Дворник-невидимка

В Москве много больших магазинов. Вот даже рядом с домом целых три, и все – супермаркеты. В них всё что хочешь продаётся. Красиво там. По некоторым отделам ходишь, как в музее. Особенно, где посуда.

А только всё равно красивее всего закуток за кассами в том магазине, где Далер работает. У него там прямо кусочек базара: горы кураги, чернослива, изюма разноцветного. Ну, не настоящие горы, конечно – места мало, особо не развернёшься. Горки. Но Далер всё так искусно раскладывает, что мимо не пройдёшь. А орехи у него вообще в расписных керамических мисках лежат, не в пластмассовых коробках. Хоть и хлопотно, и страшно – ну, как разобьются? – зато красиво. И не разбилась пока ни одна. А людям приятно брать из такой красоты, пробовать. Далер не возражает – пробуйте, говорит, пробуйте, уважаемые. Знает, что к нежадному продавцу человек всегда вернётся.

Хорошо к Далеру зайти. Если минутка была, Искандер всегда заходил – постоять, подышать воздухом, пропитанным специями, на работу Далера полюбоваться. Тот хоть и молодой, не старше самого Искандера, а управляется в лавке один. Брат старший иногда заезжает проверить, но редко – доверяет потому что.

Искандер тоже был Далеру брат, но троюродный. А может, четвероюродный. Далер уже давно в Москве жил, а Искандер только приехал, устроился дворником. Не такая красивая работа, конечно, но Искандер не жаловался. А что на судьбу жаловаться? Судьба жалобщиков не любит. Работа тяжёлая, а если подумать – так повеселее, чем у Далера. Тот с девяти утра до позднего вечера в лавке, и не отлучишься, и не поговоришь. Взвешивай, подавай, деньги считай или просто скучай. Поэтому Далер всегда в наушниках – там у него музыка, и со смартфоном – там у него игры и вообще вся жизнь. С покупателями он, правда, всегда поговорить готов, но это какие разговоры? Почему одна курага дороже другой да чем фисташки из Пакистана от калифорнийских отличаются. А по-русски то Далер хорошо говорит, Искандер похуже. Но, когда дворником работаешь,  разговаривать особо не приходится, разве что с метлой своей. Или с лопатой.

И ничего! Муаллим Шамиль, школьный учитель, всегда говорил, что главное – делать своё дело, а неинтересных дел не бывает. Присмотрись только – сразу найдёшь что-то интересное.
А Искандеру и присматриваться было не нужно. Он в большом городе сроду не бывал, для него всё было интересным, новым. Новым – да не совсем. Дома высокие, стоят тесно – похоже на скалы, заросшие узкие дворы – как горные долины. А дорожки, по которым люди ходят, такие же кривые, как тропинки в горах, потому что машины во дворах стоят как попало, иногда и на самих дорожках, и приходится их обходить.

Так что он не завидовал ни Далеру, ни его смартфону. Одно только поначалу задевало – то, что на него никто не смотрит. Как будто и нет его. Метёт, допустим, утром дорожку, а ему навстречу то школьники с ранцами, то  мамы малышей в садик ведут, то физкультурники мимо пробегают – и ни один человек на нём взгляд не задержит. Даже не то, что взглянет и отвернётся, а вообще – как сквозь него смотрит. Хотя не увидеть Искандера трудно: он пусть и худенький, но в оранжевом жилете очень заметный.

Искандер думал об этом, думал – и вдруг вспомнил, как учитель Шамиль рассказывал им про человека-невидимку. Это книжка такая у него была, не из школьной программы. Как человек один придумал специальный напиток, который выпьешь – и станешь невидимым. И Искандер стал думать, что он такой человек-невидимка и есть.
И когда он так для себя решил, всё изменилось. Выпивал он рано утром чашку волшебного напитка (обычно это был зелёный чай), выходил в пустой тёмный двор и чувствовал себя могучим невидимым чародеем. Весь двор в это время принадлежал ему, и он мог одним движением метлы навести в нём порядок. На самом деле, конечно, не одним движением – метла-то была не чародейская, ей махать надо было много раз, но это неважно. А важно то, что заходишь, например, на дворовую спортивную площадку и видишь – там всю ночь веселились какие-нибудь злые духи, джинны, вон какие горы мусора оставили, бутылки пустые, пакеты, куски хлеба… А ты махнул метлой – и снова чистота-красота, и вот уже дама с собачкой идёт мимо тебя на прогулку и не догадывается, что это невидимый чародей у неё из-под ног объедки убрал.

