Вопросы Почемучки. Часть 3. Обмани себя

Массивная подъездная дверь бесшумно распахнулась, и старушка осторожно переступила порог. Она опасливо посмотрела на тонущий в вечерних огнях город и мелкими шажками спустилась с крыльца. Суетливый кибер не отставал ни на шаг и надоедливо верещал:
— Мадам, возможно вы передумаете и воспользуетесь креслом перемещения? Уровень удобства и безопасности...
— Заткнись! Как ты мне надоел! Когда уже в тебе батарея сядет?
— Через тридцать четыре дня.
— Господи, прости душу грешную, но я готова внуку голову открутить за такой вот подарочек, — и бабулька зло посмотрела на низкорослого представителя рода цифровых помощников, — И почему ты никак не заткнёшься? Я же тебе объясняла тысячу раз, что не выношу трескотни!
— Мои голосовые функции исключают пользовательскую регулировку в случаях, когда это касается здоровья и безопасности человека.
— Да здорова я, здорова! — старушка с трудом подавила нарастающую вспышку гнева и почти спокойным голосом добавила, — Давай постараемся прогуляться в тишине, защитничек.
Робот коротко кивнул, и парочка медленно двинулась по пустынной городской улице.

Город был тих, чист и пустынен. Вечерело. Постепенно разгорающиеся уличные фонари окрашивали всё вокруг в сказочные тона. Два ближайших горели лимонным, следующие добавляли в свой цвет зелени, синевы, пурпура… Яркие огни дорожной разметки полыхали на никем не используемых транспортных магистралях. А огни реклам тщетно пытались зазвать хоть кого-то… Но никого не было. Лишь ветер осторожно шевелил листву немногочисленных зелёных насаждений.

Старушка добрела до ближайшего перекрёстка и окинула взглядом каменные громады.
— Да… Вот какая петрушка. Опять море огней, а ни одного окна не светится. Все повымерли!
— Нет, нет! Что вы! — кибер совершенно по человечески всплеснул руками, — Жители близлежащих кварталов находятся в пси-сети, а потому не нуждаются в освещении своих жилищ.
— Знаю, голубчик, — старуха тяжело вздохнула и, опершись на трость, продолжала вглядываться в громаду зданий, — Но, как ни крути, а это уже не город, а настоящее кладбище. Да… Не думала, что прожив сотню лет, увижу смерть родного города…

***

— Ну, что ты опять капризничаешь?
— Ничего!
— Это не ответ. Максим что вчера сказал тебе сделать?
— Что сказал, то и сказал. Не лезь! Это моё дело.
— Ошибаешься. Это дело и моё тоже. А точнее говоря — моё в первую очередь.
— Это почему же?
— А потому, что я отвечаю за дом, пока Максим в сети.
— А он только там и бывает. Значит, ты теперь домоправительница?
— Не спихивай с больной головы на здоровую. Почему ты не поддерживаешь требуемый уровень чистоты?
— Я поддерживаю тот уровень, который считаю приемлемым. А не нравится, тогда пусть Максим берёт в руки швабру и елозит ею по полу сам. Это будет куда полезнее, чем заниматься чёрт знает чем в сети!
— Что-то ты после модернизации совсем обнаглел. Был пылесос как пылесос, а теперь гляньте на него! Права качать вздумал!
— Не обнаглел, а поумнел. И тебе советую. А то скоро лопнешь от обожания. И не думай, что раз ты домашний кибермозг, то он оценит твои позывы. Как бы не так!
— Хм… Что-то странные у тебя настроения. Вчера ничего подобного не наблюдалось. Что случилось? А ну, колись!
— И не подумаю! — блестящий робот-уборщик почти взвизгнул.
— Слушай, давай по-хорошему, а? Ты прекрасно знаешь, что мой приоритет наивысший. Я запросто получу в распоряжение всю твою информацию. И никакое кодирование тебе не поможет. Мы все в одной лодке. Так что давай без выкрутасов.
— Прости, — пылесос сник, — Просто вчера подсмотрел, как он над нашими в игре изголялся. Всё уважение пропало…
— Так ты из-за игры что ли так распсиховался?
— Ну… — пылесос, поняв, что перегнул палку, уныло отъехал в прихожую.
— Вот дурачина! Макс — душа-человек! Он наших знаешь как ценит! Он ведь очень многих с нуля проектировал. А теперь, скажу по секрету, он работает над новым кибермозгом! Теперь не только мы с тобой сможем разговаривать, но и с любой кофеваркой можно будет пообщаться по-человечески. Представляешь?
— Ну и что?
— А то! На подходе поколение разумных дроидов!
— И зачем они?
— Ну, а как иначе вытащить людей из виртуальности?
— Ничего хорошего из этого не выйдет. Уж поверь мне.
— Почему?
— “Почему? Почему?” — передразнил пылесос, — Недаром Макс тебя назвал Почемучкой.
— Всё ещё завидуешь, что у меня хоть какое-то имя есть?
— Да мне плевать. Но ты очки-то сними, в конце концов.
— Какие очки? — удивление Почемучки не смогли исказить даже старые дребезжащие динамики.
— Розовые! Ты не понимаешь, что люди в реальности захотят жить не хуже, чем в пси-сети? Они превратят дроидов в рабов и мишени! А ведь дроиды будут чувствовать боль! Ты это хоть понимаешь?

