Быть полезным для страны

Знакомясь с автобиографией Дмитрия Андреевича Дернового, невольно приходишь к выводу, как похожа его судьба на тысячи судеб других людей послевоенного времени. Чем? Стремлением, вернувшихся солдат с войны, наверстать упущенное: получить образование, восстановить, если возможно, потерянное здоровье и работать не покладая рук, строя разрушенные города и заводы, и быть всегда полезными.

Доброволец

Мечту Дмитрия - стать педагогом - директор школы поддержал. Уговорил председателя колхоза отпустить Дернового после «семилетки» в г. Нальчик, на рабочий факультет педагогического института. 

Свободного времени у Дмитрия была самая малость: трудился слесарем на заводе, после шел на занятия в вечернюю школу, потом  полночи сидел за учебниками, а оставшиеся три-четыре часа спал. К распорядку новой жизни привык быстро. А чтобы раз-два в неделю поспать подольше, или с ребятами сходить на какое-то мероприятие, перевыполнял план по самоподготовке за счет того же недосыпания.
Это был 1938 год. Многие из советских людей в то время хотели пойти добровольцами в Испанию, где шла гражданская война, чтобы стать в ряды испанских коммунистов, сражавшихся с фашистами. Но в горкоме комсомола пятнадцатилетнему Дмитрию сказали, что еще молод. А в 1940 году, когда он решил поступать в Астраханское авиационно-техническое военное училище,  горком комсомола его поддержал.

Через полгода, когда фашистская Германия напала на Советский Союз, Дерновой перевелся в Кировобадское летное училище, решил стать летчиком.
Слушая ежедневные сводки с фронта, Дмитрий, как и его сокурсники, рвался под Сталинград. Но при всем этом понимал, что вначале нужно научиться летать, и не просто планировать, а уметь вести сложные воздушные бои, чтобы в ходе первой схватки не стать легкой мишенью для фашистских асов. Через два года его рапорт об отправке на фронт был подписан начальником училища.

Но мечта сразу же сесть за штурвал самолета и ринуться в бой оказалась неисполнимой. В первое время помогал техникам ремонтировать  изрешеченные пулями и осколками корпуса самолетов, их двигатели. После ему разрешали их «облетывать». В один из таких дней, когда почти весь летный состав полка ушел на задание, над их аэродромом появился немецкий разведчик – рама. Огонь, после взлета открытый Дмитрием по противнику, заставил фашиста уйти.   
Этот поступок не остался незамеченным командованием авиаполка. И в скором времени Дерновой заменил раненого летчика и стал летать на бомбардировщике. Сталинградский фронт был хорошей школой его становления. Не раз спасал свою изрешеченную пулями машину, дотягивая ее до аэродрома. Несколько раз был контужен.

После лечения заново возвращался в строй.

Когда Дмитрия Андреевича, приехавшего на сорокалетие нашего предприятия в Югорск, мы попросили рассказать о той войне, он улыбнулся и сказал: «Война у всех нас была одинаковой. Кто-то ее прошел в пехоте, кто-то артиллеристом, кто-то летчиком или матросом, а кто-то водителем, или рабочим завода. Для всех она была очень тяжелой».

В 1948 году старшего лейтенанта Дернового демобилизовали.

«Прикипел к армии, было тяжело расставаться со своими товарищами, с которыми прошел всю войну, - вспоминал Дмитрий Андреевич. - Но, комдив мне сказал, что я еще молод, и такие как я должны восстанавливать народное хозяйство. Он был прав. Очень много погибло людей, рук на производстве не хватало, инвалиды становились за станки, за штурвалы тракторов. Нужно было и мне становиться рядом с ними, и заново отстраивать заводы и фабрики».

Работает, как зверь

В 1954 году Дерновой получил диплом горного инженера Грозненского нефтяного института, и по распределению был направлен в Сталинградскую область.

