Вторая посадка на Ганимед

1
Межпланетный комплекс «Персей» находился в поясе астероидов, на пути к системе Юпитера. Может быть, правильнее было бы называть его – космическим кораблем, но, в последнее время за подобными сооружениями закрепилось название – комплексы. По сути, комплекс представлял собой связку нескольких модулей, соединенных между собой специальными переходами. И выглядел со стороны, не как этакий единый космический объект, а скорее как гроздь из нескольких агрегатов.
По сути, на этом конгломерате-корабле, даже не было центрального модуля, хотя в какой-то мере, таковым можно было бы назвать модуль главной двигательной установки. Которая сейчас двигала комплекс со скоростью примерно вчетверо превышающей третью космическую, то есть около семидесяти километров в секунду. Правда, такая скорость, которая на Земле казалась бы просто гигантской, по космическим меркам была почти черепашьей. И даже на путь до системы Юпитера межпланетный комплекс должен был затратить более четырех месяцев, включая процедуры корректировки курса, разгоны и торможения. В принципе, ядерный двигатель комплекса, мог бы придать ему и большую скорость, но это было сопряжено со значительно большим расходом топлива и разогревом реактора доя опасных температур. Вели корабль по маршруту, большую часть полетного времени, автоматы. Экипаж, дежуривший на вахте, вмешивался в управление лишь в неординарных случаях.

- Передняя полусфера, радиус пять тысяч километров, горизонт чист, - доложил бесстрастный голос первого автомата.

- Система бокового обзора, радиус четыре тысячи километров, горизонт чист, - отрапортовал второй автомат.

- Система жизнеобеспечения – в норме, - сухо отчеканил третий автомат.

Конечной целью «Персея» был самый крупный спутник этой планеты-гиганта и вообще – самый крупный спутник во всей Солнечной системе – Ганимед. Собственно, этот полет был мерой экстраординарной. Исследования Солнечной системы, в большинстве своем, поводились автоматическими зондами и станциями. Пилотируемые полеты считались слишком опасными, а главное – чересчур дорогими, требующими слишком большого количества средств. И прибегали к ним, лишь в очень редких случаях, когда автоматические исследовательские комплексы оказывались неспособны выполнить ту или иную задачу. Ганимед исследовался уже давно, еще в самом начале двадцать первого века, аппаратами «Галилео» и «JOICE». Но, наиболее активное изучение Ганимеда началось уже в середине этого столетия, когда один из исследовательских зондов обнаружил на Ганимеде некоторые запасы очень редких элементов и минералов, почти не встречающихся на Земле. И, разумеется, возможностью разработки таких месторождений, весьма интересовала земную промышленность, а точнее даже не столько промышленность, сколько научную сферу.
Несколько ранее было сделаны попытки разрабатывать подобные месторождения в поясе астероидов, но это оказалось настолько сложным и трудоемким делом, что от него, на какое-то время, пришлось отказаться.

Освоение Солнечной системы, вообще шло довольно медленно. Несмотря на несколько лунных экспедиций в тридцатые-сороковые годы, первую постоянную станцию на спутнике Земли открыли лишь в конце сороковых, и строительство её длилось довольно долго. Марсианская эпопея, вообще чуть было не заставила человечество отказаться от пилотируемых полетов на большое удаление от Земли. Неудачная экспедиция тридцать второго года, и аварийное завершение экспедиции тридцать восьмого заморозили марсианскую программу почти на десять лет. Лишь в начале пятидесятых - уже третья экспедиция прошла полностью успешно. И к концу того же десятилетия начали создавать первую постоянную базу на Марсе.
В это же время, автоматические зонды начали активно исследовать спутники Юпитера, в основном четыре основным – Галилеевых спутника – Ганимед, Каллисто, Ио и Европу. Примерно тогда же – на рубеже пятидесятых и шестидесятых годов двадцать первого столетия были сделаны открытия на Ганимеде. Тогда, во время великого противостояния, когда Юпитер находился на минимальном расстоянии от Земли, удалось провести большой комплекс исследований. В следующие годы, было отправлено еще несколько автоматических исследовательских комплексов, которые, в целом, подтвердили все первоначальные предположения о существовании весьма ценных месторождений.