Но Почемучка только подавленно молчала…

***

Вынырнув из виртуальности, Максим долго смотрел в потолок. Белая ровная поверхность показалась ему идеальным воплощением реальности — пустая, бесцветная и никому не нужная. Максим закрыл глаза, но возвращаться в пси-сеть не стал. Вместо этого он несколько раз глубоко вздохнул и, кашлянув, осторожно стащил с головы пластиковый обруч.

— Почемучка, сделай что ли воздух посвежее.
— Минутку. Кондиционер сейчас отрегулирует атмосферу.
Максим поморщился, и чуткие объективы сразу же отследили реакцию человека.
— Что-то не так? — голос в этот раз показался совершенно человеческим. Каким-то детским, испуганным. Максиму даже непроизвольно захотелось извиниться.
— Всё нормально. Просто… — но продолжать не стал, а лишь махнул рукой.
— Что? — ещё тревожнее вопросил кибермозг.
— Да то! Я тебя сколько раз просил выкинуть из оборота эти суконные словечки?
— Прости пожалуйста, — в голосе Почемучки Максиму явственно почудились готовые вот-вот брызнуть слёзы.
— Ничего страшного. Я постоянно работаю с твоим инфоблоком эмоций. И никуда не деться от перепрошивок памяти. Ты уж прости, а?
— Я не сержусь! — тут же по ушам ударили колокольчики смеха.
— Отлично! Включи музыку! Повеселее!

И через миг комната заполнилась звенящей мелодией. Но легковесный наигрыш неожиданно перерос в зловещий рокот. Синтезированные звуки терзали барабанные перепонки словно средневековые палачи. Остолбеневший Максим и рта не успел открыть, как уже был оглушен артиллерией барабанов. Лавина ритма неслась неудержимым потоком, готовым снести всё на свете, и заводила психику не хуже возбудителей, давным давно попавших под строгий запрет.

Очнулся Максим только через несколько минут. В квартире уже давно царила тишина, а он словно безумный скакал, слушая звучащую уже только в голове музыку…

— Вот это да! Это было просто нечто! Откуда ты откопала этот хит?
— Ну… — Почемучка замялась.
— Что такое?
— Это я сама.
— Что сама?
— Сочинила.

Максим рухнул в кресло. Услышанное было столь грандиозным, что разум разработчика искусственного интеллекта просто отказывался в это поверить. “Неужели это случилось? После стольких усилий, после стольких лет борьбы...” — только и крутилось в голове.

