Этажи времени

Глава 24

После поездки в ресторан прошло несколько дней, с каждым из которых Ставский все сильнее ощущал свою ненужность в этом мире. Его работа в университете была связана с множеством раздражающих факторов, единственными приятными моментами бывали хорошие ответы студентов на экзаменах, но и они случались все реже. Студенты, за чрезвычайно редкими исключениями, предпочитали не учиться, а где-то подрабатывать, учеба их практически совсем не интересовала, что являлось прямым следствием отсутствия реальных перспектив после окончания университета. Многие из выпускников устраивались на работу в коммерческие и государственные банки; те, у кого были нужные связи, становились «эффективными менеджерами», то есть напрямую отсасывали в личное распоряжение денежные средства со счетов организаций, которыми им было получено «руководить». Судьба самих организаций их интересовала менее всего, успешно приведя к краху одну контору, они тут же получали на раздербанивание другую.

Ставскому, да и большинству преподавателей, было понятно, что для работы в банках или для воровства бюджетных денег было совершенно не обязательно оканчивать механико-математический факультет университета, но почему-то в обществе считалось, что для столь уважаемых видов деятельности необходимо иметь диплом престижного учебного заведения.

Безусловно, среди студентов были талантливые девочки и мальчики, но они составляли не более пяти процентов от общей массы учащихся. Из этих пяти процентов способных ребят только нескольким счастливчикам удавалось действительно заниматься чем-то стоящим в различных научных центрах мира.

Размышляя об этом, Ставский становился от года к году все более циничным, рассматривая работу в университете только как источник получения средств к существованию. Это не могло не сказаться и на личной жизни: женщина, с которой он прожил несколько лет, не выдержала его постоянно негативного отношения ко всему окружающему. Она предпочла уехать к себе на малую родину – в Краснодарский край, где устроилась на работу учительницей в школе, вышла замуж, родила двоих детей. Ставский в ее воспоминаниях остался каким-то длительным и неприятным периодом жизни.

В результате встряски, полученной Станиславом Васильевичем от пребывания в реанимации и от всего того, что за этим последовало, он впал в состояние, которое можно было бы охарактеризовать как состояние внешнего наблюдателя по отношению к самому себе. Это внешнее наблюдение привело к еще более неутешительным мыслям о никчемности прожитых лет и бесперспективности лет предстоящих.

В таком состоянии можно было считать, что дальнейшая жизнь бессмысленна, если бы не присутствие Кати, которая сумела каким-то непостижимым образом заполнить собой всю пустоту внутреннего мира. Возникло желание всё изменить, начать если не сначала, то как-то совсем иначе, по-другому. Поэтому, услышав слова Михаила Алексеевича о намерении проводить свои дурацкие опыты в том числе и на нем, Ставский внутренне даже не возмутился, а принял это с каким-то безразличием.

Главное он услышал – он будет вместе с Катей, хотя и не до конца понимал, зачем Михаил Алексеевич затеял такую сложную возню с заменами-подменами. На его взгляд, ничего катастрофического не происходило и можно было просто перестать заниматься ерундой с информационными образами, спокойно жить и работать. Чем больше Ставский думал об этом, тем явственней вырисовывалась одна мысль. Дело вовсе не в грозящей опасности, а в непомерных амбициях Михаила Алексеевича. Он, конечно, гениальный ученый, его разработки имеют колоссальное значение для понимания того, что такое жизнь в принципе. Если можно разум одного человека перенести в тело другого, то становится возможным не только бессмертие, но и рушатся идеологические принципы материальности мира, в котором то, что называют материей, становится просто носителем информации, чем-то вроде листа бумаги.

А вот относительно моральной стороны дела вырисовывалась картина не слишком приятная. Похоже, что Михаил Алексеевич решил любой ценой добиться завершения экспериментов, чтобы подтвердить правильность своих теорий, что с точки зрения ученого, безусловно, хорошо. А вот с точки зрения Ставского, быть объектом странного эксперимента – не самая приятная миссия в жизни, однако, возможно, это единственный способ вырваться из безнадежно серого существования, которое не давало ему нормально жить до последнего времени. Похоже, что Катя уже решилась на эксперимент, в таком случае и ему терять нечего. Будь, что будет, пусть сумасшедшие творят свою науку, а Ставский тоже сыграет свою роль на празднике сатанизма – черти уже разожгли угли, ведьмы танцуют вокруг костра, танец становится все быстрее и быстрее, они уже ждут, когда новые души присоединятся к безумной компании.

Пока Ставский предавался философствованию на темы ненужности своей жизни, бессмертия и сатанизма, жизнь в госпитале шла по своим размеренным законам. Состояние псевдо-Шиманских значительно улучшилось, стало понятно, что их надо выводить из искусственной комы, о чем один из лечащих врачей по фамилии Лучников сделал соответствующую запись в электронной истории болезни.

Михаил Алексеевич был чем-то очень занят и практически не общался ни с Катей, ни со Ставским, если не считать нескольких дежурных фраз, сказанных на ходу при случайных встречах в коридорах.

День отъезда на озеро Нарочь стремительно приближался, Ставский заметно нервничал, да и Катя не находила себе места после последних разговоров с Михаилом Алексеевичем, что вряд ли положительно сказывалось на ее беременности. Надо было что-то решать, но никаких решений не было. Наступил день отъезда.
Готовиться к отъеду в Беларусь Катя стала только утром. Прежде всего она решила, что неплохо бы было поехать в парикмахерскую, но потом передумала, собрала минимум необходимого, уложив все в небольшую дорожную сумку. Ставский предпочел еще вечером сложить привычный набор вещей, с которым он ездил во всякие командировки от университета.

