Двойники

       Ночью Тоне не спалось.  С ней теперь это часто случалось: было ей уже за пятьдесят. Жила она одна в своей маленькой двушке на окраине провинциального городка. Дети ее уже выросли и жили отдельно. Они часто навещали Антонину, и тогда ее квартирка наполнялась радостными звуками: топали маленькие ножки внуков, дети непрестанно что-то роняли, по чему-то хлопали, вобщем, какофония была еще та. Ребятишки с любопытством выдвигали ящики ее шкафчиков, выуживали из них какие-нибудь любопытные картинки, игрушки,  принадлежавшие когда-то их родителям. Сын и дочь Тони были внимательны, всегда расспрашивали о здоровье, приносили что-нибудь вкусненькое, рассказывали о себе.  Но все же Тоня чувствовала себя одинокой. С тем, что называют личной жизнью, у нее не сложилось. Дважды она была замужем, дважды разводилась, пыталась наладить личную жизнь, но ничего толком из этого не вышло.   
      Единственной отдушиной для Тони стало творчество. Днем она навещала престарелых родителей, ходила в магазин за продуктами,  прибиралась в квартире, выносила пакет с мусором, иногда  общалась с соседями по подъезду. А вот вечером  брала чистый лист бумаги  формата А4, шариковую ручку и погружалась в заманчивый мир сочинительства. Писать она начала относительно недавно, раньше стеснялась, а вот теперь, когда ей подключили Интернет, осмелилась выложить кое-что из написанного. Иногда заходили  на ее страничку читатели, изредка оставляли свои отзывы, но Тоню это не останавливало. Бумагомарание стало ее пристрастием, помогало коротать одинокие вечера. Иногда Тоня смотрела передачи по телевизору, много читала, но, как ни странно, с годами она открыла для себя, что все перипетии, происходящие с героями книг, все их мысли уже когда-то были ею изучены и ничего нового она для себя не находила.
     Вот и в этот раз, написав небольшое стихотворение о любви, которой ей так не хватало, Тоня уселась за ноутбук, перепечатала его, проверила правильность рифм, выяснила, нет ли повтора слов, орфографических и пунктуационных ошибок, и выложила на сайт. Этот момент особенно волновал ее, она испытывала трепет, предвкушая, что кто—то прочитает ее мысли, облеченные в оригинальную поэтическую форму, что кому-то на земном шаре будет интересно то, о чем она думала, о чем написала.
     Тоня  размяла мышцы, встала из-за стола и направилась на кухню покурить. Курила она уже лет десять, после второго развода:  в пику мужу купила пачку сигарет, да так и втянулась. За сигаретой ей думалось о том, о сем, мечталось. Тоня понимала, что курение – вред, но, ругая себя всякий раз, покупала новую  пачку.  Проходя мимо трельяжа, Тоня, как всегда, мельком взглянула на себя. Она не любила смотреться в зеркало, ибо неземной красоты в ней не угадывалось даже в юности, хотя привлекательной девушкой она, несомненно, была. А теперь… Что можно увидеть прекрасного в престарелой грузной  даме пенсионного возраста?
     Итак, бросив мельком взгляд на свое отражение, Антонина осенила себя крестным знамением. В зеркале кто-то был. Тоня хотела прибавить шагу, но ноги подкосились, стали ватными, и ей пришлось плюхнуться на старенький, видавший виды пуфик. На Тоню смотрела она же, Тоня. Только совсем другая. Да, лицо ее, Тонино, те же карие глаза, тот же прямой нос, та же родинка на левой  щеке. Вот только волосы у незнакомки были обесцвечены. Когда-то и Тоня была блондинкой, во времена, когда надеялась еще найти спутника жизни, когда хотелось еще нравиться мужчинам. Но годы шли, и Тоня поставила на себе крест, убрав из головы всякие такие чаяния, лишь в глубине сердца теплилась малюсенькая такая надеждочка: а вдруг? Но и она таяла с каждым днем.
      Первую фразу, которую Тоня услышала от незнакомки, едва осознала, находясь в полуобморочном состоянии:
     - Не бойся.
     Блондинка замешкалась, придвинула в зеркалу мягкое кресло на колесиках и грациозно села в него, положив холеные руки на подлокотники. Тоня потихоньку стала приходить в себя. По ту сторону развернулся шикарный холл с большим, светлым, чуть ли не во всю стену окном, с тяжелыми портьерами, великолепной люстрой. Тоня отметила, что у визави  красивый маникюр по последней моде, и  дорогой брючный костюм, и лаковые черные босоножки.  Тоня застеснялась своего домашнего халата. Держалась женщина очень уверенно, но не надменно. Блондинка спокойным голосом сказала:
     - Ну, здравствуй, Тоня.
     - Здрассьь, – пролепетала начинающая поэтесса.
      - Ты удивлена? – продолжила  незнакомка. – Так не удивляйся. Обо мне ты думала очень часто, сидя над пепельницей с кучей окурков. Забыла? О чем ты мечтала? Вот бы жизнь у тебя была другая, вот бы деньжат побольше, вот бы верное мужское плечо, вот бы любовь до гроба. Не так ли?
     - Да вроде так, - прошелестела Тоня.
    - Меня зовут Ольга,- представилась женщина. – Я , действительно, живу в особняке, мой муж богат и надежен, как скала, мы любим друг друга, ни в чем не нуждаемся, путешествуем по миру.
