Не торопись, оглянись вокруг

Там, за окном, в зимней ночи подвывало.

Шелестящие звуки издавали голые ветви спящих на злом ветру деревьев. Носило и мотало по двору всякий, подающий свой голос, мусор.
Шла затяжная метель…

В такую погоду особенно приятно осознавать покой и наслаждаться теплом и уютом дома, глубокого кресла, тихим голосом телевизора, уходя душой в воспоминания… Сейчас почему-то в голову пришли золотые дни короткого лета; потом память перелистав его страницы, остановила свой выбор на июле… всего на одном его дне, где-то в первой половине месяца.

Итак, жарким послеобеденным временем безотказная и нестареющая во времени автомашина бодро двигала троих – меня с давними друзьями, четой Де Никоваль, – всё дальше от городской постройки в асфальте. На время были отложены все большие дела садоводов, связанные со сливовым садом, капитальным домом, теплицами с овощным богатством… всё было отставлено в сторону на день ради «зова» души нашего бессменного водителя-овощевода с его тайным дачным наделом, спрятанным где-то далеко, среди лесов.
 
Взгляду открывались, кажется, известные, но всегда обновлённые пейзажи. Чисто-серый асфальт проносил мимо края голубоководного озера, через мост, полностью принадлежащий перерезающей наш путь шустрой речушки Хорпинки, кажется, держа постоянный курс к зеленеющим разной тональностью склонам сопок правобережья великого Амура. И всё мимо и мимо дачных разнокалиберных домиков, домишек, домов, поглядывающих на мир из густой растительности.

Дорога, в просматриваемой дали, была привлекательна и выпукла. Встречный ветер приглушал зной лета и бодрил нас своим решительным потоком. Хотелось петь. Пели. Кто, как мог, получалось отменно хорошо.

Притормозив на повороте, неожиданно свернули на узкую грунтовую дорогу, подчиняясь тайному плану водителя. Замелькали деревья и травы с двух сторон, внезапно перешедшие в густое обрамленье, образовавшее машине сплошной теневой коридор. Уже вскоре, не дав нам насладиться прохладой, дорога, удивляя прямотой, вывела на открытое место, оставив зелёный занавес перелеска позади.

Пробежав по нетоптаной траве несколько десятков метров, «лимузин» остановился у озерца. Странное своим присутствием в этих глинистых и каменистых местах, оно, видимо, образовалось из скромного родничка, дающему жизнь ему и всей живности на лысоватой округе до сей поры.

Мы вышли из машины. Осмотрели прелестный миниатюрный береговой мир. Светлая водичка отражала синеву неба, была тёплой, как только что сцеженное молоко. Длинные травы, успевшие вырастить метёлки злаков, кучкой, в виде букета, росли в центре зеркальца вода; небольшие камни, своим расположением в размер шага, уходящего на глубину, напоминали о присутствие человека. А мелкая водоплавающая и летающая живность: водомеры, мошкара, комары, всевозможных цветов и размеров бабочки, стрекозы…располагалась над водицей густым и подвижным щитом. Водопой… Лето. Всем хорошо.

Но мы, как оказалось по замыслу нашего «предводителя», должны были потревожить этот весёлый праздник жизни своим прозаичным вторжением. Нам нужна была вода для полива – всего-то несколько небольших ёмкостей. Очень нужна.

Осторожно, втроём, мы вошли в воду по колено… Нам дали воды, и вскоре мы убрались со своими бидонами и банками, стараясь сохранить мир водного благоденствия. И, погрузив их в багажник, на прощанье поблагодарили родничок за помощь и поехали дальше, выбираясь от озерца по лёгкому склону.

А дальше уже не до приволья и песен – в тяжёлой машине на зауженной дороге, окантованной высоким барьером каменного отсыпа… «Худо ли, бедно ли…», говорится в присказке, но завиднелись вдали новые дачные застройки за изгородями всех мастей. Мы с подругой, молча, с женским терпеньем ждали их приближенья. Но, увы – мимо, мимо. Машина уверенно шла дальше, поднимаясь по склону всё выше и выше. В конце дороги наш русский автоконь, кажется, сам остановился, видно, почувствовав запах родного подворья, то бишь – дачного огорода.

А он был хорош! Последний по счёту, вблизи леса, он великолепно раскинулся на южном склоне, снисходительно взирая на нижние этажи рукотворной поросли. И земля там уже готовила нескромный урожай – мощно укоренялась картошка, не по возрасту росло выглядела кукуруза и рано принялись округляться помидоры!

Конечно, всё это великолепие ждало воды, дышало жарко, испуская только ему присущий аромат, слоями поднимающийся от земли и сливаясь в единый хор природных запахов здоровья. Нас здесь очень хотели видеть!

– Сейчас, сейчас, ребятки, мы с вами разберёмся. Каждому, видим, надо своё: у одного травку лишнюю убрать, чтоб не мешала развитию; здесь подгребём земельки, чтоб клубень не выглядывал… Ну и, конечно, всем дадим попить. Так, так, растите, радуйтесь жизни! – Примерно так хором и по одному мы разговаривали с зелёными жителями огорода.

А после благородных и спасательных дел мы сели в тени трёх слив, в центре сада-огорода, расстелили скатерть, достали все привезённые припасы – какие вкусные они оказались на чистом сельском воздухе! Ах, сколько удовольствия, наслаждения мы получили! Не удержишься от восклицаний! Как не вспомнить сейчас красивого и яркого рекламного петуха, в восторге взлетевшего на забор и прокричавшего во всё петушиное горло:
– Хо-ро-шо! Хо-ро-шо!..., – потом ещё и ещё раз.

И мы его вспомнили, этого знаменитого в своё время в стране телевизионного петуха.
Мы по очереди и дружно кричали во все наши дыхательные органы:
– Хо-ро-шо! Хо-ро-шо! Хо-ро-шо! – Понимая скрытый психологический смысл наших действий и этих слов… С каждым новым произнесённым «о» каждый выбрасывал давно приобретённый и глубоко скрываемый в организме негатив, освобождая место для успеха, радости и любви.

Благо, рядом никого не было, шёл рабочий день, и дачи были пусты.
Правда, потом, уже возвращаясь по дороге в город, мы усмотрели одинокого дачника на нижнем участке. Он грустно смотрел нам вслед. Он явно слышал нас, но не услышал – не поддержал нашего восторга. Он, видимо, был очень озабочен будущим урожаем.

А мы, насмеявшись, прокричавшись, набрав запас энергии на сезон, торжественно съехали на главную дорогу и покатили по домам, к своим делам. Обновлённые, с чувством доброты мы вступали в город.

… Длиной холодной зимой так пригодились тепло и радость, которые нам дало лето!