И поначалу, несмотря на некоторые трудности, освоение, идущее без сучка и задоринки, казалось многообещающим. Но, совершенно неожиданно, примерно с середины шестидесятых годов, начали возникать проблемы, причины которых никак не удавалось прояснить. Проблемы заключались в следующем. Как известно, расстояние до Юпитера, составляющее около четырех астрономических единиц, или чуть больше, не позволяет мгновенно передавать и получать сообщения и информацию с автоматических зондов. Задержка по времени отправки туда и обратно составляет более часа, если считать в обе стороны. Это, разумеется, учитывалось при подготовке всего программного обеспечения исследовательских автоматов, да и в центрах управления, это принималось в расчет. Однако в шестьдесят шестом году произошел случай, который заставил задуматься о том, что нечто может и влиять на эту задержку. Научный зонд, находящийся на круговой орбите Ганимеда, совершенно неожиданно, ответил на запрос с Земли, с задержкой не один час и четыре минуты, как обычно, а примерно через полтора часа. Причем ответ пришел в совершенно обычном ключе, без каких-либо сообщений о неисправности. На Земле приняли это отклонение к сведению и немедленно отправили запрос на тестирование всех систем зонда. Ответ заставил специалистов удивиться еще больше, мало того, что полный отчет контрольного модуля зонда, говорил о полной исправности всех систем, но он еще и запоздал почти на два часа. И это никак не могло быть сбоем при сборе данных – такие операции выполнялись, даже при троекратном дублировании, не более чем за пять минут.
На третье сообщение, которое было отправлено с Земли, ответ вообще пришел почти через восемь часов. После чего зонд совершенно перестал отвечать на запросы, и в течении более чем двух недель от него не было никакой информации. Но затем, совершенно неожиданно, пришла информационная посылка с этого зонда, причем сообщение было совершенно обычным, повседневным отчетом о выполненных исследованиях. И после этого, никакой иной информации о зонде и его местонахождении более не было.

И это оказалось не единичным случаем. Вслед за этим, на Ганимед был отправлен еще один автоматический исследовательский комплекс, который был снабжен отделяемым модулем. Этот модуль, должен был отстыковаться от основного аппарата, и остаться на орбите, в то время, как основной главный модуль, садился на поверхность. Кроме этого, предполагалась задействовать для наблюдения еще один зонд, который находился в этот момент на орбите Юпитера и служил для изучения атмосферы это планеты.
Этот второй аппарат, благополучно достиг орбиты Юпитера и сблизился с Ганимедом. После чего провел успешное разделение на орбитальный и посадочный модули. Первые несколько часов работы обоих модулей прошли полностью штатно, без каких-либо отклонений. Но, затем, снова начали возникать странности. Вначале контролирующий орбитальный зонд прислал сообщение, что на короткое время потерял связь с модулем планетным.
Затем, по неизвестной причине, не прошла контрольная квитанция, отправленная с планетного зонда, но её дубль, который должен был передаваться зондом, висящим на орбите Юпитера, был получен вполне успешно. После чего началась совершеннейшая чехарда. Ответные послания, получаемые из системы Юпитера, стали приходить дважды. Сначала от дублирующего ретрансляционного зонда, с его пометкой, в нужное время, а затем, с изрядной задержкой от самих модулей на Ганимеде. И эта задержка росла все больше, пока сообщения, теперь уже из обоих источников, перестали поступать. Настораживал тот  факт, что во всей присылаемой информации, полностью отсутствовали какие-либо намеки на любые неисправности. Все системы моделей, если верить полученным данным, работали штатно, не имея никаких отклонений. И, тем не менее, информация приходила с большим опозданием, а затем вообще прекращала поступать.

