Про буржуина Мурзика

(Рассказ для моих внучек)

     Дорогие дети мои, сейчас я расскажу вам одну поучительную историю, а вы мне поклянётесь, что никогда-никогда не будете делать то, что делали мальчики из этой истории, то есть, я и мой брат Володя. Обещаете? Вот и хорошо.

     Когда мы были маленькими, то не боялись оставаться одни дома, потому что папа нам подарил детское ружьё, стреляющее настоящими пулями из бутылочных пробок, и бабочный сачок, в который мы всегда могли поймать любого врага или шпиона, если бы он позарился на нашу квартиру и нашу маму.
     Вот как-то наша мама нам говорит:
     - Дети, я сейчас должна ненадолго уйти, а вы уж, пожалуйста, не балуйтесь, не разбейте окно какое-нибудь из своего ружья, а главное, не подожгите квартиру.  А когда проголодаетесь, на плите стоит кастрюля, в ней каша. Гречневая.
     Мы с братом Володей очень любили гречневую кашу.
     И как только мамины каблучки затихли на лестнице в подъезде, мы с братом Володей тут же проголодались. Да так, что невозможно было терпеть.
     Каша стояла далеко на плите, мы не доставали. Тогда брат Володя подставил табуретку к плите и подвинул кастрюлю поближе к краю. Там уже я мог перехватить ее. Я дождался, когда брат Володя слезет с табуретки, и мы с ним перетащили кастрюлю на стол.
     Каша была восхитительной по вкусу. Но очень твердая. Мама варила ее почему-то так, что каша получалась в кастрюле единым куском, и нам приходилось отковыривать себе от этого куска ложками.
     Чтобы отковыривать было легче, брат Володя придумал опирать ложку на край кастрюли. Получался рычаг.
     Я тоже попробовал опереть ложку на край кастрюли и отковырнуть кусок каши. Но получилось как-то неловко: ложка подпрыгнула и метнула кашу. Причем,  далеко-далеко.
     Так работали древние военные катапульты, когда надо было брать крепости. У них тоже были ложки, только огромные. Туда солдаты клали камень приличной величины, затем взводили эту катапульту, отпускали курок, и катапульта забрасывала камень через стену в крепость - куда попадёт.
     Вот и мой кусок каши улетел далеко-далеко, через всю комнату и попал брату Володе прямо по лбу.
     - Ого, - удивился брат Володя, - как метко! Что это ты, прямо в меня? Нет, теперь моя очередь стрелять, становись.
     У нас с ним всегда всё было по-братски, то есть, поровну. Поэтому я безропотно стал к стене, но повернулся спиной.
     - Так нечестно, - сказал брат Володя, - ты мне, значит, по лбу попал, а мне попу подставляешь! Поворачивайся!
     - Не буду, ты еще мне в глаз попадешь.
     - Я осторожно. Буду только в лоб целиться, - пообещал брат Володя.
     - Да, говори. Вчера ты из ружья в муху целился, а попал в нашу Мурку. Знаю я тебя, мазила.
     - Ах, я мазила? – обиделся брат Володя, - тогда ты, ты…
В этом месте мы с ним обычно немного дрались. Но тут я вдруг придумал:
     - Хорошо, нарисуй мне на спине лоб, а даже хоть и глаз. И целься.
     Так и сделали. Брат Володя нарисовал мне чернилами на спине смешную рожицу, и я стал к стене.
     Брат Володя хорошенько прицелился, ударил по катапульте…
Но гречневый снаряд прилип к стене выше меня.
     - Я же говорил, мазила, - сказал я, радуясь про себя, что мне не досталось кашей по рожице. Хоть эта рожица и на спине, а было бы обидно.
     - Так нечестно, - обиделся брат Володя, - ты попал мне по лбу, а я тебе нет. Давай еще раз.
     Он сделал еще три попытки, но каша шлепалась об стену. Часть прилипала к стенке, а часть шмякалась на пол. Я смиренно стоял, только ногами переступал, стараясь не наступить на кашу.
     - Нет, у меня не получается, - сдался, наконец, брат Володя. – Покажи, как это ты в меня попал.
     Мы нарисовали чернилами у него тоже рожицу, только на животе. Брат Володя сказал, что ему интересно смотреть, как я целюсь. А когда я выстрелю, он зажмурится.
     Я прицелился.
     - Смотри, мазила, как надо!
     Но я тоже не попал.
     Потом я ещё немного пострелял по брату Володе, но так ни разу и не попал. Это немного успокоило брата Володю, так как теперь не он один был мазилой.
     - Давай просто стрелять, не по братьям, а по буржуям, - предложил брат Володя.
     Мы нарисовали на стене чернилами мишень – пузатого буржуина из сказки про Мальчиша-Кибальчиша. Вы, дети мои, уже должны были прочесть эту сказку. Брат Володя нарисовал ему усы, от чего тот стал похож на нашу Мурку. Назвали буржуина Мурзиком. По буржуину мы стреляли гораздо удачнее, чем по людям. Особенно легко было попадать по огромному пузу. Каша прекрасно липла к пузу и застревала на нем, осыпая буржуина ещё и гречневыми осколками. Буржуин плакал и просил пощады, но мы хорошо помнили, что он сделал с Мальчишем-Кибальчишем, и пощады не давали.
     Тут у нас кончилась каша в кастрюле. Брат Володя предложил пострелять по буржуину из ружья.
     - А то ишь, забрался в нашу квартиру и хочет что-нибудь украсть.
     - А вдруг, мы его убьём?, - возразил я. - Папа говорил, что нельзя стрелять по безоружным людям.
     - Тогда давай нарисуем ему ружьё и пусть отстреливается.
     - Нет, всё равно нечестно. Мы с тобой можем спрятаться за табуретку, а он нет.
     - Тогда, раз ты такой добрый, я буду его кормить, и он сам лопнет: посмотри, какое пузо.
     Брат Володя полез под стол, там стоял тазик с овощами. Он взял из тазика сырую картофелину, положил на ложку картошку и как шваркнет о стену! Картошка как отскочит от буржуина и как ударит по зеркалу!..
     - Проклятый буржуин! Чуть не разбил мамино любимое зеркало! – возмутился брат Володя и дал по пузатому Мурзику очередь из картошек и морковок. Все они разлетелись кто куда, но большинство упало на мою кровать, что стояла здесь же, в кухне. Одна картошка даже закатилась под подушку и потом мешала до утра мне спать, пока я не выковырнул ее оттуда.
     Я тоже немного пострелял картошками. Потом овощи в тазике кончились.
     Тут брат Володя вспомнил, что где-то у мамы в столе есть банка с солёными огурцами. Что-что, а соленые огурцы уж точно не пришлись бы буржуину по вкусу! Мы полезли в мамин стол, но банки там не нашли. Зато там были баночки и коробочки с сахаром, солью, пшеном и мукою.
     Мы стали думать, как бы всё это приспособить для метания. И может быть, мы что-нибудь и придумали бы, да тут за дверью послышались каблучки мамы...

