Элеонора Сергеевна

Глава 1

 Мартовские фонари едва освещали противным желтым светом заснеженную дорожку, ведущую через парк от станции метро «Парк Победы» к проспекту Юрия Гагарина. Каждый день, возвращаясь домой, учительница русского языка и литературы Элеонора Сергеевна говорила себе, что не пойдет через парк, а сделает несколько лишних шагов, выйдет на Бассейную улицу, но каждый раз шла по аллее, чтобы сократить путь. Она боготворила свой город с апреля по октябрь и ненавидела его с ноября по март. Сегодня было шестое марта.

В школе устроили вечеринку по случаю женского праздника. Малочисленная мужская часть преподавательского состава, как могла, подготовила небольшое застолье, к которому в качестве приложения полагались замученные бледно-розовые тюльпаны. Директриса Клара Эдуардовна что-то привычно говорила об успеваемости, необходимости участия в общественной жизни и о каких-то новых требованиях к проведению единых экзаменов в выпускных классах.

Мужчины быстро освоили запас алкоголя, после чего стало понятно, что мероприятие можно считать оконченным. Элеонора незаметно выбралась из-за стола, прошла в преподавательскую гардеробную, накинула пуховик и побрела к метро, чтобы через несколько минут выйти на своей станции «Парк Победы».

Навстречу по аллее двигалась подвыпившая компания молодых ребят и девушек. Элеонора внутренне напряглась, ругая себя, что не пошла по освещенной улице. Встречные девчонки, активно матерясь, обсуждали какие-то свои проблемы, им явно не было никакого дела до испуганной женщины: темой разговора была предстоящая поездка на Кипр. Слова «пять звезд» и «олл инклюзив» вперемешку с обсценной лексикой свидетельствовали о том, что пляжный отдых не за горами и подготовка к нему находится в самом разгаре.

Благополучно разминувшись с компанией, Элеонора подошла к своему дому, на первом этаже которого расположился большой магазин «Универсам», занявший помещения куда-то сгинувшего магазина «Электроника». Надо было зайти купить продукты, но в последний момент Элеонора передумала. Сегодня она уже что-то поела на вечеринке, на утро можно приготовить кофе с бутербродом, а запастись едой лучше завтра с утра. Впереди было три выходных дня, можно отоспаться и привести в порядок измотанную нервную систему, а заодно и подумать о дальнейшей жизни, по которой «мы, люди, проходим, как тени во сне».

Уже несколько лет Элеонора жила совсем одна. Ее самый близкий человек, любимый папа, умер, когда НОре было пятнадцать лет. Через два года мама вышла замуж за «финика»*, а когда дочке исполнилось восемнадцать лет, уехала с новым мужем в его родной Тампере. Нора тогда училась на втором курсе филологического факультета университета. Надо сказать, что «финик» по имени Кюости и по фамилии Тойвонен оказался вполне порядочным дядькой, время от времени приезжал в Питер и оставлял падчерице некоторую сумму денег на жизнь, ничего не требуя взамен.

Нора с детства жила литературой и стихами, она перечитала все детские и взрослые книги в папиной библиотеке. Папа считал, что книги ничему плохому не научат и никаких возрастных ограничений не ставил. Больше всего Нора любила книги по истории, но подлинной страстью были стихи, которые она могла запомнить практически с первого прочтения. Эта любовь к литературе и привела ее на филологический факультет. Училась Нора самозабвенно, пытаясь впитать в себя всю информацию, которую удавалось почерпнуть на лекциях и семинарах. Отдельное удовольствие доставляла университетская библиотека, где можно было раздобыть и потрогать редкие книги, которые много лет находились невостребованными в хранилищах.

Личная жизнь складывалась, мягко говоря, не очень удачно. Два студенческих романа окончились ничем, а ухаживания пожилого профессора с кафедры математической лингвистики Элеонора отвергла сама, предположив, что профессор может до свадьбы и не дотянуть. Предположение это подтвердилось буквально через два месяца в виде большого некролога, украсившего вестибюль первого этажа факультета.

После защиты Норой диплома «финик» справедливо решил, что теперь он свободен от каких-либо финансовых обязательств: пришлось самостоятельно думать о том, где добывать средства на жизнь. Поскольку особого выбора не было, то работа в школе стала единственным приемлемым решением. Первые впечатления начинающей учительницы, если не оказались шоком, то стали как минимум сильным потрясением. Обнаружилось, что ученики не собираются что-либо изучать, их интересы были бесконечно далеки от проблем Татьяны Лариной, мучавшейся написанием какого-то письма, вместо того чтобы послать эсэмэску с буквосочетанием «чмоки-чмоки». Философствования же другого литературного героя при встрече со старым дубом вообще вызывали трудно сдерживаемое хихиканье в классе.

Сама программа по литературе была настолько примитивно-архаичной, что ничего, кроме скуки, вызвать не могла. Элеонора Сергеевна на первых порах пыталась рассказывать о своих любимых поэтах серебряного века, об античной литературе и английской драматургии, но все ее стремления вложить хоть что-то в головы учеников были бесцеремонно пресечены директрисой, которой нажаловались родители: дескать, эта ваша училка совсем оборзела, заставляет читать какую-то хреновню не по программе.