Высказывались различные предположения о причинах происходящего, начиная от вмешательства иного разума, до влияния изменяющегося магнитного поля Юпитера. Первое, как и можно было ожидать, посчитали несерьезным, а второе, после длительного изучения тоже были вынуждены отклонить. Хотя бы по той причине, что такие мощные всплески электромагнитного поля Юпитера, неизбежно повлияли бы и на другие аппараты, находящиеся вблизи него, а этого не происходило. Была предложена и весьма экзотическая версия, о возможности возникновения, по неизвестной пока причине, своего рода гравитационных линз, возле Ганимеда, которые таким образом замедляли, а затем и вовсе прерывали обмен информацией между спутниками и Землей. Но, поскольку подтверждения данной гипотезе тоже найти не удавалось, её так и оставили в разряде предположений.

Все указанные события и побудили Объединенное Космическое Агентство (ОКА – как его называли сокращенно), отправить к Ганимеду пилотируемый человеком корабль. Для этих целей и был выбран «Персей». Собственно выбрали его по банальной причине – на данный момент, у Объединенного Агентства не было других кораблей, способных на длительный перелет и столь же длительную автономную работу. «Персей» строился, как автономный исследовательский комплекс для работы в поясе астероидов, и возможно, в гипотетическом будущем, в той же системе Юпитера. Он даже успел пройти короткий испытательный полет, вокруг Луны, правда, не со всеми своими модулями. Комплекс позволял автономно работать в космосе на протяжении почти года, имея на борту все необходимое. Экипаж его, для годичного пребывания в космосе мог состоять из десяти человека. Еще одним, весьма важным фактором был тот, что один из подстыкованных модулей, представлял собой малый автономный челнок с большим запасом хода. Что позволяло использовать его, в случае чего, в качестве этакой спасательной шлюпки.
В целом же «Персей» состоял из девяти модулей. Первый – двигательный, в состав которого входил термоядерный реактор, а непосредственно главный двигатель. Второй модуль, представлял собой жилой, и частично, научный отсек. Этот же модуль служил и для управления полетом. Третий модуль служил оранжереей и биокомплексом. Четвертый и пятый были научными модулями. Шестой представлял собой посадочный модуль и имел в своем составе, как жилые, так и научные отсеки, и мог трижды произвести посадку и взлет с поверхности такой планеты, как Ганимед. Седьмой модуль был резервным и нес в себе запасы топлива и различных грузов для обеспечения экспедиции, и имел собственную двигательную установку, которая, при необходимости играла роль маневровой. Восьмой модуль был модулем астрофизическим, напичканным аппаратурой слежения и контроля над окружающим пространством. Этот модуль был включен в состав комплекса в последний момент, по настоянию некоторых ученых, считавших, что он позволит обнаружить какие-либо малоизвестные аномалии. Последний модуль, как уже упоминалось, представлял собой, автономный челнок, игравший роль спасательной шлюпки.

Состав экипажа для подобной экспедиции выверяли длительное время, ведь нужно было подобрать такой состав специалистов, который смог бы на месте разобраться с любой ситуацией. Командиром комплекса был один из самых опытных космонавтов ОКА – Эндрю Рутковский, который вопреки своему явно англоязычному имени, работал в российском сегменте Агентства. Его заместителем, а так же исполняющим обязанности старшего инженера комплекса, был Алексей Павлов, который наоборот, несмотря на русское имя и фамилию, жил и работал в Объединенных Штатах Америки (государство, получившее свое название после объединения США и Канады в две тысячи сорок шестом году). Научным руководителем экспедиции был назначен Морис Дюпре, почетный академик трех Академий наук, профессор астрофизики и планетологии. В состав экспедиции входили так же два члена команды самого комплекса – старший пилот Михаил Трубачев, из российского сегмента и инженер Герхард Круспе, один из лучших специалистов европейского сегмента ОКА.
Остальные участники экспедиции номинально не входили в состав экипажа, хотя и подчинялись командиру экспедиции. Главным программистом-аналитиком был Сэтоши Хасимото, специалист американского сегмента ОКА. Медико-биологическая часть экспедиции была за Варварой Крупениной, врачом широкого профиля и по совместительству биологом, имевшей уже немалый опыт работы на лунной станции. В качестве специалиста по геологии спутников планет в экспедицию был привлечен Энрике Сигура из европейского сегмента. В экспедицию входил так же специалист по аппаратуре и вообще по всему, что имело отношение к связи, Павел Лозгачев. И последним членом экспедиции была Кристина Эрхард, специалист по психологии, социологии и соционике. Её включили в состав экспедиции отнюдь не потому, что боялись каких-то психологических проблем во время полёта, а потому, что она была еще и одним из немногих, подготовленных специалистов по контактам с иным разумом. Хотя в этом случае звучало много возражений, но руководство ОКА, после длительных раздумий посчитало, что совсем отбрасывать в сторону версию о возможном вмешательстве иного разума, не стоит.

