Павушка

1.

Сергей Константинович открыл дверь.

— О-о-о - обрадовался он - Какие ко мне гости. Проходите.

И Павлина с мамой прошли.

— Ну, что, поздравляю вас можно? – Сергей Константинович улыбался гостям  —  Наслышан про ваш успех.

— Спасибо вам за поздравление, Сергей Константинович.

— Геннадий то доволен? – хозяин мастерской пропустил Павлушу и Веру вперёд.

— Какое там доволен? - отмахнулась Вера - Обижен на весь честной мир. Второе же место у него.

— А ему что – второе место мало? – Сергей Константинович рассмеялся.

— Нет, он с первым местом не согласен.

— А, это другое дело. Мне тоже проект Дятлова не понравился. Неизвестно за что ему первое место дали.

— Да видно какие-то подковёрные игры там у них.

Вера сняла пальто и повесив его на вешалку стала помогать Павлине расстёгивать куртку.

— Как у вас Павлина выросла – Сергей Константинович нагнулся к девочке – Как на маму стала похожа. Мамина дочка. Мамина?

— Мамина – подтвердила, кивнув головой Павушка.

— Я смотрю, Оленька у вас уже здесь.

— Да, Саша побежала к чаю что-то купить – мои сушки её не устроили.

— Может и мне сбегать?

— Ну не хватает, чтобы все мои гости по магазинам разбежались. Оставайся здесь и будешь мне помогать на стол накрывать.

Обычная мастерская художника в старом городском фонде – большая комната с высокими потолками, громадные со сложными переплетениями плохо вымытые окна, два больших стола, диванчик, пол дюжины разномастных стульев, два из которых имеют антикварный статус, большое старинное кресло у окна с накинутым на него пледом закрывающим лопнувшую на кресле в нескольких местах старую обивку.

Большая переделанная из некогда керосиновой лампы люстра с бисерной бахромой низко висела над круглым столом.

В углу у кресла на низком столике был поставлен натюрморт – медный кувшин, несколько разностильных керамических горшков, чашка с блюдцем, тыква, лимон, яблоки россыпью, виноград.

Большое чучело тетерева висело вниз головой над натюрмортом раскинув крылья в стороны.

Павушка посмотрела на мать и подошла ближе к натюрморту.

Красивый натюрморт.

Оранжевые цвета, красные, желтые…

Белое с кружевной отделкой полотенце…

Очень красиво в цвете.

Павушка потрогала пыльное яблоко пальчиком.

Яблоко было не настоящее.

— Оно парафиновое? – Павушка обернулась к Сергею Константиновичу.

— Парафиновое. Здесь всё парафиновое и всё не настоящее.

— А птица?

— И птица не настоящая. Это чучело.

— Это тетерев?

— Тетерев.

— Павушка, а ты Оленьку увидела? - Вера показала дочке рукой на Оленьку.

Павушка обернулась и внимательно посмотрела на Оленьку.

— Да, я помню. Она Оленька, тёти Сашина дочка.

Сергей Константинович развёл руками.

— Ну вот уже и мужики в счёт не идут – всех по матерям определяют.

— Ну так вы всё то к выставкам готовитесь и вас дома нет, то на самих выставках пропадаете, то, как сейчас по домам творчества разъехались. Дети только нас в лучшем случаи и видят.

— А в худшем случаи?

— Бабушек и дедушек.

— Согласен. Но напомните мне пожалуйста – зачем вы сюда ко мне пришли?

— Мы, Сергей Константинович, пришли и привели своих детей к великому живописцу и заслуженному художнику России Сергею Константиновичу Замятину на занятие по живописи в его мастерской.

— Ага, уже понимаете куда пришли. Так, ешьте меня глазами и ловите каждое моё слово. Павлина, золотко моё – ты что будешь рисовать – натюрморт или свою какую ни будь фантазию?

— Это вот этот натюрморт нужно писать?

— Грамотная ты моя – нет, не этот – вон я маленький натюрморт поставил перед Оленькой.

— Я буду маленький натюрморт.

Сергей Константинович погладил девочку по голове.

— Ты знаешь, что дальше делать?