А ещё хорошо, что в это время город почти не шумит, и слышно, как птицы поют, а из-за высоких домов разливается утренний свет – там, за ними восходит солнце. Ну, точно, как в горах!

Ещё одно удовольствие у Искандера было – обходить ближайшие помойки. Это ему и по службе было положено, потому что, когда мусоровоз приезжает  контейнеры вытряхивать, обязательно мусор на асфальт просыплет, надо сразу убрать. А, главное, всегда интересно посмотреть, что люди выбрасывают.

В Москве люди выбрасывали много. Глядя на некоторые вещи, Искандер и не думал, что с ними можно расстаться. Однажды увидел абажур из кусочков разноцветного стекла, размером со здоровенную тыкву. Там несколько кусочков всего сверху вылетело, а его уже на помойку вынесли. Искандер поднял разноцветную тыкву, посмотрел сквозь неё на солнце – это же какая красота! Отнёс к себе, починил – у слесаря нашёл подходящие металлические пластинки, вставил в пустые гнёзда, зажал. Не хуже нового!
Потом стулья нашёл облезлые, тоже забрал, покрасил – у маляров в подъезде как раз краска оставалась. Посмотрел – одним цветом скучно как-то, так решил на сиденьях узоры изобразить, как на пиалах, что у Далера в лавке продаются. Получился один стул голубой с зелёным узором, другой – зелёный с голубым.

Далер над ним смеялся. «Вот делать тебе нечего, - говорил он, глядя, как Искандер красит деревянные ящики из-под фруктов, чтобы сделать из них полки. – Погоди, зима наступит, не до ерунды будет».

Зима наступала медленно. Сначала осень, такая нарядная и яркая, стала холодной, и злые духи всё реже заходили ночами на спортивную площадку – утром Искандер почти не находил там мусора. Потом опали все листья, и их надо было собирать в большие мешки. Без листьев всё вокруг стало тёмным и грустным. Жители, похоже, закрыли сезон ремонтов и уборок, и ничего интересного у мусорных баков не появлялось. Искандер приуныл и понял, что ждёт снега.

И снег выпал! Лопата пока была не нужна – он сметался метлой. Потом вообще растаял, потом выпал опять, уже поуверенней. Цепочки следов соединялись на белой поверхности в неожиданные узоры, так что иногда Искандеру было жалко их сметать. Но чуть не половина снега на его территории таяла раньше, чем он до него добирался с метлой – всё-таки морозов ещё не было. Наконец, пришли и они.

«Эй, как тебя? Подойди-ка, дело есть!» – услышал Искандер как-то поздним утром, когда аккуратно складывал метлу и лопату в дворницкую и собирался уже приступать к очистке мусоропровода. Он удивился – если его кто и окликал, то по-таджикски, и не в это время. Утром все работают по своим дворам.
У ворот музыкальной школы ему махал рукой какой-то дед. Это было до того неожиданно, что Искандер встал столбом. Привык уже, что его никто не видит.

«Ты по-русски то понимаешь? Сюда иди, сюда!»

Музыкальная школа Искандеру очень нравилась. Она была обнесена нарядной кованой оградой, а вокруг шла узкая дорожка – как раз по искандеровой территории. Эту дорожку он всегда оставлял напоследок, чтобы послушать музыку, которая раздавалась из окон. Даже когда в холода окна закрыли, всё равно было слышно, особенно, когда оркестр играл.

«Ты ведь дворник тут, да? Слышь, помоги у нас смести – спину схватило, не могу я что-то».

Искандер с метлой подошёл к воротам. Дед на него уже не смотрел, показывал на квадратный школьный двор.

«Тут всё-то мести не надо; ты, главное, дорожку к крыльцу сделай, и вот тут, справа, где директор машину ставит. Сможешь?» - он повернулся к Искандеру, и тот заметил, как лицо у деда сморщилось от боли.
«Можно. Идите отдыхайте, уважаемый», - вежливо сказал Искандер. Потом вспомнил, как Далер разговаривает с покупателями, и добавил: «Берегите здоровье».

Метла у Искандера была новая, недавно поменял. Берёзовая. Берёза вообще хорошее дерево: и мётлы из него самые лучшие, и красивое оно – осенью листья как золотые монетки, а ещё, говорят, сок вкусный, надо весной попробовать.

Он быстро почистил дорожку и место для директорской машины. Потом посмотрел на левую половину двора, где снег лежал ровным белым прямоугольником. Дел там было на пять минут.

