Московская осень

                        Во времена аспирантуры  я жил на Восьмерке. Так называли улицу 8-е Марта... 

                        Старое общежитие гидромелиоративного института, построенное ещё пленными немцами, находилось рядом с роскошным Тимирязевским парком.  Там, тихая тенистая Пневая ( от Слова "Пень"), в прошлом Толстовская,а в будущем - Коккинаки, пересекалась c улицей 8-е Марта... Рядом расположилась и  крупная психиатрическая больница...

                        Эти обстоятельства стали постоянным объектом  взаимных шуток. Мы неустанно соревновались, называя нашу общагу то " Пень-Пнем" ( по аналогии с Пном-Пенем), то " Палата номер шестой" . Так, на первый взгляд, неправильно , но своеобразно, называл свою повесть Чехов сразу после издания ...

                        На аспирантские занятия можно было добираться двумя путями. Первый - предполагал пробежку по осенне-терпкому воздуху старого Тимирязевского парка до улицы Вишневского, затем, через Проезд Соломенной Сторожки, знаменитый ещё со времён Гиляровского.... Второй - заключался в сладкой дреме у окна 27 Трамвая... За ним суетилась и золотящаяся осенним нарядом Башиловка, и запружённая волго-жигулевским столпотворением Нижняя Масловка, и Бутырская , более известная своей угрюмой тюрьмой,чем ветхим, милым и уютным маленьким рынком...

                        До лекции по философии, которую надлежало сдать к кандидатскому минимуму, оставалось ещё достаточно времени. Увидев надпись " Мимино" на плакате у старенького клуба работников торговли имени Горького,я, вдруг, решил выскочить из трамвая... Закрывающиеся двери лишь успели  немного задеть, вызвав многочисленные осуждающие кивки, как меня уже и след простыл...

                      - Ты видел " Мимино"?,- поинтересовался накануне Нукзар Квашилава - мой, немного экзальтированный, впрочем, как и многие грузины, приятель по аспирантуре...

                      -  Вах-Вах-Вах ! Как я тебе завидую, что не видел!!!,- причитая, заявил он в ответ на мое покачивание головой...

                      - Неужели, такой плохой  фильм? - улыбнулся я...

                      - Да нЭт! Что ты, дАрАгой?! Савсэм - савсэм, наоборот ! Я тебе, очень-очень, завидую..! Ты же, ты же, увидишь его - в Пэрвый раз ! С ударением на слове " Пэрвый" , Нукзар выкатил свои выразительные глаза, изогнул густую бровь и высоко приподнял указательный палец, подчеркивая особую важность сказанного...

                        В маленьком клубе билеты продавали без мест...Всего за 10 копеек. Но совсем не цена привлекала меня в этот уголок . Камерный по московским меркам, уютный зал очень напоминал  родной Сокирянский кинотеатр... И небольшими размерами, и фойе с буфетом, где продавались бисквитные пирожные со сладкой газировкой, и старой еврейкой, суетящейся за прилавком... Я любил заявиться туда, задолго-задолго, до начала сеанса, подышать особым запахом, присущим только старым киношным местам, где ещё не выветрились запах постоянно рвущейся плёнки, топот детской толпы и волнующая атмосфера радостно-восхищенного выражения на лицах ..!

                        В небольшом киоске я заметил миниатюрный набор французской косметики. Там была и нежная пудра с тонким-тонким ароматом, проникающим в самое сердце , и темно-вишневая помада, и тушь для глаз, которые стали дорогими этой заколдованной московской осенью...

                        Фильм привёл меня в восторженно-веселое состояние, которое я слегка утихомирил, посидев у Пионерского Пруда, засыпанного желтыми листьями, и прогулявшись по детскому парку "Дубки" , куда был бережно доставлен тем же трудягой - 27-м трамваем, радостно звенящим на частых поворотах...

                        Лекция, прочитанная слепым,  почти оглохшим и еле передвигавшимся профессором Анатолием Ильичом Ракитовым , была, как, впрочем, и всегда , настоящим откровением... Ассистентка выключила магнитофон, на который записывались его рассуждения, а мы все ещё сидели, сидели молча, несколько минут , оглушенные красотой и глубиной человеческой мысли, показанной этим удивительным интеллектом...

                        Чудный день завершился бесконечными поцелуями... Это стало волшебным следствием не столько нежной французской косметики , сколько порождением особого пронзительного ощущения - сладкого и тревожного чувства незримо приближающейся Любви... Оно, вдруг, захватило, закружило нас вместе с бесконечными стаями золотых осенних листьев, прилетавших из таинственного Тимирязевского парка, и танцующих, танцующих на ветру на всем бесконечном пространстве прилегающих улиц, перекрестков, городов и весей...