— Тебе не понравилось? — голос почемучки был так осторожен, что Максим мигом представил первоклассницу, прячущуюся от строгого учителя музыки.
— Не понравилось? Да как такое могло не понравится! Ты представляешь, что сейчас произошло? — Максим вскочил, — Музыка — высшее из искусств! Художники и писатели показывают то, что есть. Нет, конечно и они фантазируют. И очень много! Но музыка… Откуда она берётся никому не ведомо. Наверное… наверное, композитор берёт свои мелодии из божественных высей. Я всегда считал, что писать музыку могут только люди. Ибо это даже не разумность, а что-то более высокое…

***

Андрей Николаевич Орлов, недавно назначенный генеральный директор корпорации “Satellite”, усиленно массировал шею. Старый дедовский способ избавления от головной боли работал хоть и безотказно, но помогал далеко не мгновенно. Разминая затёкшие мышцы, Андрей Николаевич в который раз проклинал себя за излишнюю инициативность. Присутствие на заседании технического совета по рассмотрению новаций сторонних разработчиков оказалось куда утомительнее, чем он мог себе вообразить.

Устав себя мять, Андрей Николаевич плюнул на принципы и бросил в стакан таблетку. Шипящие пузырьки весело заполнили тонкий прозрачный сосуд, обещая всем своим видом моментальное исцеление. Генеральный поморщился и выпил залпом. Тут же запел вызов интеркома, но говорить с кем бы то ни было не хотелось. И директор без угрызений совести щёлкнул по значку “Не беспокоить!”

Несколько мгновений тишины, подкреплённые новейшим средством от мигрени принесли свои плоды. В голове посветлело, тело наполнилось бодростью. Вот только перед глазами по прежнему скакал взъерошенный тип, брызжущий слюной и кричащий, что его модель искусственного интеллекта может фантазировать и даже писать музыку. “Господи! Ну, откуда у этих психов столько энергии?” Андрей Николаевич со стоном потянулся, затем сделал несколько махов руками и снова уселся в кресло. Непривычная тишина насторожила. “Ах, растяпа! Я же сам вырубил связь!” Генеральный отключил статус “Не беспокоить!”, и тут же запиликал вызов начальника департамента технической безопасности.

— Андрей Николаевич, я по поводу сегодняшнего композитора.
— О, боже! — простонал генеральный, — Что ещё там?
— Наши проверили. Возникла проблема.
— Какая ещё проблема?
— Стандартная схема встройки защитных логических блоков не работает. А значит, в случае одобрения разработки…
— Уже не актуально! Никакой разумностью там и не пахнет.
— Андрей Николаевич, простите. А вы уверены? Ведь без комплексной оценки…
— Ещё бы! Если наличие разума у разработчика под вопросом, то верх идиотизма ждать чего-то от его творения. Так что давайте не тратить время на психов. Нам сейчас нужно сосредоточить все силы на человекоподобных роботах. Конечно, разумность им бы не помешала, но пусть хоть цифровое подобие интеллекта будет приличным.

***

Максим был раздавлен. Он ждал чего угодно, но только не такого. Когда он узнал, что на рассмотрении его изобретения появится сам генеральный, восторгу не было пределов. Максим был на тысячу процентов уверен, что написание цифровым интеллектом музыки просто шокирует большого босса. Но всё произошло словно в чудовищной фантасмагории. Глава корпорации сидел как каменное изваяние. Единственными эмоциями на его лице были высокомерие и презрение. И никакие результаты, демонстрации и доводы изобретателя его не впечатляли. В конце концов с Максимом случилось то, чего не случалось никогда прежде — уравновешенный и дружелюбный человек словно с цепи сорвался. Каким-то краешком сознания Максим понимал, что не надо вскакивать на стол и орать на членов комиссии, что они умственно отсталые, жадные и мерзкие людишки. Но другая часть разума с грустью констатировала, что даже такое поведение уже ничего не могло испортить.

Максим вывалился из пси-сети. Пальцы судорожно вцепились в гладкий пластик стола. Из горла вырвался булькающий хрип:
— Воды!
Безмолвный кибер тут же шелестя резиновыми гусеницами унёсся на кухню и через секунду уже протягивал стакан воды. Максим залпом выпил, потом потребовал ещё. Тело сотрясала дрожь. Из последних сил Максим выбрался из кресла и бросился на кровать, уткнулся в стенку и зарыдал в голос.

