Росомаха

Часть 1 

На точке я жил один уже более месяца в ожидании вертолета. Вадим с Федей находились в городе и занимались заготовкой товара  необходимого на зимовку. В первых числах ноября я решил выйти на озеро и установить прогоны для сетей. Уже больше недели  держались морозные дни, и я был уверен, что лед достаточно окреп, но ошибся. В результате оказался в воде. Пес Шкалик, прибежавший мне на выручку, практически спас меня. Полтора километра он тащил меня, лежащего на лыжах, промокшего, без головного убора, без варежек.

   Все закончилось благополучно. Выходить на озеро я уже не рисковал, поэтому с утра укладывал в рюкзак соболиные капканы, петли на зайца, брал  винтовку, надевал лыжи и уходил к озеру Камо. Зима только входила в свои права. Продолжительное светлое время суток и легкий морозец  доставляли удовольствие от таких прогулок.  Острова, покрытые летом непролазным ивняком, багульником, валежником были основательно  присыпаны снегом. На  поверхности  торчали только верхушки кустов, по которым  теперь  можно было  свободно передвигаться на лыжах.
Снег вокруг кустарников был истоптан петляющими  тропами зайца, куропатки, лемминга, горностая. В ложбинах замерших ручейков по берегам проток и заливов к этим следам добавлялись отпечатки пересекающихся соболиных двоек.  Песцы, еще полностью не сменив меховой наряд, понимая, что пока не представляют никакой ценности, вели себя нагло и, пробегая мимо,  начинали агрессивно лаять.Мое внимание привлекли часто попадающиеся пятипалые двойки и тройки, оставленные на снегу росомахами. С этим зверем я еще не встречался, но такого  количества их следов мне больше видеть не приходилось за все время занятия промыслом.
 
   В журнале «Охота и охотничье хозяйство» прочел однажды рассказ о том, как росомаха, обосновавшись рядом с поселением индейцев, воруя добычу из силков и капканов, обрекла людей  на голодную смерть и, чуть было не погубила. Племя вынуждено было покинуть обжитые места.

   После трех-четырех часовой прогулки, я возвращался назад с набитым рюкзаком, в котором лежали зайцы, куропатки.

Часть 2

   Наконец,  вертолет прилетел. Сдвижная дверь отворилась. В проеме стояли Вадим и Федя. Командир не стал глушить двигатель, и мы сразу занялись разгрузкой. Сбросили на снег бочки с бензином,  строительный материал, ящики с продуктами. В вертолет загрузили несколько десятков мешков оставшейся с осени рыбы.

   - Командир. А  это - рыба вашему экипажу, - я показал на отдельно лежащий мешок.

   - Спасибо, ребята. Хорошего вам промысла! – прокричал командир.

   Двигатель начал набирать обороты, лопасти стали выпрямляться, смешивая и разбрасывая по косе снег и песок плотным потоком воздуха. Вертолет поднялся вверх и через несколько минут скрылся из виду.

   Лед на озере окреп, поэтому на следующий день на двух снегоходах мы отправились выставлять сети. Долго стояли у дорожки замёрзших ледяных торосов в том месте, где я, провалившись под лед,  выбирался из воды.
   
   - След, как от ледокола «Красин» - сказал Вадим.

   - Нет. Скорее «Челюскин». Видишь, и тряпки побросали, – Федя показал на фуфайку и кроличью шапку, вмерзшие в лед.

   Мы посмеялись и начали выдалбливать вещи и инвентарь, брошенные мною неделю назад.

   Затем занялись  установкой прогонов и уже через пять часов под лед завели последнюю сеть.

   - Начало зимней путины объявляю открытой. Ура, товарищи! – Я выстрелил из ракетницы вверх.

   На следующее утро отправились на проверку сетей. С нетерпением хотелось увидеть результат.  Важно было узнать, угадали ли с местом вылова, чтобы не пришлось переставлять сети по несколько раз.
   