И так, шел уже девяносто четвертый день полета, и комплекс находился в той области Солнечной системы, которую принято называть поясом астероидов. Как обычно, на вахте постоянного контроля находилось два человека, еще четверо отдыхали, и последняя четверка проводила плановые работы и эксперименты. Вахта постоянного контроля, как обычно, находилась в головной части модуля управления. Здесь же, но уже в хвостовой части этого модуля, находились отдыхающие члены экспедиции. А все те, кто в этот момент проводил исследования, разошлись по всем трем научным модулям.
И сейчас, на вахте, в кабине управлениям комплексом, то есть, по сути – кораблем, находись старший пилот Михаил Трубачев и Павел Лозгачев.

- Знаешь, все-таки мне непонятно, что же такое может происходить со связью, что бы происходили такие задержки, - задумчиво проговорил Михаил, продолжая наблюдать за приборами.

- Хороший вопрос, - ответил Павел, глядя в экран монитора локатора, отслеживающего перемещение ближайших астероидов, - но, так просто, умозрительно, я врядли смогу дать ответ, слишком много неясного в этом деле.

- Нет, я понимаю, может происходить какое-то экранирование связи на короткое время, хотя непонятно, что там может экранировать, - продолжал раздумывать вслух Михаил, - но каким образом происходит задержка по времени? Сигнал идет на Землю через какие-то дальние переотражения?

- Боюсь, в этом случае было бы потери качества сигнала, да и связь бы восстанавливалась со временем, - покачал головой Павел, - а здесь идет четкое увеличение времени задержки, а потом связь пропадает совсем.

- Да, мы, похоже, можем столкнуться с чем-то совсем необычным, в духе гипотезы профессора Дюпре, - сказал Михаил.

Дюпре был как раз одним из немногих сторонников версии влияния на связь в районе Ганимеда, аномальным гравитационным явлением. Согласно его расчетам и косвенным наблюдениям, в последнее время начали наблюдаться незначительные отклонения в движение Ганимеда по орбите вокруг Юпитера. Поскольку никаких неожиданно появившихся небесных тел, в том районе не наблюдалось, профессор объяснял это появлением неких гравитационных аномалий. Однако ни подтвердить, ни опровергнуть подобную гипотезу, пока не представлялось возможным. По крайней мере – с Земли. Профессор, собственно и настоял на своем включении в состав экспедиции, что бы заодно проверить и свою гипотезу.

- Слишком экзотическая версия, - покачал головой Павел, - да и непонятно, откуда вообще могут появиться подобные гравитационные аномалии.

- Ну, может быть, - начал, было, Михаил, но тут его прервал довольно резкий сигнал контрольного зуммера, и бесстрастный голос автоматического оператора радарного контроля произнес:

- Внимание, впереди по курсу – незарегистрированный объект! Внимание, впереди по курсу – незарегистрированный объект! Дистанция – четыре тысячи восемьсот километров! Курс – встречный, под углом тридцать градусов! Скорость сближения – сто сорок километров в секунду!

- Похоже, крупный метеор, готовимся к уклонению! – Быстро сказал Павел. – Всему экипажу  пристегнуться аварийными ремнями!

2

Поворот массивного аппарата в космосе – дело непростое, тем более, когда нужно достаточно быстро уйти с траектории полета в сторону, что бы избежать столкновения. В такие моменты всегда возрастают перегрузки, и все члены экипажа должны обязательно быть закреплены специальными ремнями. Даже отходящие ко сну космонавты, были обязаны, из-за подобных случаев, быть обязательно пристёгнуты к своим импровизированным койкам.
В принципе, все необходимые действия, для поворота корабля, автоматы предпринимают сами, но команду на такой экстренный маневр, обычно подтверждаются человеком. Что сейчас и было сделано пилотом Михаилом Трубачевым.
Почти сразу же включились маневровые двигатели, и комплекс начал уходить со своей прежней траектории, сдвигаясь на угол, противоположный углу сближения с небесным телом.

