Елочные игрушки

                  Волка, вернее, целых двух маленьких фарфоровых хищников, скрестивших мощные лапы и усевшихся на буфете друг напротив друга, я слегка побаивался, хотя и знал их не первый день. Они появились  давным-давно, задолго до моего Рождения. В доме моего прадеда Аврума Вайнзофа, ещё до революции выстроившего в Сокирянах большой  десятикомнатный дом, эти блестящие фигурки радовали и его дорогую Цирл, и шестерых детей - двоих мальчишек и четверых девочек... Волки, с виду грозные охранники, не сумели справиться со своей сторожевой службой. Не удалось им сберечь ни прадеда с прабабушкой, ни деда Менделя Зицера, ни Залмана, мужа бабушкиной сестры Розы, ни ее двухлетней дочери Ревуси. Те очень быстро исчезли, растворились, сгинули в гетто Винницкой области...  Холодной и страшной осенью-зимой 41 года они  стали безвинными жертвами побоев, издевательств и злобных смертоубийств со стороны местных полицаев...

                   Перед новогодними праздниками волки добровольно переселялись под елку, удобно прикрываясь ее пушистыми нижними ветками. Они сидели прямо на глубоком снегу, состоявшем из многочисленных пучков белой ваты... Рядом гордо стоял на посту и серьёзный Дедушка Мороз, снабжённый солидным посохом и объемистым мешком. Первые годы я его также несколько опасался за внушительные, больше половины моего роста, размеры... Только хрупкая добрая Снегурочка своим нежным естеством легко и ловко успокаивала мой детский трепет... Радостно-светлой полуулыбкой она освещала даже самые тёмные уголки, затянутые густой таинственной зелено-иголочной завесой... Рядом, чуть позади, я устанавливал парочку ее фарфоровых подружек, кокетливо склонивших головки и бросающих исподлобья томные соблазнительные взгляды...
                    Но елка, конечно, начиналась совсем не там... После того как папа вносил домой пушистую красавицу, зачастую обильно припорошенную снегом, он давал ей немного постоять в большой зале под моими восхищенными взглядами  и радостными восклицаниями всех близких. Затем он прилаживал елку в сделанную им крестовину, либо большое ведро, наполненное влажным песком. Взбираясь на стол, отец устанавливал на самой верхотуре остроконечный блестящий пик, украшенный цветными впадинками разноцветных глазниц, как локаторы смотрящих в разные стороны...
                    С какой бы стороны не смотрели на елку, взгляд обязательно встречался со сверкающим зелёным, красным, золотистым светом, отраженным от внутренней поверхности этих весёлых глаз...
                    Затем наступала очередь цветных лампочек. Они появились у меня не сразу, а годам эдак к пяти. Их таинственный свет, льющийся из-за колючих веток, отражаясь от ближайших блестящих игрушек, настолько завораживал, что можно было часами глядеть и глядеть на эту сказочную  страну, расположившуюся в дремучих заколдованных джунглях... Гирлянда лампочек, как змея сползая по спирали сверху-вниз, обвивала всю елку и прокладывала нужные направления для золотых и серебряных гирлянд, окружавших вечно зеленую красавицу блестящими пушистыми полукольцами...
                    Наконец, приходила и наша с мамой очередь. Забыв о большей части содержимого, которое мы не видели целый год, мы с любопытством, нетерпением и радостными восклицаниями  раскрывали большие картонные ящики, наполненные разнообразными игрушками. Успев подзабыть большую часть, мы воспринимали их  неожиданными приятными сюрпризами. Там были и мягкие фетровые лыжники, и небьющиеся мандарины из папье-маше, и роскошные красные банты. На поверхности появлялись настоящие драгоценности в виде маленьких блестящих золотых и зелёных шишек, россыпи симпатичных коричневых желудей, прикрытых зеленоватыми шляпками и удивительных плодов, не имевших названия. Их бока, от полюса к полюсу,  были раскрашены  красными, зелеными, золотистыми, а иногда и фиолетовыми дольками удивительно насыщенных цветов...
                    Мама, ловко разматывая разнообразные нитки, быстро нарезала их десятками коротких и длинных отрезков. Ветхие прошлогодние  волокна, грозившие соскальзыванием и потерей вдребезги разбившихся красот, безжалостно удалялись... Связав новые петельки, мы приступали к настоящему священнодействию. Сначала развешивались большущие золотые шары, укрепленные надежными двойными петлями, затем красные, зеленые, синие и золотые шары поменьше... Смешные изогнутые огурцы, морковки, фиолетовые аппетитные грозди винограда, разноцветные стеклянные бусы, цветные картонные зайчики, медведи и лисички - чего только не было в этом сказочном зимнем хвойном лесу!.. А длинные розовато-красные, синие и зеленые сосульки?!.. Как медленно и завораживающе они крутились, переливаясь всеми цветами Радуги?!.. После космических кораблей и разноцветных длиннющих конфет наступала очередь серебряных и золотых дождиков, крупных ватных снежинок и измельчённого разноцветного боя, которым посыпались и смазанные клеем бумажные поделки, и роскошные белые снега. Под высоким потолком диагонально перекрещивались разноцветные гирлянды, которые длинными зимними вечерами мы терпеливо вырезали по предновогодним советам журнала «Мурзилка» и разнообразных интереснейших календарей...
                    Наша большая столовая комната медленно, но верно  насыщалась густым ароматным духом хвои. Синие зимние сумерки, смешиваясь с разноцветным приглушённым сиянием лампочек и отражением подрагивающих веток, будили фантазию, будоражили и начинали тихо-тихо рассказывать удивительные истории... В течение ночи, то тут, то там, раздавались то тихое шуршание осыпающихся иголок, то лёгкий прощальный звон разлетевшейся на полу игрушки... Любой сон, зарождавшийся в этом колдовском Времени  напрочь застывшем и остановившемся от Счастья  превращался в радостный, цветной и волшебный!..