   Погода стояла относительно теплой. Небольшой южный ветер не давал морозу опуститься ниже двадцати градусов. Вадим работал пешней, вырубая еще не успевшие глубоко промерзнуть смотровые и прогонные лунки. Федя вычерпывал из них куски льда плетеным из металлической проволоки черпаком. Я расчищал от снега площадку под заморозку рыбы.

   - Давайте сначала проверим перемет, а потом уже займемся сетями, - предложил Вадим.

   Кроме сетей мы устанавливали и переметы. На длинном прогоне  подвязывали до сотни поводков с большими крючками. В качестве привады использовали мелко нарезанного сига, а чтобы куски легко одевались на крючок и не промерзали на морозе, хранили их в большом ведре,  обшитым войлоком.

   Мне всегда было интересно наблюдать, как Вадим, закинув на плечо прогон, начинал тянуть перемет из смотровой лунки, как из воды на лед, вслед за поводками, выползают налимы, одетые в камуфляжный наряд и, хватая ртом воздух, извиваясь, ударяя хвостами, утрамбовывают снег. Чем дальше он отходил от лунки, тем больше зеленых монстров подключалось к танцу на льду. Скоро на снежной площадке в ряд лежали разные по весу и размерам  особи. Некоторые из них достигали более десяти  килограмм. Результат, как всегда, был один: сто крючков - сто налимов.

   Вытащив перемет, нужно было еще вызволить крючки из рыбы. Налим заглатывает приваду так глубоко, что вытащить рукой крючок из пасти, в которой сотни мелких зубов, не так просто. За одну проверку можно просто стереть кожу на пальцах до костей. Вот тут-то в ход пускали «зевайло». Это деревянная круглая дубинка с одного конца, выведенная   на плоскость  к другому,  с углублением под крючок.  Рыбу сначала оглушали круглым концом дубинки,  затем в пасть по натянутому поводку до крючка вводили плоский конец и делали резкий рывок.

   Наконец проверка перемета завершилась. Насадив свежую приваду, его снова завели под лед и приступили к проверке сетей. Как только первые метры снасти с большим количеством рыбы  появились на поверхности, стало ясно, что с местом установки не ошиблись.

   Через несколько часов на льду лежало более ста килограмм рыбы. Основную массу улова составлял сиг, который  в это время года скатывался на нерест. Попадались чир, муксун, нельма, реже крупные экземпляры гольца и кумжи.

   Рыбу загрузили в пену и отправились к избе. На льду оставили только налима. Его затаривали в мешки на следующий день после  хорошей заморозки.

Часть 3

   С утра  Вадим с Федей поехали проверять сети, а я готовился к выезду на путик и укладывал в сани необходимый инвентарь. С  берега хорошо просматривалось озеро, и мне было видно, как  они уже подъехали к  месту установки прогонов. Вдруг с озера раздался хлопок. В небо поднялась красная ракета. «Что могло случиться у ребят?» - подумал я и завел «Буран».

   Через десять минут я подъехал к лункам.

   - Смотри, что твориться, - Вадим показал мне площадку, где еще вчера были оставлены на льду налимы.

Снег вокруг был истоптан и утрамбован. Вся рыба была разбросана, обглодана. Разорванные тушки кусками валялись вокруг, напоминая пищевую помойку. Я начал изучать следы.

   - Похоже на маленького медведя, - сказал Федя, глядя на меня с хитрецой.

   - Смеешься? Да они уже два месяца спят.
 
   Я присел, разглядывая четкие когтистые оттиски на снегу.

   -  Ну, что разглядел?

   - Просматриваются все подушечки пальцев, а когти едва видны. Следы разные по размерам, двоят, троят. Росомаха. И не одна. Тушки разорванных крупных налимов еще не успели промерзнуть. Значит, росомахи ушли отсюда недавно.

   Осматриваясь по сторонам, я увидел такие же отпечатки, уходящие к противоположному берегу.

   -  Молодец. А вот Вадим поверил в маленьких медвежат.

   -  А что? Точно похожи.