«Прямо как лист бумаги», - подумал Искандер, подходя с метлой к середине прямоугольника. За ним шла короткая цепочка красивых следов. Махнул метлой влево, вправо – тут взлетевший снег попал ему в лицо, защекотал... Искандер на мгновенье остановился вытереть щёку, и вдруг увидел прямо перед собой нарисованные его метлой крылья. Крылья были чёрно-белые, потому что кое-где метла прочертила снег до асфальта, и казались прямо-таки настоящими.
Искандер потоптался на месте, держа метлу на весу. Потом примерился, махнул – и добавил к крыльям хвост, длинный, как у райских птиц на старинных коврах.

Чего-то не хватало. Он присмотрелся – головы. Тут махать было нельзя. Искандер осторожно, где на носках, где на пятках, пробрался по крылу к нужному месту и ручкой метлы нарисовал голову. Птица одобрительно посмотрела на него чёрным асфальтовым глазом.

Теперь цепочка его собственных следов стала казаться лишней, и он начал превращать следы в цветы. А потом сделал из цветов рамку величиной как раз с левую половину двора, чтобы птице не было тесно.

А просто подмести двор было бы гораздо быстрее,  внутренне усмехнулся Искандер и направился к дворницкой – мусоропровод-то он ещё в порядок не привёл.

Всю ночь шёл снег. Утром Искандер посмотрел в сторону музыкальной школы, вспомнил вчерашнего деда – и пошёл с метлой и лопатой к воротам. Пусть дед думает, что снег убрал невидимый могущественный чародей.

Времени сегодня пришлось потратить побольше, но в уборке ведь что главное? Главное – чистить каждый день, не запускать, не давать снегу слежаться. Тогда не так уж это и трудно.

От райской птицы, конечно, и следа не осталось. Только там, где была цветочная рамка, проглядывали небольшие бугорки. Вокруг не было ни души, шесть утра – это даже для собачников рано. Искандер вспомнил, как смотрела на него птица – и нарисовал лошадь.

Лошадь шла по ковру из цветов к гранатовому дереву. На снегу, конечно, было не очень понятно, что дерево гранатовое, но Искандер рисовал именно гранат – он ему с детства нравился. И вообще, гранат – дерево чудесное, может расти в самых суровых условиях. Вдруг продержится подольше, чем птица? Лишь бы снег опять не выпал.

Снег не выпал, но за предыдущую ночь его нападало столько, что день получился хлопотным, Искандер ужасно устал и к дорожке вокруг музыкальной школы пришёл уже в сумерках. Но дорожка была узкой, работать оставалось недолго. Он посмотрел сквозь ограду школы и увидел девочку в длинной сиреневой куртке. Девочка стояла и смотрела на лошадь. Потом она пошла по краешку цветочной рамки, стараясь на неё не наступать. Получалось, как будто с одной стороны по цветам идёт лошадь, а с другой – девочка.

На следующий день у снега был выходной, поэтому лошадь никуда не исчезла. Она всё так же шла к гранатовому дереву, а с другой стороны цветочной рамки стояли дети и взрослые. Искандер их видел, потому что теперь всё время заглядывал на школьный двор, проходя мимо по своим дворницким делам. Он их видел – а они его нет. Зато они видели лошадь, и показывали родителям на её длинный хвост, и разглядывали дерево, и одна мама даже сказала «Ты сейчас на урок опоздаешь! Пойдём быстрей, лошадь никуда не уйдёт!»

Может, и правда не уйдёт, думал Искандер, поглядывая на хмурое декабрьское небо. Всё-таки рядом гранатовое дерево, а это вам не пальма. Недаром плоды и цветки граната есть на каждом восточном ковре. Их специально туда помещают, для разной пользы. Для долголетия, например. Чтобы и ковёр жил долго, и его хозяин. Учитель говорил, что есть ковры, которым больше тысячи лет. Эта лошадь, конечно, тысячу лет не проживёт, но пусть ещё хотя бы несколько дней во дворе попасётся.

Снег не пошёл и на следующий день, но началась оттепель, и лошадь загрустила. А ещё через день её стало почти не видно. Дети, уже не останавливаясь, проходили мимо левой половины двора к школьному крыльцу. А один раз Искандер заметил девочку в сиреневой куртке – она стояла и смотрела на то место, где была лошадь, будто пыталась что-то разглядеть. Но там был только мокрый чёрный асфальт.

И тогда Искандер стал просить, чтобы снег пошёл – как недавно просил его подождать. Он уже решил, что нарисует дальше, было бы только на чём. Он даже чувствовал себя неловко, встречаясь с другими дворниками – те только радовались, что снега нет, а он мечтал о снегопаде. Рассеянным стал, всё соображал, что лучше для его идеи  - метла или скребок. И не попробуешь ведь, пока снега нет!

