Хлеб - всему голова

     Давно хотела поговорить о хлебе. Его, хлеб, вспоминают многие, не только я. Там, где прошло моё детство, пекли исключительно вкусный, ни с чем несравнимый хлеб. Этот хлеб пекли в пекарне посёлка Хмельники. Пекарня своя, карьерская. Для хлеба были  большие, чугунные формы. Печи старые. Хлеб обычно был с большим припёком и вкуснейшей, хрустящей корочкой. Такого вкуса, поверьте, сейчас нет у нынешнего  хлеба.  Все приезжающие в посёлок люди, старались купить  как можно больше буханок или саек хлеба. Помню, большие очереди за свежим хлебом в конце пятидесятых, начале шестидесятых годов. Нам, ребятне,  это особенно запомнилось, потому что купить тогда что-нибудь вкусненькое было невозможно: продавцы давали в одни руки, например:  полкило пряников или печенья, о колбасе или о мясе речи не поднималось вообще.  Люди побогаче иногда ездили за вкусностями в Москву ( позднее были частые поездки в первопрестольную за колбасой), но в наше босоногое  детство  это было очень редким явлением, но я отвлеклась.
 Да. Мы про хлеб. Как-то мама дала мне три рубля и послала за хлебом. Его в магазин ещё не привезли. Я заняла очередь и стала дожидаться его  привоза.  Детей, обычно,  в очередях было много. На нас, в основном,  ложилась ответственность за покупку чего-либо в магазине, ну, а держать очередь было для многих просто обязанностью.  Ждать хлеба пришлось долго. Я решила выйти на улицу, а потом и вовсе дошла до нашего дома. Кто-то крикнул у  магазина:  «Дядя Вася хлеб везёт на Бронзе».  Бронзой звали лошадь рыжей масти,  довольно капризную и коварную.  Её возницей был  дядя Вася,  который мог обругать свою любимицу последними словами и,  после которых она везла всё, что было необходимо  на данный момент. Она слушалась и подчинялась только своему спасителю, так как,  если бы не дядя Вася, Бронзу давно бы сдали на колбасу за её плохой характер.
Я  со всех ног припустилась к магазину. Неожиданно  налетел сильный ветер, задул моё платьице, я стала его поправлять и немного разжала кулачок, в котором у меня были три рубля на хлеб. Ветер рванул ещё раз,  в руке я уже не обнаружила денег. Куда они могли  деться? Стала смотреть, куда же ветер мог их унести, но как ни старалась,  денег не нашла. Как я плакала, кто бы мог сейчас видеть или, хотя бы представить эту картину. Для меня это был несчастный случай или из рук вон выходящее... - Теперь я не куплю этого вкуснейшего хлеба,- думала я, - а что скажет мама, что я в оправдание скажу ей. -   Мысли, напополам с моими горькими слезами, не давали мне успокоиться, пока не подошла моя мамочка и не пожалела  меня. « Не плачь, - сказала она, -  у меня есть немного муки, иди  домой, я испеку лепёшек».

Постскриптум: перестройка нарушила весь наш жизненный уклад. Я не хотела бы возвращаться в то время, много осталось в нём такого, о чём вспоминать даже не хочется, но то, что  сломали и раскурочили пекарню, в которой наши женщины пекли наилучший в области хлеб – это кощунство. Как-то приезжал в посёлок большой начальник перед началом бурной перестройки и разговаривая с жителями в местном клубе,  сказал:  «У вас посёлок уникальный: здесь ваша работа, здесь ваши дома, свой автономный водопровод, отопление, своя пекарня, клуб, медпункт, рядом лес, который даёт вам грибы и ягоды, есть своё озерко. Желать больше нечего. Вам ничего не страшно, у вас всё есть и всё это своё. Берегите это. Не уберегли. Из всего того, чего лишился посёлок в перестроечное время - это пекарня.

Вкус того, настоящего  хлеба остался в памяти навсегда. Такой хлеб я ела ещё раз в Хатыстыре, в Якутии, куда мы ездили однажды с концертом. Я ела и вспоминала наш   хлеб, вот только не знаю, жители Хатыстыра сохранили свою пекарню или нет…