Домовёнок

Он открыл глаза и огляделся. Он был в тёмном неуютном подвале, заваленным строительным мусором. Он сам не знал, откуда взялся. Понимал только, что он ещё очень маленький. Пришло сознание своего имени – Шаловливый. Это было точное имя. Ему хотелось бегать, скакать, играть, куролесить… Собственно, всего того, чего хочется детям. А он и был ребёнком, только он был домовёнок, и ему надо было познакомиться со своими владениями и выбрать квартиру, где поселиться постоянно.
Дом был новым, но уже почти  все жильцы въехали в свои квартиры. Квартир было чуть больше ста, они размещались на девяти этажах. Для его сущности это было многовато. «Вот, раньше было, один дом - один домовой. А в доме только одна семья. А теперь мне работы сколько! Всех опекай, всех оберегай. Насколько старым домовым было легче», - подумал Шаловливый. Но  эта мысль не испортила ему настроения. Сто семей – в сто раз интереснее жизнь.  А для его сущности мгновенно перемещаться из квартиры в квартиру было совсем несложно. И он радостно отправился в свой первый обход владений.
Из первой же квартиры он испуганно убежал. Там женщина орала на мужа, что выбил только двухкомнатную квартиру, а надо трёх. И мебель поцарапали, пока грузили, и квартира неудобная, и много чего ещё. Муж огрызался, орал на жену, что она сама во всём виновата… Шаловливый переместился в другую квартиру, решив для себя, что этим скандалистам помогать не будет. Пусть сами разбираются.
В соседней квартире два мальчика играли в мяч, катая его друг другу. Шаловливый тотчас подключился к игре, он пнул мячик, и тот резко изменив траекторию, закатился под диван, в самый дальний угол.
- Ты зачем мячик под диван закатил? Вот теперь сам лезь и доставай, - сказал один малыш другому.
- Ничего я не закатывал, он сам туда закатился! Не буду доставать!
- Не ври! Я видел, ты нарочно его туда запустил!
- Я не вру!
- Нет врёшь!
И малыши начали драться. Вдруг мячик сам собой выкатился из-под дивана, и остановился возле их ног. Драчуны тотчас остановились с открытыми ртами.
- А кто мячик выкатил, - сказал тот, что поменьше.
- Я не знаю. А вдруг там кто-то есть?
И они оба дружно полезли под диван. Шаловливого они, конечно, не увидели. Он не захотел им показываться, и про себя подумал: «Не буду играть с этими драчунами. Ничего они не понимают». И домовёнок переместился в другую квартиру.
Он оказался на кухне, где хозяйка стояла у плиты и что-то готовила. Вкусные запахи разносились по квартире, к ним с вожделением принюхивался пушистый рыжий кот, устроившийся на скамейке возле батареи. Вдруг кот резко вскочил, выгнул спину и зашипел. Зелёные глаза округлились и запылали огнём.
- Ты что здесь делаешь? Убирайся, - сказал кот. И вообще, ты кто?
- Я домовёнок, и я должен охранять людей в этом доме.
- Здесь я хозяин. Я всех охраняю. Катись-ка отсюда, пока я тебя когтями не угостил.
- Ты чего, Мурзик? Кого ты там увидел? - сказала женщина, и посмотрела в угол, куда щерился кот. – Там же никого нет, успокойся, - и она погладила кота.
Шаловливый не стал задерживаться дальше. Выяснять отношения с котом ему было не по рангу. Он знал, что кот не может ему причинить ни малейшего вреда, но оставаться здесь не хотелось. Конечно, он и сам мог принять облик кота и хорошенько задать этому Мурзику, но драться и ссориться с кем-либо... Зачем?
- Ну и пусть их кошак защищает. Хотя от чего он может их защитить? Разве что от мышей, – подумал Шаловливый, - Но я сюда больше не пойду, - решил он, и оказался в другой квартире.
В одной из комнат девочка лет пяти усиленно раскрашивала себя маминой косметикой.
- Вот с ней, наверное, можно поиграть,- подумал домовёнок и решил стать видимым. Не может же девочка играть с невидимкой.
- Ты зачем себе лицо размалевала? – спросил он.
- А тебе какое дело? И вообще, ты кто? Откуда взялся?
- Давай с тобой поиграем.
- Ну, вот ещё! Иди отсюда! Мама! Мама! Тут какой-то мальчишка ко мне пристаёт.
- Какой ещё мальчишка? Что ты выдумываешь?
Мама заглянула в комнату и никого не увидела.
- Ты зачем мою косметику взяла! Перепортила всё, а она дорогая! Быстро иди умойся, и чтоб к косметике близко не подходила!
