Закулисное

...Мой рыжий мальчик сидит на корточках и чертит палочкой  непонятные знаки  на мокром песке почти у самой воды. Море спокойно, закатное солнце тонет в нём медленно и величественно, чем ниже оно погружается в иссиня -фиолетовую бездну тем ярче и таинственней свет разливающийся по морщинистой и словно испуганной глади. Кажется в любой момент море взбунтуется извергнув из  глубин вместе со струями  воды и своими обитателями фонтаны света. Мальчик отрывает взгляд от испещрённого каракулями песка  взволнованно смотрит  вдаль. Торжественное предощущение чуда явственно читается в его серо-голубых глазах вытесняя из них недетскую тоску, и я невольно любуюсь им садясь на  мокрую облепленную водорослями корягу, чтобы лучше видеть его лицо. Правильные черты которого ещё чисты, но затуманены чем-то неопределённым, не имеющим цели и даже названия...Юношеская  мечтательность словно надломлена и оскоплена. Жестоко и преждевременно...Это странное ощущение захватывает и увлекает за собой. Он всматривается в линию горизонта с жадным, но нездоровым любопытством явно различая за ним что- то пугающе своё. Мне нравится безнаказанно и беспрепятственно наблюдать за моим рыжим мальчиком. Он никогда не обращает внимания на сидящую на коряге Чайку  и не отличает меня от десятков таких же белых и визгливых птиц. И это нравится мне, так мой мальчик свободен от парализующего желания казаться лучше чем он есть и приходя сюда он неизменно становится самим собой… Я радуюсь его улыбке и взглядам проходящим сквозь меня. Склонившись над водой он зачерпывает её в горсть. Подносит к лицу и рассматривает так словно хочет увидеть что-то определённое или разгадать тайну целого скрытого в одной части. Но вода всегда убегает из его ладоней.  Иногда он тихо напевает что-то и тогда я прилагаю усилия чтобы запомнить и его голос…Когда утопающее солнце отчаянно цепляется за чернильную гладь прощальными лучами, море на несколько мгновений преображается становясь мерцающим, плотным и живым...Тогда в сероголубых глазах мальчика вспыхивает радость, они теплеют обретая безвременно утраченный блеск наполняясь слезами или смыслом, но возможно тем и другим.  Я счастлива за него и себя. Моё терпение снова вознаграждено. Не дожидаясь, пока мальчик уйдёт, я взлетаю и делаю над ним несколько кругов… молча и уже при свете новой акварельно-призрачной луны...
...Я Чайка нет не то я актриса...глупые и бессмысленные слова, не выходящие из головы,  разрушают сознание и затуманивают восприятие, сидя на мокрой и скользкой коряге я вглядываюсь в своё волнистое размытое отражение с тревогой и волнением...Чёрные отметины на моих крыльях с каждым днём становятся всё меньше. Это расстраивает, так как скоро я не смогу затеряться в стае одинаковых визгливых птиц, кружащихся над моим мальчиком...Он больше не чертит таинственные знаки на мокром песке. Просто любуется закатом или бросает нам хлеб. Я боюсь подлетать  к нему слишком быстро. Чересчур доверчивая чайка только разволнует его и он перестанет доверять морю и птицам свою детскую непосредственность...Вернее то что осталось от неё.. Мой рыжий избранник  давно вырос.  Но мысленно я называю его по-прежнему мальчиком.Так легче Любить. Созерцание моря всё-таки объединяет, и смутно определяемое нечто периодически заволакивающее его серо-голубые глаза видится до боли родным.  Постепенно я перестаю бояться  его внимания, напротив начинаю принимать отчаянные попытки стать неповторимой и узнаваемой. Но все они оканчиваются неудачей, его взгляды проходят через меня, прошивая невидимыми лесками отчаянья и тоски, любое движение и даже мысль лишь усиливают боль. Мой мальчик может быть жестоким и убивать своим равнодушием. Но каждый закат, переживаемый с ним - откровение, глубина которого пугает и завораживает…
...Сегодня мой мальчик кажется особенно опустошённым  и усталым. Его взгляд как никогда прозрачен и неподвижен, а черты лица напоминают застывшую маску, красивую, но совершенно не живую. Он сидит на мокром песке как каменное изваяние гордо и безучастно. Я же почему-то впадаю в странное состояние сродни аффекту, сознание сужается до узкого тоннеля в конце которого призрачный свет от закатного солнца, и со всей силой на которую только способна клюю своего рыжего мальчика в плечо. Он вскрикивает от боли и неожиданности, но главное, выходит из оцепенения и трёт раненое плечо с гримасой обиженного ребёнка, а я взмываю над ним вверх почти в восторге- моя вселенная вновь расширенна и прекрасна. Внимательный взгляд серо-голубых глаз теперь преследует меня, он силится разгадать причину моего яростного нападения и скорее удивлён чем раздражён. Физическая боль словно оживляет его. Маска наконец  сползает с лица уступая место живому выражению радости и заинтересованности, и дурацкое беспричинное счастье наполняет меня игривыми лёгкими пузырьками. Крылья обретают утерянную было силу и я описываю над его головой кривую волнистую траекторию. Зная наверняка что теперь мой мальчик наблюдает за мной...Море как никогда прозрачно и первозданно...Солнце проходит через него как сквозь кристалл аквамарина. От этой красоты захватывает дух, и я слышу долгожданный смех, доносящийся снизу…
… Впервые я решаюсь отлететь так далеко от моря. Не из-за праздного любопытства или наперекор стае  уже не принимающей альбиноса, а просто от тоски по моему мальчику я не нахожу себе на побережье места. В зарослях разномастных кустов легко затеряться и погибнуть. Но перспектива смерти расплывчата и неопределённа. А чувство потери напротив слишком отчётливо и яростно. Я перелетаю через колючую посадку и оказываюсь на огромном пустыре, по которому ветер гоняет полиэтиленовые пакеты и ошмётки полуразложившегося тряпья. Ни малейших следов недавнего пребывания людей. Полупустыня пугающая своим масштабом и уводящая в бесконечность не даёт ответы на все вопросы, но немного успокаивает, примиряя меня с моей тоской. Мой мальчик вряд ли растворился в вонючем воздухе свалки, его вероятнее всего просто не существовало никогда. Пластмассовая полузакопанная в песок коробочка издаёт хрипы. Невнятная булькающая речь наполняет собой пространство вокруг и густые бесформенные слова падают на меня словно чудовищные неопознанные осадки: “Я чайка нет не то… я актриса…”. Хорошо поставленный женский голос раздирает сознание глупого альбиноса на длинные спутывающиеся лоскуты…