— Знаю - ответила Павушка.

— Вот и хорошо.

Сергей Константинович отошел к столу у стены и стал освобождать стол от разложенных на нём бумаг.

— Мне помочь? – мама Павлины подошла к столу.

— Чашки-ложки организуй – они там на кухне в разных местах разбросаны. Чай же будем пить. Куда же без этого.

— Что это вы такой ворчливый сегодня?

— Погоды нынче не радуют – Сергей Константинович собрал бумаги в стопку — Так значит твой недоволен, что занял на международном конкурсе второе место?

— Он не рад, что Дятлов занял первое.

— Мир несправедлив. А Дятлова я не люблю – у него стержня нет. Скажут это переделать – он пожалуйста, переделает, скажет то переделать – он прогнётся и переделает. Со всеми, с кем надо пересоветуется заранее. Суетлив очень. На великого архитектора не тянет даже с его первым местом. Гран-при значит ему дали советчики?

— Гран-при.

— Это мишура всё – Сергей Константинович махнул рукой – Если таланта нет, то его нет.

Шумно пришла мама Оленьки, тётя Саша, и принесла из магазина ватрушки и пастилу.

Тихонько усевшись в углу мастерской они разлили чай по старинным видавшим виды фарфоровым чашкам и разложили на большом девятнадцатого века плоском блюде для заливного осетра принесенные угощения.

Павушка повернула голову и долго смотрела, как тяжело и долго садился за стол Сергей Константинович.

Она потом перевела взгляд на большой натюрморт в углу за столом у кресла и что-то там стала разглядывать в неосвещенном сумраке, а потом уже повернулась к Оленьке и стала рассматривать её рисунок.

Оленька была на полтора года младше её, но не взирая на маленький возраст она очень хорошо и уверенно нарисовала карандашом натюрморт на бумаги.

— У тебя по математике сколько стоит?

— Пять.

— И у меня пять.

— А почему ты спрашиваешь?

— У тебя рисунок, как у меня – логика в нём есть – повторила Павушка слова когда-то сказанные отцом в адрес её рисунков.

— А как же в рисунке без логики? А ты нарисовала уже?

— Сейчас начну. Ты какими красками будешь натюрморт писать?

— Гуашью.

— А я акварельными красками.

— Акварельными красками труднее писать.

— А гуашь – это оформительская краска.

— Ты считаешь, что гуашь – это плохо?

— Да.  Я, когда вырасту, то буду художником.

— Гуашь – это тоже краски.

— Гуашь – это оформительские краски. Хочешь быть художником?

— Хочу.

— Пиши натюрморт акварельными красками. У меня папа художник. Я точно знаю какими красками пишут художники. Гуашью мой папа никогда не пишет натюрморты.

— А если у тебя папа художник, то зачем ты сюда ходишь?

— Сергей Константинович хороший цветовик, и я хороший цветовик, а мой папа – нет. Я и у папы буду учится и у Сергея Константиновича.

— А ты в художественную школу будешь поступать?

— Да. А ты?

— И я.

— Мы с тобой будем в художественной школе вместе учится и дружить. Хорошо? А потом её замечательно закончим.

— Ты так думаешь?

— Я так знаю.

Павлина открыла свою видавшую виды папину пластмассовую коробочку акварельных красок и положила перед собой чистый лист бумаги для палитры.

— С фона, с фона начинаем – с диванчика подал голос Сергей Константинович.

— Я знаю.

— Знать то ты знаешь, а что там Оля делает?

— Я тоже с фона начала.

— Я всё отсюда вижу. И фон твой вижу.

— Мне так удобнее с вазочки начинать.

— Ладно, пишите, пишите, как можете – я потом посмотрю.

Сергей Константинович повернулся к Саше.

Саша размешивала сахар в своей чашке серебряной старинной ложечкой.

— Я давно задумала этот графический цикл. Вот с вами хочу посоветоваться. Мне интересны талантливые подростки – рисующие, поющие, играющие на разных музыкальных инструментах, пишущих музыку, играющих в шахматы. В общем — отроческий возраст. Мне тут две девочки-скрипачки позировали – я аж от восторга от них задохнулась. Такие лица у них.