   - Ладно, вы проверяйте сети, а я проеду по следам. Далеко уйти они не должны.
   Вадим, отцепи мне сани. Как закончите проверку, сгоняй в избу, привези сюда несколько капканов, поставим здесь на всякий случай.

   - А к чему их крепить будем?

   - Ну, что тебя учить? Вморозь в лед пару кольев.

   Среди охотников-промысловиков росомаха снискала себе дурную славу как любительница прогулок по охотничьим путикам, за пристрастие «проверять» капканы, воровать в них приманку, съедать попавшую в них добычу.

Я поехал по озеру, вглядываясь в след, идущий кривыми зигзагами. Через несколько сот метров увидел  такой же, только  намного крупнее. Отпечатки следов тянулись параллельно, иногда пересекались и опять расходились. Потом оба следа повернули в сторону большого песцового путика, идущего вдоль береговой линии. Через пару километров я увидел вдали  две темные точки. Нажал на гашетку, выжимая из снегохода лошадиные силы.

Часть 4

   «Так вот вы, наши ненасытные воришки!»
   Впереди бежали две росомахи черно-коричневого цвета с золотистыми полосами на боках. Сгорбившись, повернув головы в разные стороны,   они жались друг к другу боками, как запряженные в одну упряжку. Вдруг одна, что поменьше, резко повернула вправо и, совершенно не проваливаясь, скользя лапами по снегу как лыжник, перевалила крутой подъем заснеженного берега. Пробивая себе путь в густых ветках кустарника,  пыталась уйти в горы. Я вскочил ногами на сидение «Бурана», вскинул винтовку и несколько раз прицельно выстрелил. Послышался приглушенный визг и рычание, росомаха завертелась. Я последовал за ней, но уже на середине подъема снегоход стал зарываться и оседать в рыхлом снегу по ветровое стекло. Ремень вариатора стал дымиться, в воздухе запахло горелой резиной.

   «Да, придется вставать на лыжи»,  - подумал я и начал выбираться из снега.
Отыскивая глазами росомаху, протаптывая лыжами колею, проваливаясь по пояс в снегу, я пробивался сквозь плотные заросли ивняка. Наконец, увидел ее, зарывшуюся головой в снег и лежащую без движения. Ткнул в туловище  стволом винтовки, она не двигалась. Это была моя первая росомаха, но рассматривать ее времени не было. Я торопился успеть настичь вторую беглянку. Подошел к снегоходу, завел его. Тушку забросил  в рюкзак и стал внимательно всматриваться вдаль. Росомаха бежала к противоположному берегу озера и маячила еле различимой точкой, но догнал я ее быстро. Здесь не было ее любимой стихии – леса и глубокого снежного наста, на котором  уже давно бы затерялась в кустах. Росомаха бежала как-то боком, неуклюже, сгорбившись, поглядывала в мою сторону и предсказуемо меняла направление.

   «Голубушка. У песцов надо учиться удирать», - подумал я.

   Меня всегда восхищала способность песца, убегающего от преследования, делать разворот на сто восемьдесят градусов, который он совершал при помощи хвоста. Резко опираясь на него, делал взмах, как рулем, тело разворачивалось, и песец уже бежал в противоположном направлении.

   Росомаха  постоянно поворачивала голову вместе с туловищем вправо, влево. Маленькие злые глазки следили за мной. Бежать ей было очень тяжело. Набитый живот волочился практически по снегу. Она открыла рот и на бегу стала отрыгивать пищу. Из пасти стали вываливаться  куски непереваренной рыбы. Пробежав еще десяток метров, она рухнула на снег, завалилась набок, а потом на спину. Выставила перед собой растопыренные когтистые лапы, открыла пасть и начала издавать хрипящие звуки, чем-то похожие на хрюканье.