     Тоня вспомнила о своем загранпаспорте, который она приобрела скорее из зависти, слушая рассказы бывших коллег об отдыхе за границей. Скоро его срок годности закончится, а попутешествовать так и не пришлось.
     - А как ты вообще?  Нравится тебе такая жизнь?  - полюбопытствовала Антонина, решив, что раз перед ней двойник, то можно без церемоний и не на «Вы».
     - Почему же бы она мне не нравилась? Я ни дня не работала, есть время для отдыха, для развлечений.
     Тоня оторвалась от зеркала и окинула взглядом свою комнату. Да, давно квартирка ремонта требует. Кое-где обои отклеились от потолка, на стенах тоже выцвели, мебели сто лет в обед. Вот телевизор только дети новый подарили, далеко не плазму, да ноутбук, пожалуй. Больше и похвастаться нечем. Тоня вспомнила свои будни участкового терапевта и вздрогнула. Всю жизнь она служила людям, то на приеме сидела, то по домам навещала больных. Дети без присмотра, можно сказать. Мужья не выдерживали этой ее занятости и в дождь, и в снег, полупустых холодильников, редкого секса. Придешь домой, еле ноги передвигаешь. Не до жаркого секса тут.
     - Как ты меня нашла? -  спросила Тоня.
    -  Да вот так же, как и ты, сидела над пепельницей, и вдруг что-то щелкнуло, что-то произошло, я и сама не поняла, только услышала слова: «Ты должна поговорить с ней!» И вот я в зазеркалье.
     - Тебе-то что курить? С жиру бесишься? – буркнула Тоня. - Мне бы твою жизнь…
     - Слушай, а давай поменяемся? Ты побудешь мной, а я тобой.
     Тоня задумалась. А и вправду, чего ж не пожить по-человечески хотя бы месячишко? Спа-салоны, курорты. Нет, ну завтра нужно к родителям, они просили сырков принести, помидоров, хлебушка, да и вообще давление им нужно измерить, расспросить, что да как.
     - Оля, а у тебя родители есть? – поинтересовалась Тоня.
     - Мои родители погибли, когда мне исполнилось двадцать пять. Автокатастрофа.
     - Ну а  с деточками у тебя как?
     -  И детей у меня нет. Не случилось,- с грустью ответила Ольга.
     Тоня вспомнила бессонные ночи над кроватками детей, их первые шаги, детский садик, школу, институт, свадьбы, невестку, зятя, внучат, и что-то теплое разлилось по всему ее телу.
     - Ну и чем же тебя привлекает моя жизнь? – поинтересовалась она.
     - Смыслом, - коротко ответила Ольга. – А еще свободой.
     - Да кому она нужна, такая свобода? – выдала Тоня, разглядывая вытертый паласик.
     - Тогда скажи, почему ты только сейчас стала писать стихи? Почему раньше не получалось?
     - Времени не было. То детей растила, работы было невпроворот. Да и мужья мои вряд ли бы одобрили такое «безделье».
     - А теперь твоя душа в полете. В неволе стихи не пишутся. Ты просыпаешься, когда хочешь, готовишь, когда вздумается, идешь, никого не спросив, приходишь домой по усмотрению, все, что ты делаешь, ты делаешь для себя. Признайся, в душе ты боишься потерять все это.
     Тоня подумала и согласилась:
     - В общем, ты права.
     -  И при всем этом ты довольно много отдавала себя людям: лечила, помогала, поддерживала. А я курю потому, что тоже сижу и думаю, а был ли в моей жизни смысл? Было ли то, ради чего стоило жить?
     - Но ты встретила единственного, ты встретила любовь.
     -Разве в твоей жизни было мало любви? Разве твои бывшие  пациенты не приветствуют тебя? Разве дети , внуки, родители представляют свою жизнь без тебя? Такой любви, которая окружает тебя, Тоня, еще можно позавидовать.
     -  Стало быть, то, как я живу, это награда, а не наказание? – сделала вывод Тоня.
     Она закрыла глаза и на миг представила, что у нее нет  стареньких родителей, нет ее любимых детей, нет замечательных внуков. Что было бы, если бы жизнь сложилась по-иному? И содрогнулась.
     - Нет, Оля, не буду я с тобой меняться. Раз мне дана такая жизнь,  я проживу  ее достойно. Лучше  я помечтаю о муже, надежном, как скала. Пусть мечта и не сбудется, но кто может отнять ее у меня? А еще я рада, что тебе досталось то, что не досталось мне. Ты заплатила высокую цену за свое собственное счастье. Наверное, я бы так не смогла.
     - В каждом домушке свои горюшки…
     - Да… Знаешь, Оля, люби своего мужа и за себя, и за меня.
     - Хорошо, - улыбнулась Ольга.- А ты пиши стихи, Тоня.
     - Буду.
     - Обещаешь?
     -Угу, - вздохнула Тоня, устало опустив голову, закрыв ладонями лицо.
           Когда она потерла глаза и распрямила плечи, видение исчезло. Шикарной комнаты с тяжелыми портьерами уже не было, не было и Ольги. По стеклу пошла рябь. Миг- и в зеркале только сама Тоня. Страх ушел. Тоня поднялась с пуфика и пошла на кухню покурить. За открытым окном звенели цикады.  Ей нужно было многое обдумать в ночной тиши…

9.08.2017