- Ближний радарный обзор! – Скомандовал Михаил через пятнадцать секунд после тревожного предупреждения.

- Объект сближается с кораблем со скоростью сто тридцать семь километров в секунду, - доложил автомат, - приблизительные размеры – до ста метров в поперечнике.

- Вероятное отклонение от встречной точки? – Запросил Михаил.

- Расчетное расстояние расхождения – около километра, - отрапортовал автомат.

- Оптический визир по круговому обзору! – Приказал Павел.

- Запускаю на обзорный экран, - сухо ответил еще один автомат.

На широком, почти четыре метра, экране, опоясывающем половину рубки управления, возникло звездное небо. Чуть левее и теперь – несколько ниже курса корабля, был виден быстро приближающийся скалистый обломок. Еще несколько секунд и он, промелькнув снизу от комплекса, начал быстро удаляться в просторы космоса.

- Ну, вот и разминулись, - спокойным, несколько расслабленным голосом произнес Михаил, - успел сделать снимки и записать видео?

- Да, разумеется, - ответил Павел, - будет что показать Энрике, он любит такие штуки.

- Теперь нужно возвращаться на прежний курс, - сказал Михаил, давай команду автоматам, управляющим маршрутом.

- Если бы не было подобных маневров уклонения, мы бы намного быстрее достигли цели? – Спросил Павел, просматривая кадры пролета астероида, на удалении от комплекса.

- Не думаю, что намного, - чуть подумав, ответил Михаил, - мы ведь всего второй раз проводим такой маневр. До этого были только две коррекции курса.

- Жаль, все-таки мы слишком много времени тратим на перемещение в пространстве, - посетовал Павел.

- Ну, тут стоит обратиться к профессору, это же его конек – возможность использования гравитации для полетов с большой скоростью, - улыбнулся Михаил.

- О чем это нужно спросить профессора? – Раздался голос у входа в рубку.

- О, господин Дюпре, мы как раз разговаривали о Вашей теории, - повернулся в сторону входа Михаил.

- И как я понимаю, как обычно, выражали немалый скепсис по этому поводу? – Улыбнулся профессор Дюпре, входя в рубку.

- Но, сами посудите, господин профессор, слишком уж экзотической выглядит эта теория, - проговорил Лозгачев, - ведь существование гравитационных аномалий до сих пор ничем не подтверждено.

- Не совсем так, - возразил профессор, проходя в помещение и садясь в свободное кресло, - на самом деле, не было ни единого объективного опровержения возможности существования подобных аномалий.

- Но, ведь, не исключено, что подобные гравитационные возмущения, которые вызывают такие коллизии со связью, обусловлены просто попаданием зондов в тени других спутников Юпитера, и взаимодействием их гравитационных полей с полем Юпитера, - снова начал защищать свою точку зрения Павел.

- Ай-яй-яй, молодой человек, - притворно возмутился профессор, - занимаясь связью, Вы совершенно забыли об астрономии. Разве Вы не помните об орбитальном резонансе Лапласа, говорящем о том, что главные спутники Юпитера – Ганимед, Европа и Ио никогда не выстраиваются в одну линию. А значит, никакие спутники не могут быть причиной перебоев со связью.

- М-да, профессор, Вас на мякине не проведешь, - засмеялся Лозгачев, - действительно, есть такой феномен, и все же, я не думаю, что такие отклонения в работе связи как-то связаны с гравитационными аномалиями.

- Хорошо, но тогда какова Ваша версия всего произошедшего? – Профессор откинулся на спинку кресла и с улыбкой посмотрел на Павла.

Лозгачев взъерошил волосы на голове, а потом махнул рукой и сказал:

- Да, профессор, поймали Вы меня на слове, но, увы, никаких внятных версий о том, что произошло, у меня нет – придется смотреть по обстановке.