«Попробуй кешью – самый лучший сорт, из Индии привезли, посмотри, какие белые, крупные!» - говорил ему Далер. Искандер пробовал, благодарил, но вкус не чувствовал. Зато замечал, что, если разложить подряд много кривых орешков, получится похоже на узор старого вышитого ковра, что дома на стене висит. Дома в Таджикистане, конечно. От прабабушки остался.

Деда, что просил его убрать снег, Искандер больше не встречал. Но как-то само собой получилось, что он стал считать музыкальную школу своей работой. Без снега делать там было нечего, но он слушал звуки, доносившиеся из окон, и примеривался к левой половине двора.

Дело в том, что он задумал нарисовать музыку. Не птицу, не лошадь, не деревья или цветы – музыку. А как её нарисуешь? Её ведь нет. То есть, она, конечно, есть, но увидеть-то её нельзя. Ему нравилась одна фортепианная пьеса, которая два раза в неделю доносилась из окна второго этажа. Ученик, который её играл, никак не мог выучить пьесу до конца, так что Искандер уже знал все его ошибки и остановки. Но мелодия была такая красивая, что даже ошибки её не портили. В ней как будто колокольчики звучали, вот бы это нарисовать!

Но, если нарисуешь полдвора колокольчиков, разве это будет похоже на мелодию? Это будет похоже на полдвора колокольчиков, только и всего. И Искандер прямо с ума сходил: с одной стороны, ждал снега, с другой – волновался, что снег выпадет, а он ещё ничего не придумает.

И, конечно, снег выпал в самый разгар его терзаний, когда он уже изрисовал набросками всю бумагу, какую только смог найти. Снег начал падать вечером в субботу крупными тяжёлыми хлопьями, как раз такими, как надо. К ночи всё вокруг побелело, а утром Искандер с лопатой, метлой и скребком был уже во дворе.

Для разминки почистил дорожку и место директорской машины, хотя в воскресенье никакой машины не должно было быть. Потом подошёл к чистому снежному листу. Сделал шаг, ещё один, ещё…Дойдя до середины, остановился и окинул взглядом дома вокруг школы. Дома смотрели на дворника тёмными окнами. Ждали.

Искандер прислушался к колокольчикам в своей голове, прочертил скребком лёгкую линию. Звук – это волна, говорил учитель Шамиль, и показывал ребятам, как колеблется звучащая струна. Волны стали разбегаться от волшебного скребка дворника-невидимки. Волны закручивались в спирали, превращались в сияющие звёзды, а, может, в цветы – не разберёшь, но получалось как-то музыкально, хотя и без нот и колокольчиков. Скоро всё пространство заполнилось чёрно-белыми  узорами и превратилось в ковёр.

«На дерево бы залезть, сверху поглядеть», - подумал Искандер. И ещё подумал, что из окон будет видно не хуже, чем с дерева.

Он представил, что взлетает: отталкивается от земли, становится лёгким, его подхватывают могучие крылья, такие же невидимые, как и он сам, поднимают выше школы, выше деревьев. Внизу чёрно-белая сетка дорожек, а посередине – ковёр. И в его волнистых узорах появляется то лошадь, то птица, то чудесное гранатовое дерево тянет к дворнику-невидимке ветки…

«Гав!.. Гав-гав!» - раздалось неподалёку, и дворник вернулся на землю. За оградой школы радостно валялись в снегу собаки, их хозяева неспешно прогуливались рядом. Наступало утро.

Искандер посмотрел на музыкальный ковёр, подхватил лопаты и метлу и пошёл со двора, слушая внутри себя колокольчики. Невидимкой прошёл мимо собачников, занявших всю дорожку. Работы сегодня было много.

«Устал? Снегу-то сколько выпало ночью! Давай, миндаль бери, курагу бери – вон в той коробке сладкая, как мёд», - Далер хоть от смартфона и не отрывался, но видел, что не покупатель подошёл, а  брат троюродный. Или четвероюродный.
«Вот, смотри, что я в интернете нашёл. Делать человеку нечего!»

Искандер с курагой в руке нагнулся над далеровым смартфоном. На экране была картинка: лошадь шла по цветам к гранатовому дереву, а вокруг лежал белый нетронутый снег.

«Кто-то дурью мается, картинки метлой рисует. Тут ещё есть, подожди, покажу».

«Скребком».
«А?..»
«Не метлой, скребком».
«Сразу видно профессионала, - засмеялся Далер. – Ну, скребком так скребком, только зачем время-то тратить? Всё равно растает всё, или затопчут. Ты когда стулья с помойки раскрашиваешь, это хоть какая-то польза, а тут…» И он красноречиво покрутил пальцем у виска.