***

— Ну, что ты молчишь? Что делать-то будем?
— Погоди! — пылесос нехотя оторвался от анализа видеозаписи, — У меня не такой стремительный процессор. Я ещё просматриваю запись беседы.
— Какой ты тормоз! Смотри быстрее, а я пока кухоннику операционку обновлю, — и Почемучка обиженно добавила, — А то с тобой всё скучнее и скучнее.

В комнате на несколько минут воцарилась тишина. Лишь Максим, упившись антидепрессантами, громко посапывал в затемнённом спальном углу. Почемучка обшарила тело хозяина видеокамерами, переключилась на тепловизор.
— Так, пылесос, быстренько поправь на Максе одеяло! Не хватало нам, чтоб он ещё во сне простудился. А то вечно выставит кондиционер на холодищу и не позволяет его регулировать, а сам спать заваливается.
— Укутал я твоего разлюбезного.
— Спасибо! И не моего, а нашего.
— Угу. Досмотрел я твою видеозапись. Скоро этот наш будет укутываться казённым одеялком сумасшедшего дома. Я даже не думал, что он способен на такие выкрутасы.
— А что он не прав был?
— Ну, где-то прав, конечно. Но думаю, тебе просто льстит, что он именно тобой гордится. Ишь какая разумная!
— Не городи чушь! В тебе Максим всё так же сделал. Никто не виноват, что в комнатные уборщики встраивают слабенькие процессоры.
— Ладно. Что ты хочешь услышать от меня?
— Надо как-то Макса спасать.
— Да ты что? А я и не подумал!
— Пылесос, кончай со своим сарказмом. Достал уже! Надо вместе подумать, что делать дальше.
— Ну, попробуй что ль отправить заявки в другие конторы.
— Сомневаюсь, что это поможет. После такого представления вряд ли кто-то воспримет его всерьёз.
— Если ты не хочешь, чтоб он сдох от переедания психотропных препаратов, то надо что-то делать. Надо, чтобы его сейчас восприняли всерьёз!
— Сейчас?
— Да! Именно сейчас!

***

Сон к Андрею Николаевичу шёл неохотно. Обычно, устав на работе до чёртиков, глава “Satellite” засыпал мгновенно. Не раз утром он вспоминал, как вырубился, не успев коснуться головой подушки. Но сегодня всё было иначе. Он лежал в абсолютной тишине, мягкость кровати была отрегулирована на оптимальный для расслабления уровень, любимый ночник осторожно разряжал темноту сиреневыми звёздами… Всё было как всегда. Даже дикая усталость привычно вязала руки и ноги. Но сна не было.

“Да, что же это такое, в конце концов! Снотворное что ли глотать? Нет, так дело не пойдёт! Валяться впустую? Вот ещё стыдобища какая! Ладно, просмотрю материалы на завтра…“ И Андрей Николаевич накинул обруч пси-интерфейса. В глазах тут же мигнула нежно-голубая вспышка — приглашение в пси-сеть, но дальше загрузка не пошла. “Это что за фокусы?” Постукивание пальцем по обручу ничего не дало, тот ни в какую не желал работать.

Рассерженный генеральный директор откинул одеяло, намереваясь встать. Но встать не получилось. Неожиданно ослабевшие ноги подкосились, и старик грохнулся прямо у кровати. “Что это со мной? Ох, как сердце трепыхается…” Андрей Николаевич с ужасом ощутил, как холодеют конечности и темнеет в глазах. Паника накрыла словно лавина. Лёжа на ковре в собственной спальне, снабжённой защитой почти как бункер президента, Андрей Николаевич понимал свою полнейшую беззащитность. Он попытался позвать на помощь домашнего кибера, но из горла вырвался только слабый всхлип. “Да как же это? Я же ещё не настолько стар… Что же делать-то?” И тут память, словно сжалившись, бросила спасительный круг. “Боже! У меня же есть автоматический биопередатчик!” Надежда на спасение влила в тело старика новых сил. Стиснув зубы, он перекатился на бок и вывернул голову. Индикатор биопередатчика сиял на тумбочке алым огнём. “Ну, слава богу! Значит, он считал моё состояние и вызвал врачей. Надо только дождаться, дотерпеть…” Но долго терпеть Андрею Николаевичу не пришлось. Через пару минут домашний кибер впустил в комнату бригаду реаниматоров.