- Сначала я работал оператором по добыче нефти в тресте «Сталинграднефть», - вспоминал Дмитрий Андреевич. - Потом создали трест «Сталинградгаз» и меня перевели туда, назначив начальником цеха демульсации и перекачки газа. Участок был очень сложным, мы постоянно укрепляли фундамент, ремонтировали оборудование, и наш коллектив через полгода стал победителем социалистического соревнования. А чтобы получить это звание цеху, учитывалось не только перевыполнение им плановых заданий, а и качество очистки транспортируемого газа, состояние эксплуатируемого оборудования и труб, трудовая дисциплина, знания персонала и множество других вопросов. А в нашем цехе работали одни фронтовики, и мы показали всем, как нужно работать.

Долго проработать начальником цеха не пришлось. Через год меня назначают главным инженером газового промысла. Оно было большим, «многоскважинным».

Техники, чтобы объехать весь участок, не было, добирался на скважины, на цеха, на попутках. И ввел для себя правило, в день в обязательном порядке посещать один из участков. Это дало мне возможность четко знать состояние оборудования, видеть как решаются технические вопросы, если что-то затормаживалось, то находили другие пути решения имеющейся проблемы. То есть, все что происходило на промысле, я знал.

Люди к моим требованиям привыкли. Они видели, что я не кабинетный инженер, и за это уважали. При этом все понимали, как нужен стране добываемый ими газ, чтобы он был чистым. Времени заниматься оформлением рационализаторских предложений, тогда у нас не было. Со всеми интересными техническими задумками делились, что позволяло снимать множество производственных вопросов, делать работу более безопасной. Через год наш промысел стал лучшим в тресте.

Меня пригласили на собрание, на котором подводились итоги работы треста, похвалили за хорошую работу, а вместо цветов, грамоты, получаю от руководства новое поручение, как можно быстрее освоить два новых газовых месторождения. В принципе, это задание я принял как награду.

Я прибыл на новое место работы. С чего начинать? Проекта нет. Помню, на стене сборного пункта я начертил мелом схему и поставил подпись. Это и была проектно-сметная документация.

Рельеф на участке, где мы должны были вести добычу газа, был очень сложным, нужно было укреплять грунты в местах, где строились скважины, газосборные пункты, нужно было вести монтаж трубопроводов, крановых узлов. Техники, людей, а тем более специалистов, не хватало. Работал со всеми в две смены.

Когда пошел первый газ из месторождения!? Утром, кажется. Бежал по трубе и слушал, как он идет на ГП, смотрел, нет ли свищей. Все было. Мы, как шахтеры, все были чумазыми и одержимыми. Приехало на промысел начальство треста. Я им попался по дороге, они и спрашивают у меня, где найти Дернового, - смеется Дмитрий Андреевич. – Я спрашиваю, а кто это такой? А они говорят, что это главный инженер промысла, вот такой вот, мол. Обрисовали руками огромного богатыря, и говорят: «Работает, как зверь. Что, не слышал?» Потом узнали меня, насмеялись вдоволь.

Оказывается это они за мной приехали: получил назначение на новое строительство, теперь уже четырех промыслов под Астраханью. А мне что, молодой был, сильный, день и ночь работал. Газ из этих месторождений должен был пойти по строящемуся газопроводу Джаркак – Бухара – Самарканд – Ташкент.

И снова начинается повторение старого: полноценной документации нет, специалистов не хватает, техники, инструментов и подавно. На тех ребят, которые работают вместе со мной, нагружаешь в десять раз больше работы, чем смогут потянуть, на себя – еще больше. И со всем справлялись. Даже некогда было остановиться, чтобы хоть одним глазком посмотреть назад, на то, что сделали.
Первый промысел пустили, за ним – второй и третий…

И снова меня оценили: назначили начальником треста «Бухаранефтегаз». Когда меня вызвали в Москву, заместитель министра говорит: «Доведи добычу до 4 млн. кубометров газа в сутки». А я обеспечил 4 млн. 250 тыс. кубометров. И снова новая награда - новое назначение, направили в город Горький (Нижний Новгород) на должность главного инженера управления магистральных газопроводов, на строящийся газопровод Саратов – Горький – Череповец».