   Эта, вроде, беспомощная поза росомахи, самая опасная для ее соперника. Такую позицию она занимает, когда вступает в схватку  с более сильным противником.
Пара волков никогда не осмелиться напасть на росомаху и тем более попытаться отнять у нее пищу. Стычки между росомахой и волками, как правило, происходят при дележке добычи и не заканчиваются каким либо существенным уроном для обеих сторон. Бегая по кругу, отгоняя друг друга, поочередно каждая особь успевает отхватить себе кусок и впоследствии мирно разойтись. Но если, в поисках добычи, их пути случайно пересекутся, стая всегда предпримет попытку напасть.  Окруженная волками, росомаха будет драться до последнего. При нападении сразу опрокидывается навзничь, защищая свою спину.  Как ежик при опасности сворачивается в клубок, подставляя острые иглы, так и росомаха выставляет перед собой когти и клыки. Молодые волки с яростью набрасываются  на находящуюся в беспомощном состоянии добычу, подставляя свое незащищенное брюхо, в которое тут же вонзается десяток «ножей», а в горло впиваются зубы способные дробить крупные кости. Когти росомахи  разрезают и рвут брюшину, а зубы перегрызают глотку.  Волк с визгом начинает крутиться в снежной кровавой каше и вскоре замолкает. Росомаха вскакивает и при повторном нападении опять совершает кульбит, размахивая лезвиями своих когтей.
Потеряв двух-трех собратьев, стая отступает, предоставляя коридор и давая возможность росомахе уйти. Стоит ей перевернуться и встать на лапы следует следующая атака. Так может продолжаться до тех пор, пока стая не потеряет ранеными еще несколько собратьев и, в конечном итоге, даст возможность уйти, или пока кому-либо из волков не удастся схватить ее за холку и тогда они разрывают  ее.

   Этот бесстрашный, агрессивный, прожорливый и лютый зверь без каких либо колебаний может вступить в схватку за добычу  с медведем. Свою росомаха никогда не уступит, а отнять чужую предпримет всегда, не взирая, что уступает противнику  в размерах и весе.

   Я остановился, достал из чехла винтовку и выстрелил.

Часть 5
Когда я подъехал к ребятам, они уже заканчивали проверку сетей.

   - А вот вам виновницы, – я бросил на снег росомах.

   - Ничего себе. Сразу две,  - Федя  стал их рассматривать.

   - Самец. Уже взрослый. Посмотри,  такими зубами  можно порвать и колючую проволоку. А самка еще совсем молодая.

   - Ладно. Давайте капканы настраивать. Следов росомах по озеру больше, чем песцовых. Значит, придут сюда на запах рыбы обязательно.

   Вырубили пешнями углубление во льду. Побросали туда разорванные тушки налима, засыпали снегом и залили водой. Вморозили в лед два кола из лиственницы. Сверху на видном месте, установили два капкана, еще два закрепили тросиками, обложили небольшими кусками налима и замаскировали,  присыпав снегом. Загрузив выловленную рыбу в волокушу, ребята поехали домой, а я направился по песцовому путику.

   Росомаха пришла в эту же ночь. Почуяв запах пищи, сгорбившись, петляя, направилась к прогонам с сетями. Увидев вмороженные колья, осторожно  стала подходить к ним, держась против  ветра, часто останавливалась, обнюхивала воздух. Лакомый  аромат  рыбы начинал возбуждать. Она замерла, внимание привлек капкан. Один, второй. Запах металла, напряжение взведенных пружин насторожил ее. Она обошла площадку вокруг несколько раз, не выпуская из виду чернеющий металл, повернулась к нему боком и начала судорожно работать лапами, забрасывая грозящую опасность снегом и льдом.  Тяжелые ледышки со звоном упали на язычок капкана,  и дужки с громким щелчком сомкнулись. Капкан, подпрыгнув  вверх,  упал набок.
   Росомаха от  лязганья  металла отпрыгнула  в сторону, оскалилась, обнажая желтые зубы, торжествуя от результата  проделанной работы. Осторожно подошла ко второму капкану и, не шевелясь, долго стояла в раздумье, затем зацепила когтем  удерживающий его тросик и резким рывком отбросила в сторону. Капкан ударился о лед, дужки сомкнулись. Росомаха вновь оскалилась и, не выпуская из виду закрытые, уже не представляющие опасности капканы,  продолжила  обнюхивать воздух, медленно приближаясь к вмороженной рыбе. Она не только чувствовала запах пищи, а видела ее большое количество через матовый глянец поверхности льда. Завертелась, чтобы добраться до источающей приятный запах рыбы, пустила вход  мощные когти, вырывая и кроша лед. Из открытой пасти  повисла слюна, голод и азарт притупили чувство осторожности. Она стала вертеть корпусом из стороны, в сторону лихорадочно работая когтями вонзая их в лед.

