали, по какому случаю: или для укрепления идейного уровня коллектива газеты, или по причине чрезмерной его зашоренной партийности, которая даже в аппарате обкома была расценена так, что "нельзя быть святее Папы Римского".
Вошли, значит, члены месткома в редакторский кабинет. Он и без доклада понял зачем. Почернел лицом, но сел за стол переговоров. Выложил местком свой главный довод о нарушении, то есть наказании предместкома Баталова.
Редактор откинулся в кресле и говорит:
- Хорошо. Тогда я сейчас звоню в обком партии, докладываю ситуацию. Затем получаю согласие обкома профсоюза и увольняю Баталова, как не выполнившего задание редакции.
В кабинете повисла тишина. Местком проигрывал на всех фронтах.
- Ну, как я мог написать!? - Баталов нарушил затянувшуюся паузу. - Тот секретарь обкома требовал критический материал, нынешний - положительный! Не бывает так, чтобы об одном и том же были разные мнения.
- Молодой человек, - голос редактора был резок, но снисходительно-покровительственен. - То, что партия вчера считала белым, сегодня - черное, и наоборот.
- Неправда это! - Винокуров, сдвинув брови к переносице и сжав кулаки, худощавый, с побелевшим от гнева лицом, аж приподнялся из-за стола. - Неправда это! В горкоме партии нас рассудят.
И, загремев стулом, ветеран вышел из кабинета. А следом зашагали и остальные. Винокуров, не заходя никуда, прямиком из приемной направился к выходу из редакции. Из окна баталовского кабинета было видно, как он, завпартотделом, решительно зашагал по тротуару в сторону горкома.
Разговор не клеился. Все курили, изредка перебрасываясь фразами и прокручивая в памяти нюансы недавнего раз¬говора. А когда собрались расходиться, зазвонил внутренний редакторский телефон. Баталов взял трубку, коротко ответил и, бросив нам: шеф вызывает, вышел из кабинета. Вернулся он через считанные минуты. И, опережая наши вопросы, с порога сказал:
- Ребята, Валентин Иванович умер. В горкоме, на парадной лестнице. Врачи сказали, что сердце не выдержало, - и он застыл, как и мы, остолбеневшие, посреди кабинета. Разом четко уяснившие, что для одних людей правда - это прав¬да, а для других - что-то вроде разноцветных карандашей, которыми малюют в зависимости от обстоятельств.


На это произведение написаны 3 рецензии      Написать рецензию