— Саша, только ты не бери самых сильных или победителей конкурсов – чтобы у тебя не было доски почёта. Ты интеллектуальность подсмотри, когда это талант, искусство, вдохновение.

— Да-да-да – я так и смотрю на это. Вот хочу по изостудиям походить, тихонько подсмотреть таких детей. Мне вот Даша Иванова дала адрес детской изостудии во Фрунзенском районе. Там её подруга преподаёт. Там и взрослые ходят и дети.

— В Выборгском Дворце Культуры раньше студия была. Сейчас не знаю, а раньше очень интересная студия была – ты сходи туда.

— А у вас есть к кому обратится там, а то как-то с улицы приходить неудобно?

— Да что там неудобного – удивился Сергей Константинович - Пришла, показала членский билет Союза Художников и объяснила, как мне, что тебе нужно. Для тебя все двери сразу откроются. Им даже интересно будет пообщаться с таким человеком, как ты.

— Так можно?

— Ты Володьку Герасимова знаешь?

— Да, через Геннадия.

— Вот к Володьке-то и позвони – он с кем-то в Выборгском Дворце Культуры знаком. Он тебе наводку на нужного человека и даст.

— Хорошо, позвоню.

— Ещё художественные школы обойди – они в каждом районе есть.

— Это я знаю.

— Ну и хорошо.

Сергей Константинович тяжело взявшись за стол встал.

— Я сейчас посмотрю, что они там понаписали.

Он подошёл и остановился за спиной Павушки.

Она обернулась.

— Я вижу.

— Что видишь?

— Оранжевый кричит.

— Так зачем ты его так написала?

— Я сейчас его погашу.

Сергей Константинович обернулся к Вере.

— Павлина молодец – хорошо видит цвет.

Вера заулыбалась.

— Оленька – Сергей Константинович наклонился к Оленьке – Когда ты пишешь, ты время от времени вставай и отходи от работы назад. Посмотри на свою работу на расстоянии. Встань, встань, отойди ко мне.

Сергей Константинович пододвинулся, уступая девочке место.

— Видишь? У тебя всё канареечно.

— Я смою.

— Смой пожалуйста. И ещё – компонуй натюрморт в листе, чтобы его не хотелось сдвинуть в сторону.

— Я отрежу потом лист.

— Понятно, что ты отрежешь, но компоновка в листе – это тоже композиция.

— Да.

— Отнесись к каждому листу, как к серьёзной работе.

— Да, хорошо.

— А так – молодец. Рисунок хороший.

Сергей Константинович отошел к большому натюрморту и поправил крыло тетереву.

Чучело тетерева передёрнуло крыльями и покосилось на художника.

— А что это у меня сегодня так мало учеников сегодня?

- Так в городе грипп начался. Слякоть на улице.

— Народ гриппует значит.

Когда стало темнеть на улице Павлина с мамой засобирались домой.

Сергей Константинович проводил их до двери, а затем ушел на кухню прихватив чайные чашки со стола.

— Оленька, вот тебе ещё посуда – помой и её.

— Вера с Павушкой ушли?

— Ушли. Но вы ещё посидите?

— Мы посидим.

Чучелу тетерева шевельнулось - ему видимо надоело висеть к верх ногами в пустой комнате, и оно засучило ногами.

Свободной лапой тетерев поддел узел на верёвки на своей второй лапе и освободив её упало на большой натюрморт.

Тетерев поднялся на ноги, сложил свои крылья и поправив клювом растрепавшиеся перья стал ходить по столу, а найдя парафиновое яблоко принялся расклёвывать его.

Он добрался до зернышек внутри яблока и с удовольствием принялся клевал их.

Сергей Константинович услышав в большой комнате шум вошел и включил свет – растрёпанное чучело тетерева лежало на большом натюрморте неестественно раскинув крылья, расколотое парафиновое яблоко лежало рядом.

— Да что это за оказия такая! Опять он упал!

И Сергей Константинович потуже завязал развязавшейся узел на лапе тетерева и опять повесил чучело на гвоздь.