Поднявшись на свой последний девятый этаж и войдя в квартиру, Элеонора первым делом включила свет, затем сбросила пуховик прямо на пол. Иногда ей нравилось вести себя, нарушая все правила, но только тогда, когда ее никто не видит. Она могла, зашторив окна, ходить по квартире в совершенно голом виде и читать вслух стихи о море и солнце, представляя себя бредущей по пустынному пляжу острова Пасхи. Могла наполнить ванну чуть теплой водой, окунуться в нее и проспать несколько часов, мечтая об океанских волнах и проходящих вдалеке белоснежных лайнерах. Естественно, что никогда и никому она не признавалась в таких фантазиях. Собственно говоря, и признаваться было некому. Разговоры с мамой были краткими, и только по воскресеньям, звонки в Питер из Финляндии были не самым дешевым удовольствием, а компьютером мама не пользовалась.

Единственная подружка еще со школы Олька Аверьянова была настолько занята своей личной жизнью, что поговорить с ней удавалось даже реже, чем с городом Тампере. Олька успела сменить трех мужей, родить между замужествами ребенка и быть в перманентном поиске новых приключений. Элеонора набрала номер:

– Оль, привет! Занята?

– Представь себе, нет. Я на выходные подкинула детёнка бабушке. Совершенно свободна и принимаю предложения.

– Да какие там предложения. Приезжай завтра, чтобы «новостями поделиться и выпить малость алкоголия».

– Норка, а можно я не одна?

– Можно. Появился новый друг?

– Типа того. Петька Разумовский. Наш одноклассник. Помнишь?

– Помню, конечно. Разве забудешь этого раздолбая!

– Ага! Только он теперь не раздолбай, а руководитель какой-то юридической конторы. Уважаемый человек. Его все зовут Петром Алексеевичем.

– Как Петра Первого. Надеюсь, он будет без медного коня?

– Какого коня? А, поняла, это который на Сенатской площади стоит.

– Он самый.

Утром Элеонора спустилась в магазин, закупила всяких деликатесов и вина. Стоимость покупок была приблизительно равна ее зарплате за месяц, но что не сделаешь ради визита Ольки, да еще в комплекте с Петром Алексеевичем.

Посиделки затянулись до позднего вечера. Петька, который в начале встречи пытался изображать из себя что-то важное и значимое, превратился в прежнего враля и с удовольствием рассказывал всякие байки и анекдоты:

– Слушай, Оленина, давай мы тебя замуж выдадим. Найдем тебе какого-нибудь поэта, чтобы было о чем поговорить.

– Петь, ну ты что несешь? – перебила Олька. – Если они целыми днями и ночами друг другу стихи будут читать, то точно рехнутся. Я вот предлагаю всем вместе слетать в Турцию, там мужики классные, я прошлый раз там с таким Ахмедом познакомилась, просто супер, чуть не родила от него еще одного ребятёнка, но вовремя сдержалась, у меня квартирка однокомнатная, а детям простор нужен.

– Я вот тебе покажу Ахмеда, – Петька состроил грозную физиономию, – зарежу за измену.

– Ладно уж, «зарежу». Сам хорош. Кого я на прошлой неделе с секретаршей застукала? Будешь потом рассказывать, как документы для суда готовил в два часа ночи.

– Знаете, ребята, вчера, когда домой шла, мне навстречу поддатая компания попалась. Я с перепугу даже подумала, что грабить-насиловать-убивать будут, а они мимо прошли и при этом обсуждали поездку на Кипр. Может, нам действительно махнуть на Кипр.

– А что? Хорошая идея, – Олька явно загорелась идеей слетать на юга.

– Только лучше не на Кипр, а на Родос – там пляжи чище и публика поприличнее. Петь, сделай нам путевки и визы на конец июля – начало августа. У Норки отпуск, я тоже более или менее свободна. Возьмем моего «спиногрыза», ему надо бы на море съездить. Давайте так и сделаем. Ну, пора расходиться, время позднее, погода жуть.

– Оставайтесь, я вам в комнате родителей постелю, завтра поедете, – Элеоноре почему-то не хотелось оставаться одной в квартире. – Петя, давай соглашайся, Ольку вот точно уговаривать не надо.

– Хорошо, только, чур, завтра я в магазин сбегаю, а то у тебя для Родоса бабла на ксиву и вытерку** не останется.

– Петр Алексеевич, а не могли бы вы выражаться более литературным языком в моем присутствии, а то привыкли, понимаешь, там у себя в юридической конторе общаться с представителями элитарных сословий. Я наслушаюсь, а потом буду в школе с учениками по фене ботать.
* «Финик» - так в Санкт-Петербурге иногда называют граждан Финляндии.
** Ксива (жаргон) – документ, удостоверение. Вытерка (жаргон) – проездной билет.
Перейти к Главе 2. http://www.proza.ru/2016/12/21/916