   И тут последовал мягкий щелчок. Заднюю лапу намертво обхватили стальные дужки. Росомаха сделала запоздалый прыжок в сторону, последовал еще один щелчок, и уже переднюю лапу сжали тиски. Злыми глазами она уставилась на удерживающие ее капканы, не делая резких движений и попыток освободиться. Чтобы не причинять себе боль,  вытянулась, легла на лед,  изредка подергивая лапами, зажатыми в стальные скобы, затихла и закрыла глаза.
   На следующий день, когда приехали ребята, окоченевшая росомаха, покрытая снежным инеем, лежала  без движений.

Часть 6

   Причиной нашествия большого количества росомах этой зимой стали олени, которых много  осталось в горах.  Ягеля, основного корма оленей, на склонах и плато  было достаточно.  Добыть его здесь, разгребая копытами снег, им было легче, чем в заснеженной тундре, где он был накрыт метровыми  толщами снега. Полярные и тундровые волки в заснеженных горах для оленей большой опасности не представляют.
Пасутся олени на склонах гор небольшими группами и,  как это ни странно, помогают  добывать корм песцам и росомахам.  Поэтому всегда находятся под их пристальным присмотром. Чтобы добраться до ягеля олени своими копытами, разгребают снег, снимая торфяной слой, обнажая проходы, коридорчики и комнатки, сделанные леммингами и мышами. Песцы в ожидании своей очереди с нетерпением бегают вокруг, переговариваясь между собой коротким отрывистым лаем,  но подойти ближе бояться. Вот один из них не выдерживает и подбегает к молодой важенке. Та, замерев, скосив глаза в сторону белого пушистого зверька, настораживается и поднимает голову. Бык с большими ветвистыми рогами тоже внимательно следит за происходящим. Громко всхрапывая и опустив голову, разворачивается в сторону непрошеного гостя. Увидев надвигающуюся ветвь рогов, тявкнув, песец вскакивает, отбегает на безопасное расстояние и, свернувшись калачиком, ложиться на снег, томясь в ожидании.
   Внезапное появление росомахи уже тревожит всех. Подняв голову, прижав маленькие уши к голове, внимательно следя глазами-бусинками за всем, что происходит, она бежит вперед, начинает скалиться и хрипло рычать, спугивая оленей, заставляя подняться со снега песцов. Подбежав к выкопанным в снегу лункам,  прислушивается к шорохам, определяя местонахождение мышей и леммингов. Осторожно поглядывая на гостью и держась на безопасном расстоянии, песцы тоже подключаются к охоте, уткнувшись носом в лишайник. Обнаружив мышь, начинают часто работать лапами и, схватив  добычу, срываются с места и убегают, прячась в кустах.

   Олени, почувствовав грозящую опасность, сразу спускаются с плато и устремляются в лесной массив, где всегда много снега. Если для волков   непролазные  сугробы - преграда, для росомахи - стихия. Здесь она чувствует себя вполне комфортно. И если очень голодна и решается напасть на оленя, выбирает себе жертву, отсекает ее от общей группы и намеренно  гонит  в лес. Растопырив лохматые лапы, практически не проваливаясь, она, скользит по снегу, как лыжник, не дает жертве  ни минуты отдыха. И так будет идти за ней сутками, не отвлекаясь даже на более легкую добычу, встретившуюся на пути. Обреченный олень оказывается в безвыходном положении и обессиленный  все чаще начинает ложиться в снег для отдыха, где его в конечном итоге настигает росомаха.