— Не падай больше – погрозил он пальцем птице.

Птица кивнула согласно головой.
Вера с Павушкой шли к дому.

Мокрый снег падал им на плечи.

Зажглись фонари над мостами.

Вера с дочерью перешли через дорогу на другую сторону и на набережной у воды остановились.

— Тебе понравилось в мастерской Сергея Константиновича? - спросила Вера.

— Да. Он хороший и правильно говорит.

Вера внимательно посмотрела на дочь.

Её что-то волновало в последнее время в поведении дочери.

В восемь лет ответить, что заслуженный художник России хорошо и правильно говорит о живописи...

Откуда это у неё?

— А сам Сергей Константинович тебе понравился?

— Да. Это хороший человек, но только больной.

— Ну он очень старый человек и конечно у него что-то болит.

— Когда он садился на диван – ему ангел помогал сесть, а второй ангел стоял за диваном и смотрел на дядю Серёжу грустно.

— Ты видела в его мастерской ангелов?

— Да.

— Ты видела ангелов?

— Да.

— Они были с крыльями?

— С крыльями.

— И ты их видела?

— Видела я их мама.

— А зачем ты так говоришь?

— Я видела их, поэтому и говорю.

— Ты это фантазируешь?

— Мама, а зачем тебе в этом разбираться? Я не фантазирую. Я говорю, что вижу.

— Ты последнее время очень странные вещи говоришь. Это необычно для девочки твоего возраста.

— Мама, я обычная девочка и всё.

Павлина повернулась к решётке и взялась руками за мокрое ограждение набережной.

Вера остановилась около дочери рядом.

— Смотри, мама, как красиво – мокрый снег, слякоть под ногами, деревья голые без листьев в Летнем Саду, скульптуры, забитые в ящиках – а всё равно красиво кругом.

— Ну, плохой хозяин собаку на улицу не выпустит в такую погоду, а так – красиво.

Вера огляделась кругом.

— Темно, холодно, мокро, а действительно — красиво.

— Красота – это самая главная вещь на свете.

— Главнее всего?

— Главнее и труднее всего для понимания.

— Хорошо, что ты это понимаешь.

Павлина повернулась к матери.

— Мама, а почему у тёти Саши серое в груди?

— Что серое?

— Она грустная и скрывает это и ещё у неё у сердца серый комок в груди.

Павлина убрала правую руку с решётки ограды, сложила её в небольшой кулачок, посмотрела на него, слегка разжала пальцы и показала матери.

— Вот такой комок в груди у неё.

— И ты это разглядела у тёти Саши?

— Да, это я видела. Мне её жалко. Она страдает.

— У тёти Саши есть неприятности. Она сильная и она справится с этим.

— Если ей понадобится моя помощь – я помогу.

— Хорошо, я передам ей.

— А она что – детей рисует?

— Да, она график и задумала создать цикл графических листов с портретами талантливых подростков. Вот девочек-скрипачек рисовала. Ей это очень нравится. Сейчас хочет поискать талантливых ребят по изостудиям и художественным школах.

— Найдёт.

— Что?

— Найдёт, кого ищет.

— Почему ты так говоришь?

— Мама, я конечно ещё маленькая и не всё понимаю, но относись к моим словам, как к словам взрослого человека и тогда всё будет правильно.

— Хорошо милая.

Вера украдкой взглянула на дочь.

А ведь верно – многое становится не странным, если смотреть на маленькую дочь как на взрослого человека.

— Вот и хорошо – согласилась с ней Павушка.

Дома Вера ушла посмотреть статью для журнала в свою комнату, а Павушка в большой комнате вынула из папки написанный сегодня натюрморт и положила его под чертёжную доску к остальным своим работам.

В соседней комнате, где у отца Павушки была маленькая домашняя мастерская и где в столе для больших бумаг и у неё была полка для своих работ Павлина решила попозже положить свои работы туда после того, как работы расправятся под тяжестью чертёжной доски.

Отец улетел на Байкал в командировку.

Занял на международном конкурсе второе место, обиделся на комиссию за первое место у Дятлова и улетел на Байкал осуществлять авторский надзор за стройкой спортивного комплекса.