- Честно сказать, моя версия, тоже не может быть принята за истину, - покачал головой Дюпре, - в ней также полно пробелов и неясностей. От чего возникают такие гравитационные аномалии, если они действительно есть, как именно они могут влиять на связь или на сами аппараты? Вопросов, на самом деле, намного больше, чем ответов.

- Да уж, господин Дюпре, работы нам предстоит изрядно, - снова включился в разговор Михаил, - кстати, я слышал, что Вы предлагаете какой-то новый проект в области исследования гравитации?!

- Да, действительно, у меня есть интересные мысли по поводу возможного использования системы спутников Юпитера, для того, что бы лучше понять природу гравитации и её влияние на существование Солнечной системы в целом, - профессор явно оседлал своего любимого конька.
Михаил и Павел с улыбкой переглянулись, а профессор продолжал:

  - более того, есть идеи и насчет того, что бы использовать гравитацию в качестве возможного двигательного элемента для космических кораблей. Если мои предварительные расчеты окажутся верны, мы можем получить даже удвоенный прирост скорости, а может быть и больше.

- И часть этих экспериментов Вы хотите поставить сейчас на Ганимеде? – Спросил Михаил.

- Нет, ну что Вы, - профессор покачал головой, - для такого эксперимента нужно построить весьма и весьма существенную установку. Для нашей экспедиции это не под силу. Вот разве что, нам удаться убедить ОКА создать там постоянную базу, с тем, что бы проводить эксперименты.

- Где это Вы профессор собираетесь строить постоянную базу? – Спросил командир комплекса Эндрю Рутковский, входя в рубку.
Все повернулись к нему.

- Кстати, Михаил, мне нужен будет полный отчет об уклонении от столкновения, система сработала как нужно? – Командир обратился к Трубачеву.

- Так точно, командир, все прошло штатно, - отрапортовал Михаил, - отчет в Вашей папке.

- Хорошо, - откликнулся Рутковский, и повернулся к Дюпре, - и так, профессор, как я понял, Вы хотите построить постоянную базу на Ганимеде?

- Да, Эндрю, для целого ряда экспериментов, это было очень неплохим местом, - ответил Дюпре, - хотя я и понимаю – какие это вызовет сложности.

- Даже открытие базы на Марсе оказалось сопряжено с немалыми техническими трудностями, не говоря уже о финансовых, - покачал головой Рутковский, - а представляете, что потребуется для создания такой базы на Ганимеде. Ведь здесь и условия значительно жестче. И опять таки, не говоря о том, что и кораблей, способных долететь до Ганимеда и доставить более-менее достаточный полезный груз, у нас всего два. И один из них тот, на котором мы сейчас летим.

- Понимаю, Эндрю, в чем-то, быть может, Вы правы, создание такой базы и экспериментальной лаборатории, потребует очень больших усилий, - с некоторой печалью в голосе, ответил профессор, - и я думаю, случится это еще очень не скоро, но такое решение было бы, на мой взгляд, совершенно правильным.

- Что же, и я Вас понимаю, профессор, но для начала нам предстоит разгадать тот феномен, который украл у Земли уже три автоматических зонда, - невесело улыбнулся командир.

- И задача, как я понимаю, будет весьма нелегкой, - добавил Трубачев.

- Да, кстати, Михаил, Ваша вахта, ведь почти закончена, - посмотрел на него Рутковский, - я думаю, нам стоит провести тестирование всех систем посадочного модуля. Думаю, Герхард Вам поможет, его время отдыха, как раз должно закончиться.

- Хорошо, командир, сдаю вахту Павлову и приступаю к тестированию посадочного модуля, - кивнул головой Трубачев, - было бы неплохо проверить еще и челнок в полете, но до тех пор, пока мы в поясе астероидов, это нежелательно.

- Да, любые полетные эксперименты при прохождении пояса астероидов – недопустимы, - согласился командир, - как только выйдем через несколько дней, на траверс системы Юпитера, тогда можно будет провести пробы.