     Дальше я не буду рассказывать, что сказала мама, когда вошла в квартиру и взяла в руки очень твёрдый и очень болючий веник. Это не интересно вам, дети мои. Но буржуин на стене, гад, очень злорадно смеялся, когда веник гулял по нашим с братом Володей фигурам, а особенно, по нарисованным рожицам. Рожицы вели себя недостойно, ныли и обещали, что больше не будут. А буржуин Мурзик только хохотал и издевательски тряс своим буржуинским пузом, набитым гречневой кашей.
     Через неделю мы пришли из школы и увидели, что стена в кухне побелена свежей побелкой, а Мурзик куда-то пропал.
     - Наверно, убрался в свою проклятую Буржуляндию, - предположил брат Володя. Я забеспокоился.
     - Как бы он там не пожаловался своему президенту. Тогда они на нас войной пойдут.
     Это нас напугало. Если из-за нас разгорится мировая война, то папа мог отнять ружьё, а заодно и сачок.
     Ещё неделю мы с замиранием сердец следили за папой, когда он вечером раскрывал газету. Папа удивлялся, откуда у его детей такой ранний интерес к новостям, и понемногу вводил нас в мировую политику. Нас радовало, что особо худых известий не приходило, но второе ружьё мы у папы всё-таки выклянчили. На всякий случай.   
    
     Сейчас, дети мои, вы много ездите. А кое-кто даже за границу, позагорать. Наверняка бываете и в Буржуляндии. Если где встретите господина в цилиндре и с сигарой, толстого и богатого, по имени Мурзик, то передайте ему от нас с братом Володей привет. Скажите, у нас в стране ему не только мамино зеркало, уже даже и Мальчиша-Кибальчиша простили.

     А гречневую кашу я до сих пор очень люблю.