Сложно всё это.

Врун он конечно.

На столе у отца остался один из первых пробных макетов к прошедшему конкурсу.

Павушке он больше всего понравился, и она выпросила его себе.

Окончательный макет представленный на конкурс был больше и сложнее, чем этот, но по сути мало чем отличался от этого маленького.

Красивый был макет.

Весь белый.

Отец белыми картонками наклеенными друг на друга изобразил неровную поверхность земли. Как начало оврага получилось. Справа слегка поверхность приподнята, слева – больше, а посредине — лощина, а посредине лощины на высоких белых ногах стоял белый с прозрачными стенами загородный фантастический дом.

Изящная лестница велась к входной двери делая петлю посредине своей высоты образуя смотровую площадку и устремляясь дальше вверх.

Через стеклянные стены можно было разглядеть игрушечное убранство этого воздушного сказочного загородного домика – диваны, кресла, красный кирпичный камин с высокой трубой.

Павушке очень нравился именно этот первоначальный проект отца.

Забавно – дом стоял на высоких ногах и земли не занимал – ходи под ним сколько хочешь, цветочки собирай.

Павушка так и делать будет.

Домик висит как бы в воздухе.

Как это всё необычно.

Отцу понравился выбор дочери – эскизный, предварительный, легкий макет так на одном дыхании им выполненный.

В нем порыв, идея, ещё нет детальной разработки.

В макете сохранился легкость замысла.

И дочка разглядела среди всех его макетов именно этот порывистый и эмоциональный эскиз.

Павлина подойдя вплотную разглядывала сейчас эту хрустальную висящую в воздухе сказку.

Она хотела бы подняться по этой изогнутой изящной лестнице и войти в такой прозрачный дом.

Сидеть в кресле в таком доме и видеть природу вокруг себя через стеклянные стены.

Так никто не живёт.

Все прячутся в домах друг от друга.

А так сидишь у себя дома, видишь, что в соседнем доме кто-то тоже есть – махнёшь ему рукой, а он тебе в ответ помашет.

И ты уже с ним знаком.

А если кто ни будь в чужой квартире будет плакать – через стеклянную стенку увидишь – придёшь и пожалеешь его или поможешь ему.

Вон котеночек с чердака залез в вентиляционную трубу и мяукал сколько дней неизвестно где – хорошо, что мама рыбу стала жарить, так он по запаху к ним пришел и у решетки давай мяукать.

Мама решетку сняла и хоть котенок и упирался от страха вытащила его.

А он худющий-худющий был – прямо совсем плоский был от голода.

А если бы стены стеклянными были – котёнка бы сразу увидели.

Котенка отдали потом хозяину – объявление при входе в подъезд висело.

Убежал он, а куда – хозяин не знал.

Вот что значит непрозрачные стены.

Павушка шагнула на лестницу.

Одна, вторая, третья, одиннадцатая ступенька.

Со смотровой площадки открывался удивительный вид – белые сосны вокруг дома, белая трава с жёлтенькими цветочками внизу, голубой ручеёк на дне оврага, безоблачное небо.

Павушка побежала дальше вверх по лестнице оглядываясь по сторонам.

Стеклянная дверь дома сама настежь открылась, впуская её и она оказалась внутри большого солнечного зала с прозрачными стенами.

Маленький голубой мотылек тщетно бился в стекло не зная, как улететь отсюда.

— Ты не туда пытаешься лететь – сказала ему Павушка, подходя к стеклу – дверь находится в другой стороне.

— Нет-нет – ответил мотылёк – Я влетел в дверь дома, когда солнце светило мне в спину, я это хорошо запомнил и поэтому и вылететь я должен прямо на солнце.

— Когда ты влетел сюда было утро и солнце было на востоке, а сейчас день – солнце повернулось на юг – тебе нужно лететь на восток – там открытая дверь.

Павушка протянула руку мотыльку, и он сел на её оттопыренный мизинец.

— Лети – Павушка подошла к открытой двери – Видишь, она открыта, она всегда была открыта для тебя – ты просто не знал куда лететь надо.