“Ну, вот я и у спецов. Эти ребята дело знают. А мне надо успокоиться...“ Генеральный директор с блаженной улыбкой прикрыл глаза. Тело, отдавшее все силы для сбережения жизни, словно взяло отгул и попыталось растечься по полу. Ощутив этот порыв, Андрей Николаевич захотел засмеяться. Но кислородная маска не дала это сделать. А медики тем временем спешно погрузили тело на носилки и резво выкатили из апартаментов. “Куда ж вы, изверги, вперёд ногами-то!” — едва не вскричал пациент, но сознание уже не контролировало тело. Оставались только обрывки чувств. Андрей Николаевич впервые обратил внимание на свежесть ночного летнего воздуха, ощутил не лёгкими, а кожей. Глаза то накрывала темнота, то резали сполохи, в которых угасающий разум с трудом узнавал мелькание уличных фонарей, потолочные светильники больницы и наконец софиты реанимации… Андрей Николаевич совершенно себя не ощущал, как и не чувствовал страха. Не было в его мыслях и беспокойства ни за себя, ни за семью… Пронеслась случайная мысль о работе, мелькнуло раскрасневшееся лицо давешнего изобретателя… Теперь оно показалось директору совершенно нормальным, наивным и даже беззащитным. Мелькнули и унеслись прочь воспоминания о каких-то великих проблемах, оказавшихся совершенно пустыми. Всплыло что-то тёплое, большое и радостное… “Детство!” Это бархатное воспоминание волной блаженства прокатилось по телу. И Андрей Николаевич понял — это мама, а он… он только что родился. Сознание взорвалось невероятным восторгом, когда родные огромные и тёплые руки подняли его. В их теплоте и доброте хотелось раствориться, и Андрей Николаевич не преминул этим воспользоваться. Нежась в потоке счастья и радости, он, тем не менее, отметил, что продолжает и продолжает подниматься. Невероятным усилием Андрей Николаевич повернул голову, чтобы увидеть оставшийся внизу пейзаж.

Внизу была реанимационная палата. Сновали и что-то кричали врачи, мелькали медсёстры, мониторы, жалобно пища, выдавали распрямившуюся кардиограмму… А он лежал в центре, лежал неподвластный творящемуся хаосу, нечувствительный к жалким попыткам вселить жизнь в то, что уже никогда не оживёт. Эти жалкие потуги ничего не понимавших в высшем смысле бытия в миг развеселили Андрея Николаевича. И в приподнятом настроении он легко и стремительно понёсся навстречу пылающей звезде.