Часть 7

   В один из вечеров по радиосвязи нам сообщили, что предположительно  в нашем районе у озера Камо сломался вездеход с геологами. Попросили  разведать обстановку, узнать, что случилось, и, по возможности, оказать посильную помощь. Расстояние  от нас до  озера не более пяти километров.  Идеально круглой формы, диаметром не  более четырехсот метров  располагалась оно на высоком каменном плато. В озере водилось много пеляди, но вылавливать мы ее не решались, так как она практически вся  была заражена гельминтами.

   Уложив под сидение «Бурана» два термоса с горячим кофе, захватив  винтовку, я  отправился в путь.

   Быстро добрался до озера, объехал его вокруг, в бинокль внимательно осмотрел окрестности,  но не обнаружил ни вездехода, ни его следов. Возвращаться назад решил по  путику, идущему по реке Лама. Спустился с плато, выехал на протоптанную снегоходом колею  и поехал по реке.

   Несмотря на мартовский мороз, солнце  приятно пригревало спину. Я держался за ручки снегохода, взглядом отыскивал снежные бугорки с установленными на них «городушками». Если они стояли без видимых повреждений, двигался дальше, не останавливаясь. Монотонный, с потрескиванием из выхлопной трубы, убаюкивающий звук клонил в сон. Безмолвный  пейзаж заснеженных островов, деревьев и кустарников  по берегам реки притуплял зрение. Когда я  проезжал мимо небольшого залива, что-то заставило меня повернуть голову влево. Я знал, что там, у ручья стоит только соболиный «взбежек» (валежник, под наклоном приставленный к дереву).  Через голые ветки просматривался темный неподвижный силуэт крупного зверя.

  «Неужели, волк. Каким образом он мог попасть в этот  капкан?» - подумал я. Машинально вскинул ружье и подъехал ближе.

   У наклонного бревна сидела росомаха. Стальные  металлические  дужки маленького капкана смогли обхватить лишь три фаланги  ее передней лапы.  Она сидела, не двигаясь, опустив голову. Мощные шейные мышцы вздрагивали и напрягались при закрытии пасти и расслаблялись, когда она ее открывала. Росомаха опиралась на растопыренную лапу, вонзив свои когти в снежный наст,  другую с пленившим ее капканом держала перед собой на уровне груди. Одним резким рывком она могла бы освободиться, сбросить капкан, разбить его, но ей было больно, непривычно больно, поэтому она не шевелилась, боясь сделать себе еще больнее.

   Это заяц, попав в капкан, будет в ужасе совершать прыжки в  стороны, стараясь освободиться.  Истеричность этих прыжков будет сопровождаться такими же истерическими  гортанными звуками, напоминающими плач младенца. Он будет метаться до тех пор, пока не сломает себе лапу, оторвав ее, отбежит на несколько метров и заляжет в кусты. Так и замерзнет без движений, боясь пошевелиться.

   Волк, обладая большой силой, постарается сделать все, чтобы разбить капкан. Даже лапу сможет перегрызть, но только после того как, онемевшую и обмороженную перестанет ее чувствовать. Освободившись, припадая на изувеченную лапу, уйдет.
Песец сразу начнет яростно впиваться зубами в скобы, обхватившие  его  лапу, стараясь освободить ее из металлических челюстей капкана. Ярость будет такова, что скоро вместе со скобой он начнет вгрызаться зубами и в свою лапу, вырывая из нее куски мяса,  кроша свою кость.  Освободившись, отбежит, ляжет и снова вернётся, чтобы насытиться куском привады, оставшейся в «городушке», а заодно и доглодать кусок своей лапы в капкане.

   Росомаха никогда не будет причинять  себе боль. Она пристально смотрела выжидающим взглядом, определяя мои намерения. Периодически судорожная дрожь, пробегала по ее телу, отчего шерсть на спине поднималась дыбом. Проглатывая слюну, она предупреждала: «Подойдёшь, порву».

