Умный конь

    
    На каникулах в младших классах жил я летом у бездетной незамужней тетки Манефы.

- Тебе полегче, всё не пятеро, и мне веселей с ним да и он за домом присмотрит пока я на ферме, большой уже,- уговаривала она мать.

Манефе  где-то к 40-ка тогда было. И к ней, бывало, заезжал бригадир дядя Коля на коне обсудить дела на ферме. В выгоревшем на солнце пиджаке, левый рукав заправлен в карман. Лицо слева в некрасивых ожогах. Горел в танке. Коня бросит за огородами у бани, не привязывая, скомандует ему, - ждать, - и задами в дом к тётке.

- Здравствуйте, Манефа Фёдоровна. Ну, как у вас на ферме удои, как привесы? Телята не дрищут? Говорил он всё это как-то заученно и показно громко.

Тётка при его появлении как бы выпрямлялась, движения её становились плавными, и она торопливо выкладывала ему производственные проблемы:
- Телятам, Николай Иванович тесно, ведь бодутся, каждое утро приходишь, а какой-нибудь да валяется уже, загоняли старшие. Да и обрата на всех сосунков не хватает.

Но видно было, что им эти разговор не так важны.

- Заходи, Николай, в дом, обедом накормлю.

Я хоть уже и обедал из любопытства порываюсь следовать за бригадиром в дом. Тётка предлагает мне пойти погулять пока она самовар ставит, а я не иду, мне про телят интересно. Тогда бригадир предлагает мне покататься верхом на его коне под седло. Какой же пацан устоит.

- Манефа, хлеба парню посоли, - и мне, - коню поднесёшь.

 Я протягиваю краюху хлеба коню. Тот благодарно трясёт мордой и тянется ко мне черными ватными губами, пыхтит в самое ухо.

- Ну вот и познакомились, - говорит бригадир, помогает сесть в седло,  передаёт мне в руки узду, наказывает, - не дёргай, он сам всё знает, - хлопает коня по крупу, говорит, обращаясь уже к нему: «Погуляй пока до самовара».

Конь лениво шагает по дороге за деревней. На меня ноль внимания и полное пренебрежение. Остановится, пощиплет траву, подойдёт к пруду, понюхает воду, выдувая ноздрями погоняет рябь по воде.  Потом долго пьёт, хлюпает, булькает в воде, переступает ногами, раздувает бока. Кажется, если конь ещё чуть-чуть наклонится - я кубарем перекачусь через его голову. Конь это чувствует и специально пугает меня, задерживаясь в этом положении. Потом отойдёт от пруда и, выражая в мой адрес последнюю степень пренебрежения, навалит кучу и помочится. И сколько я не натягиваю повода –  не обращает на меня внимания, а наоборот сам сердито  мотнёт головой, вырывая узду у меня из рук. Намекает, чтобы не мешал.  Время от времени, конь замедляет ход, поднимает голову,  прядает ушами, прислушивается и принюхивается.   И... или катает меня и пасётся дальше, или  поворачивает и быстрым шагом идёт к бане, правым боком подходит к забору и ждёт,  пока я по жердям слезу с него.
Первый раз я  его не понял, что  пора ссаживаться. Так он подождал,  потом притёрся к углу забора,  прижал к нему мою ногу, и осторожно продолжил движение вперёд.  И я, упёршись коленкой в забор,  съехал по крупу  коня на землю. Конь обернулся,  посмотрел на меня честными глазами,  мол,  я здесь не при  чем, это забор и убедившись, что я в порядке, не ушибся   идет к бане. Я тоже иду домой пить чай  с конфетами. Захожу в дом.
И,  что самое удивительное, конь не разу не ошибся, точно угадывая момент выноса самовара к столу. Как ему это удавалось - ума не приложу.
Я сажусь за стол и хлюпаю чай из блюдечка вместе с дядей  Колей. Дядя Коля держит блюдечко одной рукой, а я ставлю его на край стола и наклоняюсь, свешивая заднюшку с лавки.  Оба мы берём конфеты  в кульке из синеватой магазинной бумаги,  низ кулька закреплен уголком. 
Тётка Манефа стоит у печки,  сложив руки, левой рукой придерживает локоть правой, а правой  прижимает к углу рта конец головного платка, смотрит на нас, не мигая...
- Ну ладно, я пойду, - встаёт из-за стола бригадир. - Спасибо, Маня...
И за привесами следите. Что-то они у вас снизились.

Манефа, очнувшись, отвечает, - ладно, ладно. Суёт ему уже на ходу кулёк с конфетами, - снеси своим-то.