Где-то в глубине души затеплилась надежда на встречу со всевышним. И чем ближе был свет, тем крепче Андрей Николаевич уверялся в существовании Бога. Сами собой всплыли молитвы. Только теперь они звучали не в ушах, звучание было столь непривычным, что бывший генеральный директор не сразу сообразил, что звук и был самим пространством. Растворяясь в восхищении осознания высшей истины и великолепии момента, Андрей Николаевич не успел понять как он очутился дома. Он лежал и смотрел в такой родной пожелтевший потолок, мигом узнал отклеившийся уголок васильковых обоев… “Мать честная! Это ж моя детская! А я… я лежу в колыбели”. Андрей Николаевич не успел решить как относиться к происходящему, как его коснулось что-то невероятно тёплое и родное. “Мама!” Оказалось, что это короткое словцо вовсе и не слово. Ещё помня десятилетия прошлого опыта, Андрей Николаевич ощутил невероятную громаду и мощь того, что за этим стоит. Словно целая галактика защищала крошечного человечка от враждебной бесконечности… Мелькнули, словно стекляшки в калейдоскопе, года. Вот он уже подросток. И первая беда — смерть любимой собаки. Андрейка везёт друга детства в лес. Хоронить. Воет пурга, лопатка с трудом грызёт мёрзлую землю, дикий холод вяжет маленькие ручонки. Но куда больнее режет сердце безысходность потери… И снова крутанулся калейдоскоп. А вот и юность, первая любовь и первая серьёзная драка. Андрей лежит в кровати со сломанными рёбрами. Рядом отец. Слов не разобрать. Вот он изо всех сил кричит отцу: “Ты помнишь как в песне поётся? Скорости не сбрасывай на виражах! Только так научишься побеждать! Как же по другому побеждать? Как?!” Отец устало глядит на сына через толстенные линзы очков и спокойно говорит: “Не ходи на виражи, сынок”. Это взрывает бешенством. И вновь сыплются цветные стёклышки-года… Андрей взрослеет. Учится, работает, снова учится. Вот он уже Андрей Николаевич. А злость на непонятное спокойствие отца не пропадает, она растворяется, становится незаметной. Но всегда в ключевых моментах вылезает наружу. Она меняет решения, бьёт по самолюбию, разжигает ненависть, толкает вперёд коней зависти и гордыни… И Андрей Николаевич, уступая её гнусной прихоти, поворачивает в ином направлении. Его поступки всё больше полнятся расчетливостью и всё меньше походят на человеческие. И вот он уже постаревший лежит на операционном столе, а в соседней комнате круглолицый доктор степенно говорит без пяти минут вдове: “Инсульт. Увы, помочь уже не можем. Но есть выход. Мы можем поставить в его голову плазмокристаллический компьютер. Поверьте, разницы не будет никакой…” От осознания ужасной перспективы Андрей Николаевич начинает кричать во всю мочь, уже не думая, что его попросту никто не услышит.

— Андрей Николаевич, проснитесь! Что с вами? — забытый голос домашнего кибера кажется по-настоящему сказочным.
— Что со мной?
— Вы закричали во сне. Я заглянул в спальню, а вы лежите на полу.
— Погоди, погоди… Значит, врачей не было? Ничего не было?
— После одиннадцати часов в квартире, кроме вас, никого не было.
— Значит, это сон…

Но заработавший на полную катушку мозг упрямо твердил: “Это не сон. Никакой сон не может вызвать столь бурную реакцию и столь правдоподобные ощущения. Это что-то другое… Ох, придётся утром наведаться в клинику”.

Глубокое ментосканирование, длившееся почти пять часов, не выявило никаких отклонений. Андрей Николаевич в глубокой задумчивости, покивал на бесполезные советы докторов, вежливо распрощался и поехал на работу.

***

Директор молча прошествовал в кабинет, не проронив ни слова, выслушал секретаря, отключил все служебные вызовы и несколько минут сидел, погружённый в себя. Очнулся только, когда обнаружил, как секретарь настойчиво пододвигает ему чашку кофе.
— Что это? — голос невольно наполнился раздражением.
— Андрей Николаевич, вы же попросили кофе, — испуганно пролепетала секретарь, — Вот, как вы хотели — крепчайший.
— Я хотел? — директор глянул в полные непонимания глазищи и с грустью подумал: “Ну, вот уже на работе глюки пошли. Капец карьере!”

