Тот самый писатель

Пётр Исаевич жил уединённо. Вместе с ним ещё более уединённо жила его супруга Лёля. Собаки Флинт и Денди, а также рыжий кот с именем, которое днём произносить не рекомендуется, а ночью просто опасно, никак не влияли на образ жизни супругов. Поэтому каждый человек, нарушающий тихо текущую жизнь этой пары, мог нарваться на неприятный взгляд, жест и даже слово, которое за всех произносил ретривер Денди.

Деревня знала, что в том доме за бугром живёт писатель. В устах местных жителей это слово звучало, как в лексиконе  аборигенов африканского юга слово «снег». Вроде бы то, что где-то есть, но у нас точно быть не может.

Как-то раз под окнами ничего не подозревающего Петра раздался заранее виноватый женский крик. Слово, которое выкрикивала посторонняя дама, не входило в словарь Даля и последующие его дополнения и изменения и напоминало весенний призыв самки грача. Что-то среднее между «гря» и «хря» с акцентом на вторую букву.

Денди сразу отреагировал, громко попросив гостью не беспокоить хозяев. Но, видимо, женщина решилась идти до конца, потому что хряканья продолжались по очереди с лаем ретривера. Проснувшийся лабрадор Флинт недовольно, но не вставая с дивана, гавкнул и снова заснул.

Лёля работала в огороде, поэтому никакой системы амортизации между незнакомкой и Петром в этот момент не существовало. Пришлось ему выходить на крыльцо и вступать в диалог, что было высшим проявлением усилия над собой.

При виде «писателя» женщина чуть не упала на колени, но взяла себя в руки и попыталась сделать книксен, реверанс и послать воздушный поцелуй одновременно. Ретривер с перепугу сбежал в дом. Пётр хотел броситься за ним, но его остановил новый звук «пси!», очевидно, означавший «спасите».

Пётр сделал то, что никогда до этого себе не позволял – он вынес гостье стакан воды. Надо ли говорить, что женщина побледнела от оказанной чести, и Петру пришлось брызгать этой водой на её лицо, набирая понемногу в рот. Слёзы счастья вперемешку с тушью потекли по лицу дамы, и тут она смогла произнести первое членораздельное слово.

– Помогите! – выдохнула женщина.

Пётр оглянулся. К сожалению, этот зов был направлен лично ему. Он развёл руки в стороны, показывая, что материально и сам нуждается в помощи.

– Нет! – воскликнула женщина. – Вы нужны мне как известный в наших кругах писатель!

В таком качестве Пётр Исаевич ещё не был востребован ни разу, поэтому приосанился и гордо посмотрел на выглядывающего из-за его левой ноги ретривера Денди. Жаль, что этого больше не слышал никто.

– Завтра! – воскликнула женщина. – В одиннадцать сможете? У выезда из деревни.

Пётр готов был на всё, что входило в перечень, разрешённый ему Лёлей, поэтому благосклонно кивнул. Впрочем, сейчас он готов был и немного нарушить кодекс.

– Только прошу! – женщина умоляюще смотрела на Петра. – Оденьтесь поприличней!

Пётр смутился. Действительно, тот прикид, который он стал считать приличным в последние годы, воспринимался без вздохов только его собаками.

– Что здесь происходит? – поинтересовалась Лёля, вернувшаяся откуда-то из дебрей огорода, куда никогда не ступала нога Петра.

Но женщина уже исчезла, и Петру даже показалось, что всё это было сном.

– Куда это тебя Бабариха звала? – строго спросила Лёля.

– Бабариха? – переспросил Пётр и с придыханием прошептал. – Она святая! Назвала меня известным писателем! А завтра мы с ней едем, – Пётр замялся. – В общем, едем туда, где меня ждут и любят! Вот. Как ты думаешь, Лёля, тот костюм, который мы покупали мне десять лет назад, ещё в моде?

– Он-то в моде, – хмыкнула Лёля, – но ты его давно перерос.

– Ничего, – уверенно сказал Пётр, – ради такого дела влезу!

– Бабник с подагрой, – хмыкнула Лёля. – К вечернему уколу вернёшься?

Пётр мужественно не ответил, ощутив прилив сил в ягодицах.

***

Утром он ровно в одиннадцать выехал из деревни. Рядом с указателем «уступи дорогу» стояла Бабариха с какой-то большой коробкой.

Пётр открыл ей дверь, и она, удобно усевшись, скомандовала:

– В город, там дорогу покажу.

Через полчаса, подчиняясь уверенным командам пассажирки, Пётр остановился у маленького хозяйственного магазина.

Бабариха вышла, достала из салона коробку и вручила её Петру.

– Войдёте в магазин, – распорядилась она, – молча подойдёте к продавцу и поставите перед ним коробку. Дальнейшие действия я беру на себя.

«Надо, значит надо», – решил Пётр и внёс коробку впереди себя, взгромоздив прямо перед растерявшимся продавцом.

– Что это? – спросил тот.

– Боже мой! – раздался крик Бабарихи. Она ворвалась в магазин вслед за Петром, потрясая его книгой и тыкая пальцем в фотографию Петра на обложке – А я иду и всё думаю, он или не он! Товарищи, в вашем магазине произошло знаменательное событие! Вам оказал огромную честь наш местный писатель Пётр Исаевич! Поприветствуем его!

Пётр смутился и покраснел, стараясь сделаться ниже и худее.

– Дорогой наш! – продолжала кричать Бабариха. В магазине собралась толпа народу, который обычно обходил эту торговую точку десятой дорогой. – Ваши книги давно стали моей настольной библиотекой! Я же, кроме вас, пять лет ничего не читаю!

Народ окружил Петра Исаевича, пытаясь лицезреть и даже по возможности пощупать живого классика.

– Что же занесло вас в этот небольшой магазинчик? – громко поинтересовалась Бабариха и тут же ответила за Петра. – Ах, похоже, секрет в этой коробке! И что же тут? Электрический бачок с подогревом для умывальника производства Порховской фабрики? И чек, смотрю, на месте, и гарантия. Что-нибудь с ним не так? Ах, вижу, вижу, ржавчина и налёт? Хотите заменить? Нет, поняла! Деньги вернуть! Конечно! Кто же теперь доверится этому ненадёжному производителю? Ну, что вы смотрите, товарищ продавец? Неужели заставите нервничать такого уважаемого человека? Правильно, давайте денежки, давайте, я проверю, а то Пётр Исаевич растерялся от такого внимания. Граждане, пропустите писателя, ему на воздух надо!

...Пётр очнулся уже за рулём, когда подъезжал к деревне.

– Три раза сдавала, не брали, гады. Здесь меня высадите, пожалуйста, –  попросила Бабариха и добавила, выйдя из машины. – Вы были великолепны!

– Ну? – спросила Лёля, когда супруг, сильно хромая, вошёл в дом.

– Известность – страшная сила, – пробубнил Пётр. – Придётся сегодня внеплановый колоть.
2012 год