   От удара прикладом по голове росомаха уткнулась носом в снег. Убедившись, что она мертва, начал рассматривать. Веса в ней было около двадцати килограмм. Цвет шерсти - типичный темно-бурый с палевым оттенком на голове, лапы почти черные.

   - Пятая ты у меня, голубушка, - сказал я вслух. - Еще две, и на шубу хватит.
Я встряхнул ее. Мелкие льдинки и снег осыпались с шерсти.
   Засунул росомаху в рюкзак, затянул шнурком.  Настроил капкан и поехал дальше.

Часть 8
Проезжая мимо летней палатки, стоящей на небольшом островке,  решил немного отдохнуть и попить кофе. Останавливались в ней мы в основном весной, когда выставлялось много переметов на реке. Ее деревянный каркас  был обтянут вентиляционным шахтерским рукавом. Внутри стояли  титановая печка - «буржуйка» и маленький столик, над которым  находилось небольшое  застекленное окошко. На всю ширину палатки были сколочены нары, обитые войлоком, Я слез с бурана, захватил с собой ружье, термос, рюкзак. Затопил печь, попил кофе. От приятного тепла меня начало клонить в сон. Накинув на себя сверху солдатское одеяло, через минуту я уже мирно посапывал на просторной лежанке.

   Проснулся от толчков и непонятных звуков, похожих на тявканье лисицы или песца. Поднялся, хотел уж опустить ноги с нар, как почувствовал снизу удары о деревянные доски  и боковую обшивку палатки. Я поджал под себя ноги и посмотрел на рюкзак, лежащий у входа. Он был пуст. Внутри меня все похолодело.  «На счет шубы я, возможно, поторопился», - пронеслось у меня  в голове. Начал соображать, что мне делать дальше. Достал нож,  обмотал левую руку  одеялом на случай, если дело дойдет до   схватки. Больше всего меня пугала не сама возможность схватки, а последствия от укусов росомахи.

   Я слышал по радиосвязи рассказ  одного промысловика. Как-то проверяя капканы, он увидел запорошенный снегом бугорок рядом с «городушкой». Подумал, что  это окоченевший песец и стал руками разгребать снег, путаясь поднять капкан за тросик. А это оказалась еще живая росомаха, которая мгновенно вцепилась ему в руку.  Хотя рана оказалась неглубокой, но гноилась больше месяца.  Впоследствии все же потребовался санитарный борт, и только хирургическое вмешательство предотвратило гангрену.
Чтобы дотянуться до ружья, висевшего у входа, одной ногой нужно было спуститься на земляной пол, а этого мгновения росомахе будет достаточно, чтобы перекусить мне кости. Двери палатки открывались внутрь, как во всех заимках и избах.  Зверь снова начал метаться под нарами. Выскакивая, пронизывал меня своими злыми глазами и снова исчезал под нарами. Затем с рыком росомаха вцепилась зубами и когтями в боковую обшивку. Палатка заходила ходуном. Клочья  обшивки полетели в разные стороны. Разорвав ее, она могла бы выскочить на свободу, но низ палатки по всему периметру был обложен снаружи  огромными валунами и камнями. Мне оставалось лишь одно, во что бы ни стало дотянуться до двери и попробовать открыть ее, чтобы дать зверю  свободно уйти.

   Я снял  висевшие на стене поводки от переметов. Связал их вместе в  веревку. Обвязал ею ручку ножа и стал с силой метать  в дверь. Когда нож  воткнулся, потянул  веревку на себя. Дверь со скрипом отворилась, и тут же росомаха вылетела наружу. Я схватил со стены ружье, выскочил следом и опять чуть не столкнулся с нею. Росомаха ринулась в ближайшие кусты и запуталась в развешенных на ветках старых рыболовных сетях, которые использовались нами для ловли куропатки. Со свирепым хрипом она рвала сети, запутываясь все сильнее и сильнее. Я вскинул винтовку, подумал, но стрелять не стал. Зацепил за «буран» верхнюю тетиву сети и потащил вместе с пленницей к ближней протоке. Когда капроновая снасть полностью оказалась на снегу, остановился.