«Может, и не затопчут», - сказал Искандер.

Дворник-невидимка шёл к своему двору, и было ему легко и хорошо. Навстречу шли не видящие его люди, но он тоже их не видел – он видел свой снежный ковёр так, как будто летел над ним. Кто-то сфотографировал из окна и лошадь, и птицу, и ковёр, и эти картинки уже разлетелись, оказывается, по свету.
Не затопчут. А растает – он ещё нарисует. Можно райский сад нарисовать или, например…

«Здравствуйте!»

Перед ним стояла маленькая девочка в сиреневой куртке.

«Это ведь вы там рисуете, да?»

Искандер очень смутился, ничего не ответил и на всякий случай посмотрел вокруг – вдруг она к кому-нибудь другому обращается. Но девочка смотрела на него и говорила с ним.

«Я видела, как вы у школы ходили. Я так и думала, что вы на новом снегу ещё что-нибудь нарисуете. Это у вас что получилось?».
Искандер подумал и сказал:
«Ковёр».
«Красивый какой! Это волшебный? Ковёр-самолёт?»

В той истории, что учитель рассказывал, с человеком-невидимкой случилось что-то ужасное, после того как волшебный напиток перестал действовать. И Искандер тоже почувствовал себя ужасно – ужасно неуютно. Хотелось куда-то спрятаться, но как, если она уже его видит?

«Вы это как рисуете? Я палкой попробовала, но так не получается».
«Такой снег надо скребком. Палкой нет, много не нарисуешь».

Рядом на детской площадке радовались снегу малыши. У скамеек стояли мамы, разговаривали о чём-то своём. Девочка взяла детскую лопатку и протянула Искандеру.  Вот ведь дурацкая ситуация!

Лопатка была маленькая, пластмассовая. Стараясь её не сломать, Искандер прочертил в снегу два полукруга, потом ещё два – получилась бабочка. Дети немедленно столпились вокруг.
«Теперь зайчика!» - сказала какая-то малышка.
«Котика! Собаку! Машину!» - закричали вокруг.

«Так это вы рисуете снежные картины, которые все фотографируют?» - послышался женский голос. Искандер поднял голову – он уже стоял на коленях, чтобы удобнее было рисовать. Это была одна из мам. Она и все остальные смотрели на него.

«Да», - ответила за Искандера девочка в сиреневой куртке. Искандер улыбнулся. Дети прыгали вокруг и вопили: «А ещё снеговика! Снеговика!»

И странное дело – он вдруг перестал быть дворником-невидимкой, а стал просто Искандером. И громко сказал:
«Для снеговика здесь мало места. Его надо не рисовать, а лепить. Сейчас слепим!»

Через полчаса во дворе стоял снеговик. Искандер надел ему на голову ведро, в руку вставил старую метлу. Морковку принесла толстая продавщица из ближайшего магазина – она из окна смотрела, как дети с дворником катали снежные комы. «…Уже несколько тысяч лайков… Нет, не из соседнего двора – это наш дворник, наш!..» - слышала она, проходя мимо фотографирующих мам.

«Когда пойдёт снег, мы построим рядом крепость, и она будет стоять до весны!» - сказал Искандер, прилаживая морковку.

«Снег! Снег! Пускай пойдёт снег!»

«А как же ковёр? Его же засыплет, не надо звать снег!» - воскликнула девочка.
А снег уже потихоньку кружился в воздухе, и оранжевый нос снеговика сверху начал белеть.
«Ничего, пусть падает. Вот увидишь, как ковёр превратится в другую картинку. А потом ещё в одну».
«И лошадь вернётся?»

Искандер внимательно посмотрел на девочку. Теперь, когда он перестал быть невидимкой, он почему-то почувствовал себя в тысячу раз более могущественным чародеем, чем раньше. Он представил себе лошадь и даже немного испугался – вдруг прямо сейчас она появится рядом? Живая! Всё в этот момент было ему под силу.

«Вернётся!»
«Я буду ждать! Я буду смотреть в окно! Все ребята смотрят в окно на ваши картинки!»

Уже зажглись фонари, когда Искандер вернулся во двор музыкальной школы. Чудесный ковёр был ещё виден, но снег с каждой минутой засыпал его всё больше и больше. Дворник смотрел на исчезающий ковёр и слышал, как звенят колокольчики его любимой мелодии. Звенят, не утихают. Он подставил снегу лицо и вдохнул вкусный декабрьский воздух. А ведь скоро Новый год!

«Ёлку. Ёлку с игрушками и лошадь. А потом – крепость».

И дворник пошёл домой пить зелёный чай.