Для верности мама дала дочке лёгкий подзатыльник. Та заревела. Не от боли, от обиды. Смывать косметику не хотелось, и несносный мальчишка куда-то исчез.
Расстроенный Шаловливый сел на ступеньку лестницы и задумался. Мысли его были грустными.
– Почему девочка не захотела с ним играть? Он же совсем не страшный. Она его не испугалась. Неужели все человеческие дети такие вредные?
Ответа на этот вопрос не было, и он решил заглянуть в другие квартиры. Но ему нигде не везло. В одной на него набросилась огромная овчарка. Навредить она ему не могла, но злобным лаем переполошила всех. Он даже не стал с ней разговаривать. В другой он решил поиграть и спрятал чьи-то очки. Потом долго слушал, как хозяева ругались друг с другом и искали пропавшие очки в самых неподходящих местах. Это было бы забавно, если б не ругань и не взаимные обвинения. К вечеру он устал, но так и не нашёл себе пристанища, а возвращаться в грязный подвал не хотелось.
Он сидел, подперев кулачком щёку, и думал. Жить там, где есть кошки или собаки, он не хотел. Поведение животных постоянно нервировало бы хозяев. Какая уж тут охрана? В квартирах, где есть дети, тоже. Он сам был ребёнком, ему хотелось с ними играть, но человеческие дети не принимали его в игру, а иногда и боялись. А постоянно наблюдать, как играют другие, удерживать себя, было трудно. Взрослым домовым было всё равно, им уже не хотелось играть, и с животными они умели находить общий язык, но он пока этому не научился. Конечно, он будет оберегать все квартиры и их жильцов, заглядывать к ним, но жить постоянно хотел в тихой спокойной обстановке, где знали бы о его присутствии, прощали шалости и заботились о нём.
Было ещё несколько квартир, где хозяев не было дома, но у Шаловливого уже испортилось настроение, и он не надеялся, что там будет лучше.
На лестнице раздались шаги, по ней поднималась женщина. Она подошла к запертой двери, отперла её, и вошла в квартиру. Домовёнок встрепенулся и пошёл за ней. Женщина переобулась, занесла сумки в кухню, включила чайник, прошла в комнату, села в кресло и из комнаты послышались звуки телевизора. Домовёнок оглядел квартиру. Ничего особенного, никаких излишеств. Всё просто, функционально, необходимо. И всё-таки квартира дышала уютом. Уют создавали книги, вязаные салфетки, вышивки, картины и фотографии на стенах. Шаловливому здесь понравилось. Теперь надо было выяснить, как хозяйка отнесётся к его проказам.
Женщина налила себе в маленькую чашечку чая, при этом Шаловливый чуть-чуть подтолкнул её руку, и чай пролился на стол. «Какая я неуклюжая», - подумала она,  потянулась за тряпкой, и вдруг замерла: чашка сама по себе поехала по лужице и остановилась сантиметров через пять. Довольный домовёнок сидел на столе, и с интересом наблюдал за удивлённым, но отнюдь не испуганным лицом женщины. «Как интересно», - подумала она и поставила чашку на прежнее место, а Шаловливый снова подтолкнул её, и чашка снова поехала. Теперь хозяйка решила провести собственный эксперимент, и сама подтолкнула чашку. Однако, та не тронулась с места. До неё ещё не доходило, что с ней играет домовой. И она допила свой чай, потом тщательно вытерла стол и ушла к телевизору.
На ночь Шаловливый устроился на кухне. Ему было там хорошо, но после полуночи он проснулся, почувствовав мощный поток негативной энергии. Он насторожился, и увидел источник этой энергии. На стене висели часы. Когда-то они были подарены человеку, который теперь уже умер. Часы продолжали отсчитывать время несуществующей жизни и этим сильно беспокоили душу умершего, которая вынуждена была возвращаться к ним снова и снова. Но кроме того, эти часы отбирали постепенно время живущих в квартире. Это был непорядок. Надо было дать душе успокоение и оградить живущих от влияния часов. Домовёнок сбросил часы на пол, и те разбились вдребезги. «Спасибо», - прошелестела душа и растаяла в воздухе.
Женщина проснулась от шума и побежала на кухню. Там на полу лежали разбитые часы. «Хорошо, что разбились. Их надо было остановить, когда умерла мама, а я не догадалась. Теперь их надо выбросить», - сказала она вслух сама себе, не подозревая, как её слова порадовали Шаловливого. Она собрала останки часов и вынесла в мусоропровод. Пока она ещё не связывала происшедшее с появлением в квартире домового. И Шаловливый задумался, чтоб ещё такое сделать, чтобы хозяйка поняла, что он теперь с ней, и что он охраняет и её и квартиру.