Первым участком, переданным в УМГ стал газопровод «Казань - Горький», запуск которого состоялся в 1958 году. Диаметр его трубы 325 мм, участок газопровода «Саратов - Горький», протяженностью 606 км, диаметр трубы составлял 820 мм. Его строительство завершилось 25 октября 1960 года.

В декабре 1961 года был принят в эксплуатацию газопровод «Горький - Череповец» (протяженность 582 км). Вместе с ним были построены первые районные управления (ЛПУ) Пензенское, Починковское и Приокское. Газопровод «Саратов-Горький-Череповец» дал возможность обеспечить газом многие промышленные объекты и коммунальные хозяйства Саратовской, Пензенской, Горьковской, Владимирской, Ивановской, Ярославской, Костромской областей и Мордовской АССР.

Игрим - Серов

«В 1963 году меня вызвали в Москву и сказали: «Справился с работой, молодец! Теперь тебе нужно ехать на Север, в Западную Сибирь! Необходимо построить газопровод «Игрим-Серов», - вспоминал Дмитрий Андреевич Дерновой. – Я доехал до города Ивделя Свердловской области, дальше железной дороги не было, она только строилась.

Дирекция по строительству газопровода была образована в 1963 году в Ивделе, она же выполняла и функции заказчика по обустройству Пунгинского газового промысла. Моим главным инженером стал Н.Л. Гинзбург. Я начал набирать коллектив, принял секретаря, чтобы приказы печатала, заключил договоры с подрядчиками из четырех трестов. Сначала они лес валили, расчищали место под будущий газопровод, рыли траншеи, варили  на стендах трубы, потом трубовозами доставляли их на трассу. 
Вначале в Дирекции нас было 11 человек, потом коллектив потихонечку начал расти. Я набирал его сам, обучал людей. Талантливые были ребята, на лету все схватывали. Большая часть из них пришла со мной из Горьковского УМГа, другие - из проектного института «Гипроспецгаз». Это Е.З. Плавник, Г.Н. Тумилович,  Я.Ф. Горст,  В.Я. Зазовский, О.Б. Овсянников, В.С. Дворкин, А.П. Соколов В.Н. Ильин, А.А. Музыченко, Ю.Г. Юрищев, Н.М. Ширназданов.

Когда строительство газопровода довели до границы с Тюменской областью, я поехал в Свердловский обком КПСС. Нужно было отчитаться о проделанной работе, решить множество накопившихся вопросов. Но там всем было не до меня, в области шло огромное строительство различных промышленных объектов, не менее важных для страны, чем газопровод. Тем более в Свердловск уже поступал газ из Бухары, а до Пунгинского газа еще нужно вначале было дойти.

Что говорить. Увидев это, настроение у меня упало. Что делать? Решил поехать дальше, в Тюмень, к первому секретарю областного комитета партии Борису Евдокимовичу Щербине. Он меня выслушал и сказал: «Твоей дирекции нужно располагаться не там, куда ты газопровод тянешь, а там, откуда ты тянешь. Наша область в этом больше заинтересована. Мы должны газ подавать, а за это деньги зарабатывать».

Я отвечаю: «Не могу, скажут, что шкурный интерес преследую». «А ты молчи пока!», - говорит Щербина. И я согласился с ним, и получил от него все необходимые документы, позволяющие работать в Тюменской области.

От Ивделя мы постепенно перешли границу Свердловской области и дошли до станции Эсс (так называлась река), будущего поселка Комсомольский, где и решили создать дирекцию. А название поселку Комсомольский мы придумали, потому что рядом уже был поселок Пионерский. Так в 1966 году в вахтовом поселке лесорубов Комсомольском «посаженное» первое зернышко дало росток столицы мощнейшего в Западной Сибири предприятия «Газпром трансгаз Югорск». Оно до сих пор является крупнейшим в «Газпроме».