- Кстати, командир, я так понял, что в состав первого экипажа посадочного модуля будут включены только три человека, и меня среди них точно нет, - с некоторым удивлением, повернулся профессор к Рутковскому.

- Мы абсолютно не знаем, с чем можем там столкнуться, - спокойно ответил командир, - автоматических аппарата пропали без следа. Поэтому мы просмотрим всю поверхность Ганимеда, насколько это можно конечно, с орбиты. Затем посадим туда автономный зонд, и лишь затем туда сядет, так называемый аварийный экипаж.

- Но, насколько я знаю, мое участие в экспериментах на поверхности планеты, все же запланировано? – Профессор посмотрел на командира.

- Если не возникнет каких-либо нештатных ситуаций, это вполне возможно, - согласился командир.

- Всем привет, готов принять вахту, - пророкотал красивым баритоном Алексей Павлов, входя в рубку, - как я понял, мы еще раз проводили маневр уклонения?

- Да, очередной крупный метеор, - ответил Трубачев, пожимая руку Павлову, а потом обернулся к командиру, - значит, я в посадочный модуль, и захвачу по пути Круспе, он, кстати, в курсе?

- Да, я предупреждал его,- ответил Рутковский, и поднялся с кресла, - и вообще, я пожалуй, схожу с тобой, посадочный модуль требует самой тщательной проверки.

- Ну, а я отправляюсь в научный модуль, проводить работы по программе, - вздохнул Дюпре, - хотя, с удовольствием, побыл еще в рубке.

- Все-таки вид открытого космоса притягивает к себе, так ведь профессор? – Обратился к нему Павлов.

- Есть в нем нечто такое, возвышенно-романтичное, - ответил, улыбаясь Дюпре.

Шел девяносто четвертый день путешествия от околоземной орбиты, откуда стартовал «Персей» до системы Юпитера. Полет продолжался в штатном режиме.

3

Скорость корабля начала постепенно снижаться, время от времени, с небольшой тягой включались тормозные двигатели. До прибытия к конечному пункту экспедиции оставалось не более двух дней. В обзорном экране «Персея» была отчетливо видна серо-бежевая горошина Юпитера. На экранах дальних визиров Юпитер просматривался уже более чем отчетливо, были хорошо видны двигающиеся струи дымчатого цвета в экваториальной области. А с левой стороны уже неплохо просматривалось знаменитой Большое Красное пятно.
На диске планеты-гиганта, отчетливо виделись несколько черных точек. Судя по измерениям дальности и скорость их перемещения, это наблюдались Каллисто, Ио и, вероятно, маленькие – Амальтея и Синопе. Остальные спутники, среди которых была и конечная цель их полета – Ганимед, находились вне зоны видимости.
В рубке, на сей раз собралось сразу пять человек, всем хотелось посмотреть на систему Юпитера со стороны.

- Величественное, зрелище, - в каком-то возвышенном тоне проговорил профессор Дюпре, с немалым волнением разглядывающий внешний вид крупнейшей планеты Солнечной системы.

- Да, вид конечно, завораживает, однако не стоит забывать и о работе, - напомнил командир комплекса Рутковский, - через сутки нам предстоит начать отрабатывать основную программу.

- Проверку связи со всеми автоматическими зондами, находящимися на орбите Юпитера, можно начинать проводить уже сегодня, - заметил Лозгачев.

- Согласен, в конце концов, предварительные эксперименты тоже могут дать какие-то данные, - подтвердил Рутковский, - можете приступать, разрешаю.

- Будем отрабатывать штатные  программы самонастройки или сразу пройдем тесты? – Обратился Лозгачев к Герхарду Круспе, также присутствующему в рубке.

- Пусть все идет по программе, в конце концов, на Земле не зря отрабатывали все возможные варианты перебоев со связью, - ответил Круспе.

- Кстати, - обратился командир уже к Павлову, - думаю, можно  выключать систему  кругового радарного обзора, они ведь уже семь дней как включены?

- Да, радары дальнего обнаружения работают по круговому радиусу уже неделю, - ответил заместитель, - отследили несколько троянских астероидов, от десятков метров, до единиц километров в поперечнике, правда, последний из них зафиксировали три дня назад.