— Ты помнишь котёнка, которого твоя мама вытащила из вентиляционной трубы? – мотылёк повернул голову к Павушке.

— Да, конечно помню. У него гороховое пузо было.

— Он тебе скоро встретится. Не обижай его.

— Откуда ты это знаешь?

— Я здесь давно летаю.

Мотылёк вспорхнул с мизинца и часто махая крылышками устремился вниз к желтым цветочкам.

Желтые цветочки разом моргнули своими лепестками и из желтых стали голубыми.

Как мотыльки цветочки разлетелись снежной голубой пургой по белому сосновому безмолвию.

— А наверху дома что?

— Мансарда.

Павушка посмотрела кругом себя.

— Кто это сказал?

Маленький пушистый паучок быстро убежал по паутинке на верх под потолок.

Ну он то не мог это сказать.

Павушка поднялась по лестнице на мансарду.

Четыре огромных треугольных окна выходили на все четыре стороны света.

Большая cнежная луна заглядывала в окно с северной стороны и была нереально большой.

Большая тёмная птица сидела на луне в районе океана Бурь и увидев Павушку в окне замахала крыльями.

— Мне только этого не хватает, с птицей этой разговаривать.

Павушка отошла от окна.

Из-за каминной трубы вышел знакомый ей подросший котёнок с гороховым пузом в белый горошек и остановился у кресла.

— Что она сюда летит? - показала Павушка на птицу.

— Она считает себя мудрой – ответил котёнок – Она хочет с тобой поговорить.

— Ну её. Я не хочу с этой глупым тетеревом разговаривать.

Котёнок повернулся к тетереву спиной.

Тетерев взмахнул крыльями и повис вниз головой на небесном гвозде чучелом.

— Как тебя зовут? – Павушка повернулась к котёнку.

— Котёнок.

— А по-другому как?

— Киса.

— А нормально как? Я же к тебе обращаться как-то должна.

— Зови меня Голубок – и котёнок стал сразу голубого цвета — Так меня ещё никто не называл.

— Хорошо, Голубок.

Голубой котёнок заскочил на кресло.

— Там Юрка красками картину рисует – пойди, посмотри, что у него там не получается, а я тут подремлю пока – и котёночек свернулся клубочком на сиденье кресла и стал невидимым.

Павушка зашла за кирпичную каминную стенку.

Белоголовый мальчик лет одиннадцати сидел перед мольбертом у окна и старательно красками закрашивал картинку стоящую перед ним.

— Ты кто? – Павлина остановилась у окна.

Мальчик повернулся и посмотрел на неё своими серыми глазами.

— Я Юра.

— А что ты здесь делаешь?

— Пишу космос.

Павлина подошла ближе.

— Это не космос, это небо.

— Это космос.

— А луна где? Смотри какая она большая за окном. Её обязательно нужно написать.

— Да тетерев мне всё мешал нарисовать её. Я и хочу луну написать либо здесь в углу, либо посредине – Юра показал кистью на лист бумаги.

— А это что у тебя? – Павушка показала на красненький кружочек посредине рисунка.

— Это Марс. Он бог войны. Он красный от ржавчины.

— А это рядом с ним Сатурн? У него кольца нарисованы.

— Кольцо есть не только у Сатурна.

— А эти брызги на бумаге что означают?

— Это дальние звёзды.

— Но сейчас же небо голубое и звёзд не видно, а ты рисуешь их.

— Звёзды всегда видны. Вон Кассиопея – и Юра показал вверх в голубое светлое небо.

— Ты видимо видишь то, что не вижу я.

— Но и ты видишь то, что я не вижу.

— А я тоже умею рисовать.

— Я знаю.

— Откуда?

— Я видел твои работы.

— Где?

— Видел, когда ты их рисовала.

Юра встал и оборачиваясь пошел за каминную стенку.

— Мне уходить надо - он объяснил свой уход.

Павушка молча смотрела, как он уходит.

— А почему ты уходишь?

— Я появился там, где не должен был находится.

— А твоя работа?

— Я заберу её с собой – и Юра ушел за стеной.

— А ты куда? – крикнула вдогонку Павушка.