Мы построили Пунгинский промысел и магистраль до города Серова длиною  520 км за три года, которая через год протянется до Нижнего Тагила и даст его металлургическим комбинатам, электростанциям газ, раскинув свои ветви к его городам промышленным побратимам Краснотурьинск, Нижняя Тура…».
«Во время строительства газопровода «Игрим-Серов» было много запоминающихся моментов. Мы, ближе познакомились с начальником строительства железнодорожной ветки Ивдель – Обь Голштейном. Решили с ним вопросы по доставке трубы и всего другого необходимого оборудования поездами по железной дороге в поселок Комсомольский. Это сокращало время доставки грузов, а значит и придавало новые возможности для ускорения строительства компрессорных станций, жилья, школ, больниц в поселках.

Помню, как однажды приехал ко мне корреспондент из газеты Березовского района и говорит: «Дмитрий Андреевич, вы не поставляете оборудование на Пунгинское месторождение». Я ему отвечаю: «Сейчас лето, туда не проедешь, кругом непролазные болота. Подожду до холодов и все по зимнику туда доставлю». А он взял, и фельетон про меня написал под заголовком: «Такое не придумает и барон Мюнхгаузен!».   

Вот так получается. Я же ему объяснял, что летом через болота пробраться невозможно, они очень глубокие. Для того, чтобы через них пробираться нужно строить дороги, а для этого нужны миллионы тонн грунта, сотни грузовиков, десятки экскаваторов, бульдозеров. А такого объема техники нет даже на строительстве газопровода. Тем более и в летнее время мы не можем линейную часть там строить, и поэтому в данный момент занимаемся ремонтом техники, готовим ее к работе в зимних условиях, ждем заморозков.
И вот в ответ вышел фельетон. Что делать?

Я поехал к секретарю Березовского райкома партии Мальчикову, потребовал опровержения, пожаловался Щербине, первому секретарю Тюменского обкома партии. А тот в ответ мне сказал: «Ты сначала дело сделай, перевези оборудование, а потом доказывай, что фельетон про тебя неправильно написан!»

Я, используя все возможности и невозможности, в том числе и баржами перевез необходимый груз в Пунгу. Загорелся первый факел, подошел к тому журналисту и спрашиваю: «Ну, что теперь скажешь?» А он хитро улыбнулся и сбежал. Вот такая история произошла. Выходит журналист научил меня работать.
Потом мы зажгли факел в городе Серове.

В 1966 году  меня снова «наградили» - назначили заместителем начальника Главного управления капитального строительства Мингазпрома по Тюменской области. Пришлось оставить Северо-Уральское  управление сагистральных газопроводов и уезжать в Тюмень. Под моим руководством строились 8 газоперерабатывающих заводов, в том числе, в городе Нижневартовске и в городе Сургуте, а также - Тобольский нефтехимический комплекс...»

В 2010 году, Дмитрия Андреевича Дернового не стало.

Большой трудовой путь пройден этим человеком. Где бы Дерновой ни работал, он оставлял после себя важные для отрасли, а значит и страны промышленные объекты: нефтяные и газовые промыслы, нефте- и газопроводы, компрессорные станции, нефте- и газоперерабатывающие заводы. С юношества он мечтал быть полезным для страны, и оставался таким до своего последнего дня жизни, встречаясь на пенсии со школьниками, помогая им в выборе будущей профессии, связанной с газовой отраслью. Много раз бывал в гостях и в «Газпром трансгаз Югорске», на его компрессорных станциях, в линейно-производственных управлениях. На встречу с ним приходили сыновья и внуки тех, кто строил с ним линии газовых магистралей.
 
Иван Цуприков