Случай представился через несколько дней. Женщине надо было что-то зашить, и она полезла за нитками. Шаловливый тут же отвёл ей глаза, и нитки она не увидела. Еле сдерживая смех, он наблюдал, как она ищет нитки в самых неподходящих местах. Но вскоре ей это надоело, она встала посереди комнаты и громко сказала: «Домовой, домовой, поиграй и отдай!» И тотчас увидела нитки. Шаловливый возликовал, она поняла, что он здесь, и это было очень важно. Вечером женщина налила молока в блюдце, развернула конфету. «Угощайся, домовой. Это для тебя».  Домовёнок был ей очень благодарен. Его сущности не требовалось много еды, но угощение было кстати. Оно снимало усталость и приятно радовало, что о нём кто-то позаботился.
Скоро Шаловливый нашёл себе новую забаву. На столике рядом с креслом стояла лампа. Он нечаянно дотронулся до основания, и лампа загорелась. Хозяйка подумала про себя, что свет всегда к добру, и отключила её, для чего ей пришлось трижды дотронуться до подставки. Тут компьютер подал знак, что пришло письмо, и она пересела за компьютерный столик.
Домовёнок, как и все дети, постоянно учился. Вековая память, заложенная в него, не знала многих вещей из современного мира, особенно связанных с техникой. Что непонятный агрегат называется компьютером, он узнал, путешествуя по дому. Домовёнок чувствовал в нём зачатки какого-то чуждого разума. Но войти в контакт с этим разумом не получалось. А сейчас хозяйка сидела за компьютером, а он наслаждался новой игрушкой. Он трогал и трогал основание лампы. Лампа загоралась, проходила все три уровня, гасла, потом загоралась снова. Так повторилось шесть раз. Женщина специально считала. Потом сказала: «А ты шалунишка. Ты, наверное, ещё совсем маленький и озорной». Вечером она снова угостила его молоком и конфетами.
Шаловливый радовался. Хозяйка знает, что он маленький, она не пугается, не ругается на его проделки, не обзывает  нечистой силой, и даже угощает его вкусными вещами. Ему здесь положительно нравилось. Лампа стала способом поддерживать связь. Иногда ночью она сама по себе загоралась, и женщина знала, что домовёнок подаёт ей сигнал, что днём произойдёт что-то хорошее. Придёт в гости человек, по которому она скучала,  или будет приятное известие, или ещё что-то. И она благодарила домовёнка.
Так продолжалось долгое время. И малыш решил, что ему пора показаться женщине, поговорить с ней. Но становится видимым перед взрослыми людьми, ему было нельзя, он мог показываться только детям. И он решил прийти к ней во сне. И хозяйке приснился странный сон.
Как это часто бывало, вдруг сама по себе включилась лампа, а она увидела маленького человечка, в синих брюках и клетчатой рубашке. Тот хотел спрятаться, но она успела ухватить его за руку.
- Попался, шалунишка! – ласково сказала она.
А человечек вдруг стал мальчишкой лет восьми или девяти, с широким улыбающимся лицом, озорными глазами, и торчащими в разные стороны тёмными вихрами.
- Ой, какой ты хороший! Как я рада тебя видеть!
Она прижала мальчика к себе, обняла за плечи, и нежно погладила непокорные вихры.
Домовёнок прижался к женщине, и радостно улыбаясь, смотрел на неё снизу вверх. Никто ещё его не обнимал и не гладил по голове. И это было очень приятно. Он даже слегка позавидовал человеческим детям, которым родители постоянно дарят свою нежность. А женщина продолжала.
- Как же тебя зовут, проказник?
Домовёнок назвал своё имя, прекрасно зная, что она забудет его, как только проснётся. Не положено людям знать имена домовых. Но сейчас, во сне она повторила это имя и вдруг сказала:
- Ты такой замечательный! Ты мне очень нравишься. Хочешь, я напишу про тебя рассказ?
У домовёнка радостно заблестели глаза.
- Хочу! Очень хочу. Пиши!
- Хорошо, напишу. Обещаю!
Женщина проснулась, и села на кровати. Сон был такой чудной, такой реальный, и очень радостный и светлый. Она попыталась вспомнить имя домовёнка, но оно напрочь вылетело из головы, помнилось только, что заканчивалось как прилагательное на –ий или –ый.
- В рассказе я назову его Шаловливый, - подумала она, и после завтрака села за компьютер писать сказку «Домовёнок».
Обещания надо выполнять.