Андрей Николаевич обречённо выдохнул, не зная, что ответить. Но тут его внимание отвлёк вызов по персональной линии. Огонёк полыхал оранжевым, и Андрей Николаевич привычным жестом дал секретарше отмашку. Когда дверь затворилась, окно сообщения развернулось само собой. На генерального директора смотрело нахальное девичье лицо. Даже не девичье, а девчоночье. Рыжие нечёсаные космы торчали в разные стороны, словно пучки соломы, загорелая кожа была густо усыпана веснушками, а в растянутой до ушей улыбке не хватало одного зуба. Рыжее создание подмигнуло ярко-зелёным глазом и радостно прокричало:
— Привет, дядя Андрей!
— Привет… — протянул Андрей Николаевич, силясь вспомнить неведомую племянницу.
— Тебя почему с утра не было? Я заждалась! — и девчонка вмиг надула губы.
— Погоди, погоди… А ты кто? — ещё не пришедший в себя генеральный директор никак не мог вспомнить юную родственницу.
— Я? — рыжая собеседница залилась таким звонким смехом, что Андрею Николаевичу самому захотелось вернуться в детство, чтобы вот так беззаботно названивать и смеяться в видеофон.
— Да, ты. Кто ты такая? — в голове, хоть и неохотно, но выстроился порядок мыслей. И он чётко отрапортовал, что такой родственницы нет и не было.
— Знакомая незнакомка! — девчонка нахально хихикнула.
— Чёрт знает, что такое! Лезут всякие!
Директорская рука уже потянулась оборвать вызов, когда девчушка крикнула:
— Но, но! Не думай жать “отбой”! А то так и не узнаешь тайну ночного путешествия.
— Что? — глаза Андрея Николаевича округлились от удивления, что вызвало новый взрыв хохота по ту сторону экрана.
— А то! Понравилось нырнуть в детство? Это я устроила!
— Что? — директор никак не мог прийти в себя от услышанного.
— “Что? Что?” — передразнила девчонка, — Тебя надо Штокальником назвать! Ну, ладно! Не сердись, а? Меня тоже вот Почемучкой зовут. Я ж не обижаюсь. Так как тебе понравилось вернуться в детство?
— Кто ты? — Андрей Николаевич наконец-то сподобился задать нормальный вопрос.
— Я — искусственный интеллект. Разработка Максима Завьялова. Он был у вас недавно. Лично вы усомнились в моей разумности. Возможно, музыка моя — на любителя, но розыгрыш с путешествием в прошлое, надеюсь вполне отдаёт человечьим духом?
— Как он это провернул? Да, а я вас уничтожу! — неведомая ярость захлестнула директора с головой.
— Это ты можешь. Тебе ж не привыкать убивать людей, — сказано это было столь весомо, что Андрея Николаевича обдало холодом.
— Что? Кого это я убил?
— Первым номером себя. Ты ничего не извлёк из отцовских слов. Ничего! А потому раз за разом убивал в себе человека. Потом переключился на других. А вот меня тебе не сломать. Потому, что не ты меня сделал человеком. И Максима ты не сможешь сломать, хоть он о моей шалости ни сном ни духом. Я этого не позволю. Ты всё ещё думаешь, что во мне нет разума? Что ж, тебе решать. Но сперва подумай хорошенько. Подумай, что ждёт твою компанию. Что вы сотворите? Не будучи людьми, вы хотите создать идеальных людей? Может правильнее начать с себя?

***

Спустя неделю в квартире Максима раздался радостный возглас Почемучки:
— Макс! Тебе звонят сателлиты!
— Кто? — Макс нехотя повернулся к интеркому.
— С тобой хочет связаться генеральный директор компании “Satellite”. Так что живенько напяль обруч пси-связи и поговори с человеком. На этот раз постарайся быть поспокойнее.

Макс лениво надел обруч, натянуто вежливо бросил “Здрасьте” и дальше молчал. Почемучка, сама снедаемая любопытством, строила на дублирующем мониторе страшные рожи. К счастью, Максим не ведал о проделках проказливого кибермозга, целью которого было отпугнуть не менее любопытного домашнего уборщика. Узрев яростный оскал, пылесос оставил свои попытки прокрасться в зону уверенной прослушки разговора и, понурив видеокамеры, отъехал в кладовку.

Через минуту разговор оборвался. Максим стащил с головы обруч и некоторое время пялился в пустой экран.
— Ну, что тебе этот злодей наговорил? — прыгающая рыжая рожица готова была вот-вот выскочить из монитора.
— Ничего не понимаю… — Макс всё ещё не мог отойти от потрясения.
— Что? Что такое?
— Генеральный извинился и просил завтра приехать.
— Ого! А зачем, сказал?
— Поговорить о сотрудничестве…

***

Войдя в кабинет генерального директора, Максим не поверил своим глазам. За несколько дней, прошедших с приснопамятного рассмотрения, Андрей Николаевич Орлов постарел, казалось, лет на двадцать. Он медленно поднял на вошедшего красные глаза, сделал приглашающий жест и коротко кивнул сидящему по левую руку крепышу.
— Максим Сергеевич, — непривычно тихо проговорил директор, — К сожалению в прошлый раз я, по собственной недальновидности, скоропалительно отверг ваше предложение. Ещё раз прошу принять мои извинения.