Позвонил Михаил Алексеевич.

– Катя, доброе утро. Поскольку вы сегодня уезжаете в отпуск, то я хотел бы вкратце обсудить планы дальнейших работ. Давайте после завтрака встретимся в нашем парке, там и поговорим на свежем воздухе, а то у меня в последнее время от духоты в кабинетах голова совсем не работает.

– Стаса пригласить?

– Думаю, не стоит – ему вряд ли будет интересно слушать наши профессиональные разговоры. А то еще обидится, как прошлый раз в ресторане.

Малолюдные аллеи парка были тем местом, находиться в котором хотелось как можно дольше. Казалось, что вся суета мира, все проблемы человечества, болезни, войны не имеют никакого отношения к этим тщательно вычищенным дорожкам, подстриженным кустам и нежно-зеленым газонам. Говорить о каких-то делах в такой обстановке не было никакого желания, но Михаил Алексеевич был настроен на серьезное обсуждение интересующих его вопросов.

– Катя, давай поговорим о вашей эвакуации. Сегодня вы со Ставским должны занять места в реанимации. Для этого придется сыграть небольшой спектакль с переодеваниями и перевоплощениями. Я тебе сейчас расскажу весь план, а ты затем объяснишь Станиславу, что и как необходимо будет делать.

Прежде всего, вам надо будет заехать к нотариусу, чтобы подписать генеральные доверенности на имущество – не дарить же квартиры, машины и дачи государству. Затем поедете к одному моему знакомому, он постарается изменить вашу внешность так, чтобы походить на фотографии Шиманских. Добавим зеленки, бинтов, синяков... Никто ничего не заметит, положим вас на их места.

– Могут заметить медсестры, тела же отличаются комплекцией, да и вообще, существует масса отличительных признаков.

– Катя, нельзя же так плохо обо мне думать. Естественно, сегодняшний день выбран не случайно. В порядке ротации кадров, с целью повышения квалификации весь младший персонал будет переведен в другое отделение – во Вторую терапию, доктор Лучников, который наблюдал пострадавших, со вчерашнего дня находится в отпуске, а другой лечащий врач – это вы, Екатерина Андреевна.

– А куда денутся псевдо-Шиманские?

– А ты еще не догадалась? Они поедут в заслуженный отпуск по путевкам «Волшебной птицы» или как она там называется. Мы их приведем в чувство, наденем на них вашу одежду и отправим в путешествие. Правда, оно окажется немного короче, чем могло бы быть. Довезем на такси до Белорусского вокзала, а оттуда какая-нибудь добрая душа подкинет их домой отмечать успешное излечение, а добрую душу мы им обеспечим. Вряд ли они даже вспомнят, где они находились все эти дни. Они с вашими пропусками покинут территорию госпиталя, поедут в отпуск и исчезнут, а дней через двадцать-двадцать пять мы начнем вас усиленно искать.

– А как вы собираетесь поступить с нами?

– Да никак, вы же уехали и не вернулись. А вот польские граждане после успешного нашего лечения отправятся ненадолго в какой-нибудь санаторий или какое-либо другое лечебное учреждение для реабилитации, а затем вернутся к себе на родину, естественно, овладев предварительно польским языком и всеми необходимыми знаниями. Теперь, надеюсь, ты понимаешь, перенос какой информации необходимо осуществить.

– Если честно, то мне очень страшно. Это такая авантюра, из которой нам не выбраться, нас просто вычислят и посадят далеко и надолго.

– Нет, Катя, не посадят, нас просто убьют. Это намного легче, чем что-то там изобретать, возбуждать уголовные дела и тому подобное. Поэтому единственный шанс для всех нас – это дематериализоваться. Если можешь, придумай лучший вариант, а я не могу.

– Михаил Алексеевич, я не понимаю, как мы сможем выдавать себя за Шиманских. Мы толком ничего о них не знаем – где они родились, где учились, где работают. Наконец, наверняка на родине их окружают какие-то знакомые, сослуживцы, просто соседи...

– Безусловно, есть проблемы, но давай решать их по мере поступления. На данном этапе хотелось бы получить симбиоз, а точнее даже мутуализм, части личностных характеристик наших доноров с твоим сознанием и с сознанием Ставского. В идеальном случае должен получиться дуальный вариант, некое alter ego, то есть сохраняется вся память реципиента и к ней добавляется информационный образ донора. Если приводить аналогию, то нечто вроде гибридного автомобиля.

– Мне как-то совсем не хочется становиться гибридным автомобилем.

– Не переживай ты так, все будет нормально. У нас еще будет время обсудить все детали, а сейчас поезжайте со Станиславом к нотариусу, адрес я тебе напишу, после чего к моему знакомому гримеру-костюмеру, он живет на Цветном бульваре недалеко от цирка Никулина. Я уже позвонил ему, сказал, что вы привезете небольшой подарок от меня. Вот этот.

Михаил Алексеевич протянул Кате два конверта. На первом было написано: «Аванс», а на втором: «Расчет».

– Он поможет в обмен на эти подарки слегка изменить вашу внешность так, чтобы она, хотя бы на первый взгляд, соответствовала фотографиям на паспортах Шиманских. Для него это дело не такое уж сложное.
Переход к Главе 25. http://www.proza.ru/2015/12/17/1985