   - Ну, выбирайся!

   Не больше минуты понадобилось росомахе, чтобы разорвать сеть и оказаться на свободе. Часто оглядываясь, она побежала вдоль протоки  и, отбежав уже на приличное расстояние, села на снег, глядя в мою сторону. Я помахал ей рукой и подумал: «А зачем мне росомашья шуба?» - и продолжил свой путь.

   В последний год моего пребывания на озере Лама, в апреле, мне довелось наблюдать в бинокль, как в расщелине гор играли две росомахи. Может, у них был брачный период, или они просто радовались наступлению весны. Они гонялись друг за другом, заскакивали на каменные валуны и прыгали оттуда вниз, зарываясь полностью в снег, и, как кроты, ползли под толщами сугробов. Выбравшись, вступали в схватку, разбегались по сторонам, вновь прыгали с валунов. Играя, переворачивались на спины, растопырив лапы, отбивались друг от друга. По очереди взбирались на небольшую лиственницу и  опять прыгали вниз. Так продолжалось довольно долго. Отдохнув, поднялись одновременно и, не оборачиваясь, направились в разные стороны по снежному насту горы. После этого наблюдения я проникся какой-то любовью и уважением к этим хищникам и больше не устраивал  специальной охоты на них.

                                  Послесловие
   С того времени прошло много лет. Появился интернет, из которого можно получить  любую информацию. О жизни и повадках этих животных можно прочесть повествование, переписанное десяток раз из одного источника. Кабинетные и комнатные этологи-фантасты, сидя в кресле, как знатоки профессионалы, фильтруют и высасывают из пальца небылицы об этом прекрасном и умном звере. Затем выкладывают  на сайте, приписывая росомахам даже то, чего  априори не может быть.

   Пишут, что росомаха живет, питаясь в основном  падалью, остатками добычи волков и медведей. Если бы это было  так, то в полярных широтах ее вообще никто никогда бы не увидел. Семь месяцев зимы заставляют  медведей  безмятежно спать, а волки в этот период от своей добычи могут оставить   только  шерсть, да и ее  тут же поточат и растащат по норам мелкие грызуны. Росомаха - умный, постоянно находящийся в движении охотник.

   Чушь полная, что росомаха, попав в капкан, не пожалеет собственной лапы, отгрызет ее. За все годы промысла я ни разу не слышал о таких случаях ни от  одного  промысловика и не видел сам в закрытых капканах лап этих зверей. Чего не скажешь о волках, зайцах и песцах.

   И даже не голод заставляет росомаху попадать в капканы, соблазняясь наживой. У нее обостренное чувство азарта охоты. Поэтому она сознательно рискует собой, когда  вступает в борьбу за добычу с более сильными, чем она, противниками. Намеренно провоцирует врага, падая на спину, прикидываясь беспомощной.

   Наткнувшись на охотничий путик, сознательно начинает свою игру. Как вор-карманник старается украсть и не  спалиться, так и она стремится завладеть привадой, подвергая себя риску угодить в капкан.  Поэтому  будет периодически возвращаться, навещать путик и подходить именно к тем капканам, которые ей  еще не удалось закрыть, чтобы получить удовлетворение от  рискованной и опасной игры. Так будет продолжаться до тех пор, пока она не потеряет интерес, найдя другую не менее опасную забаву.

   Полная чушь, когда пишут, что главное оружие росомахи в схватках с более сильным противником – неприятный запах, выделяемый ими, как скунсами, хорьками. Неприятный запах может насторожить и даже отпугнуть любого хищника на стадии охоты, но отпугнуть в разгар ожесточённой схватки - очень неправдоподобно.

   Поведение росомахи в битве - победить или погибнуть.   Мощные шейные мышцы,  крупные зубы с острыми гранями, широкие лапы с длинными острыми когтями, агрессивность, сила, настойчивость, полное отсутствие страха, непревзойденная свирепость – вот не полный перечень её бойцовских качеств.