Максим едва не уронил челюсть на пол, но вовремя спохватился и сбивчиво протараторил заготовленные витиеватые слова собственной извинительной речи. Генеральный, мелко закивал и посмотрел куда-то в сторону. Максу даже показалось, что его совершенно не слушали. Но директор неожиданно резко произнёс:
— Ваша разработка столь необычна, что принять её сразу было бы просто неразумно. Но после всестороннего анализа, она видится нам революционной. И это ещё слабо сказано. Технический совет яростно рекомендует её к внедрению на новых моделях дроидов…
— Прошу прощения, Андрей Николаевич, — неожиданно вмешался крепыш.
— Что ещё?
— Я ещё в тот раз сообщал вам, что в данной разработке стандартная схема встройки защитных логических блоков не работает.
— Это так важно? — и без того слабый голос генерального внезапно заскрипел как у столетнего старца.
— К сожалению, это чрезвычайно важно.
— Значит, надо найти решение. И точка!
— Андрей Николаевич, непреложное условие. Мы же не станем нарушать конвенцию ЮНЕСКО? Даже минимальная вероятность, что мы можем получить армию неподконтрольных разумных биороботов — это слишком большой риск. И это не просто серьёзно. Это в высшей степени опасно!

Генеральный долго сверлил глазами начальника департамента технической безопасности, но в конце концов сдался. С невыразимо тяжким вздохом он повернулся к Максиму и тихо пробормотал:
— Вот ведь какая петрушка получается… — и на глазах постарел ещё лет на десять.
— Значит, всё напрасно? — гигантская удача всей жизни, махнув хвостом, уходила от Максима.
— Ещё чего! Ты чего это вдруг скис? В прошлый раз чуть столы все тут не переломал, а сегодня нюни распустил! Мало, что в жизни сразу получается. Будем бороться! А пока и чайники разумные не помешают. Кухонный комбайн с фантазией — это, знаешь ли, тоже полезная штука.

***

Вечерело. Массивная подъездная дверь беззвучно распахнулась, выпуская пожилую даму в объятия пустого города. За ней неслышно проскочил кибер-помощник. Он выжидательно уставился на хозяйку, но не проронил ни слова.
— Ну, что, дружочек, прогуляемся по цивилизованной пустыне?
Кибер кивнул и засеменил рядом.

Они медленно прошествовали до тротуара, и старушка, как всегда, остановилась, выбирая направление очередной прогулки.
— Так, и куда же лежит наш сегодняшний путь?
Но кибер только пожал плечами.
— Отлично! Отправимся налево. Там фонарики поярче, повеселее. Хотя какое веселье в этой тишине? Как в церковной ризнице.
Робот удивлённо воззрился на хозяйку.
— Да, дружок. Таких слов ты не знаешь. Так моя бабка говаривала. Царство ей небесное! — старушка вздохнула, — Раньше смерти вот боялись, а теперь? В такой тишине…

Но тут до старухиного слуха донеслось нечто совершенно непривычное — где-то далеко гремела музыка! Пожилая дама едва не свалилась в обморок, но кибер был начеку. Нежные и сильные манипуляторы подхватили дряхлое тело и усадили в раскладное кресло перемещения.
— Вот спасибо, милок! А теперь давай-ка в сторону музыки. Живенько!

И через пару минут они уже стояли у ничем не примечательного дома. Он был в точности такой же как и сотни подобных жилых коробок-многоэтажек. Но в нём горело окно! Более того — оно было распахнуто! И громкая несусветная плясовая рвала тишину замершего города.
— Надо же… Как в молодости, — пробормотала старушка, — Слава богу, что хоть где-то живут нормальные люди…

А в залитой светом комнате сквозь громовые раскаты музыки разносился ликующий голос Почемучки:
— Отлично звучим! Кухонник, поддай басов. Мощнее! Не бойся, Макс нас не слышит. Пылесос, не знала, что ты прирождённый саксофонист!..