— В Выборгский Дворец Культуры… Там изостудия есть… Мне во вторник нужно там быть.

Павушка повернула голову – на мольберте стоял законченный рисунок – тёмно-синее небо, большая серебристая луна в центре и разноцветные планеты в протуберанцах Северного Сияния.

Павушка пальцем потрогала нарисованную луну – она была шероховата и вся в метеоритных кратерах.

- Залив Радуги - Павушка потрогала Залив Радуги на листе бумаги и залив засветился разноцветными красками.

Серебристый луноход откинув круглую крышку неожиданно прошел по её поверхности
и луна неожиданно осветилась тонким серпом у своего края и потемнев уступила место народившемуся месяцу.

Павушка погладила месяц рукой и взяла в руки маленький красный шарик Марса с картинки.

Шарик был холодный и ржавый.

Она повертела его в руке и мячиком ударила его об пол – Марс высоко подскочил, оставляя круглый ржавый след от удара на полу и заскакал дальше, издавая звук бряцающего оружия.

Из-за стены на звук вышел голубой котёнок и осуждающе покачал головой.

— Зачем ты так напугала художника?

— Я никого не пугала.

— Он подранок, он нежный и он ушел отсюда.

— Если я тебя обидела, я могу отсюда уйти.

— Ты меня не обидела, а этот дом – макет твоего папы.

— А почему Юра пришел сюда?

— Твой папа, однажды проходя мимо его на пленэре сказал ему, что он будет хорошим художником. Ему интересны эти слова, и он хочет разобраться в услышанном.

— Это Юра будет хорошим художником?

— Очень хорошим художником будет, и ты сама это скоро увидишь.

— А я, я буду хорошим художником?

— Ты будешь женщиной.

— Тебе, значит – можно говорить, что ты думаешь, а мне нельзя?

— Я твой друг и ты можешь говорить мне, что ты думаешь, только не ругай меня, а то мы поссоримся.

— Значит правду можно говорить только друзьям?

— Ну не врагам же её говорить?

— Но друзья могут на правду обидится?

— А ты с начало подумай хорошенько как правду сказать надо, а потом и говори её.

— Ты очень умный для такого маленького котёночка.

— Не жди, я тебя не буду благодарить.

— Я уже обиделась.

— Ну и идти отсюда куда шла.

Павушка повернулась, побежала по лестнице на первый этаж.

Солнце било с запада и заливала всю комнату.

Голубой мотылёк бился в стекло южной стены.

— Ты так ничего и не понял.

Котёнок потянулся, выгнув спинку и разлёгся на ступеньки лестницы и положил голову на лапку.

Красная планета Марс вертелась юлой у его носа и каждый раз отскакивала в сторону при попытке зацепить его коготком.

— Есть мотыльки, которые вообще ничего никогда не понимают и понять не могут.

— Не слушай его — дверь на востоке, и она всё ещё открыта.

— Но я залетел в дом, когда солнце было на юге.

— А сейчас солнце на западе – давай я тебя выпущу – и Павушка протянула руку мотыльку.

— Зачем твоему отцу прозрачные стены?

— Чтобы делить всех на умных и на не очень сообразительных – умные всегда найдут выход в прозрачных стенах, а не сообразительные в них заблудятся.

— Это я что ли не сообразительный?

— Нет-нет, ты просто очень красивенький.

— Ах, я это знаю - заулыбался мотылёк.

Павушка вышла на крыльцо – мотылёк вспорхнул с её руки и полетел к милому его сердцу многоцветию полевых трав.

— Видишь, он даже не задумался о том, что от тебя услышал.

— Он не понял, что я ему сказала.

— И поэтому с ним не интересно.

Павушка шагнула на ступеньку – ступеньки дрогнули и эскалатором поехали вниз.
— Ты будешь ужинать? – крикнула мама Павушки из кухни – У нас голубцы и чай с ватрушками.

— Конечно буду – Павушка появилась на пороге кухни.

— С кем ты там разговаривала у папы в мастерской?

— С глупым голубым мотыльком, который не понимает, как надо вылететь из комнаты – хотя знает, как туда можно влететь.

— Сложная тема.