- Думаю, можно снова вернуться в основной системе наблюдения, - сказал командир.

- Согласен, - кивнул Павлов и начал набирать нужные команды на пульте управления.

Троянскими астероидами называли малые небесные тела неправильной формы, которые двигались на некотором удалении от Юпитера примерно по его же орбите вокруг Солнца. Непосредственно возле Юпитера они практически отсутствовали, но на некотором расстоянии от него двигались пор той же орбите, что и планета-гигант, вокруг Солнца. Траектории их движения были сложной формы, и они могли представлять серьезную угрозу для космического корабля.

- Когда подойдем к планете на дистанцию дневного перелета, перейдем на ручное управление, - дал распоряжение Рутковский, - когда будем готовы связываться с зондами-автоматами?

- Предварительные тестовые обмены с квитанциями, можем провести даже сейчас, - ответил Лозгачев, сидящий за пультом управления комплексом связи.

- Хорошо, давайте начинать, - распорядился командир.

Круспе, сидевший рядом с Лозгачевым, быстро ввел необходимый набор тестовых кодов и кивнул Павлу. Тот, провел необходимые манипуляции на пульте управления и, обернувшись к командиру, доложил:

- Первые команды ушли, ждем ответа, задержка на таком расстоянии – до сорока секунд.

- Принято, - кратко ответил Рутковский.

Через полминуты пиликнул зуммер на пульте контроля приема и загорелся зеленый индикатор.

- Тестовый сигнал от зонда «Рёмер – четыре», прошел, - доложил Павел.

- Продолжаем тестовую программу, - распорядился командир.

Павел нажал еще на несколько кнопок, после чего сказал:

- Теперь ждать больше, второй зонд находится на большем удалении.

- Ничего, подождем, - кивнул Рутковский.

Примерно через минуту пришел кодовый ответ от второго автоматического зонда, здесь со связью тоже было все в порядке.

- Полный порядок, - доложил Лозгачев, - сбоев связи нет.

- Хорошо, через несколько часов переходим на ручной режим, - сказал Рутковский, - кстати, Герхард, все необходимые работы на посадочном модуле провели?

- Осталось последнее тестирование вычислительных систем, - ответил Круспе, - сейчас этим занимаются Трубачев и Хасимото, должны скоро закончить.

- Профессор, по Вашей части, там нет никаких замечаний? – Рутковский повернулся к Дюпре.

- Только одно – то, что меня не будет там при первой высадке, - ответил профессор.

В этот момент, Павел, наблюдающий за индикаторами пульта управления связи, с удивлением заметил, что кратковременно вспыхнул индикатор приема ближней связи. Сначала он подумал, что ему показалось, но затем индикатор коротко вспыхнул еще раз. Лозгачев некоторое время смотрел на странно ведущий себя индикатор, а затем вызвал регистратор всех входящих сигналов. И с еще большим удивлением прочитал на экране, что действительно пришли два новых сообщения.

- Командир, - с некоторым волнением доложил он, - я только что принял два странных радиоэха, с небольшим промежутком времени.

- Что значит – радиоэхо? – Рутковский вопросительно посмотрел на него.

Круспе немедленно подошел к Лозгачеву и начал изучать показания приборов.

- Да, похоже, что пришли два дубликата наших тестовых сообщений, - медленно проговорил он, - словно они переотразились от чего-то, и пришли к нам немало ослабленными, но это точно наши тестовые посылки.

- А какова задержка между приходом штатных квитанций от зондов и этих дубликатов? – Спросил Павлов.

- Где-то, примерно – три или четыре минуты, - чуть подумав, ответил Лозгачев, а между посылками – около десяти секунд.

- Так, а направление – откуда пришли эти дублирующие сообщения можно примерно определить? – Спросил командир.

- Потребуется некоторое время, но думаю, мы сможем это сделать, - ответил Круспе.

- Приступайте, - распорядился командир, - и попробуйте проанализировать запись – нет ли ней пропавших или наоборот – лишних фрагментов.

- Тут, неплохо бы Сэтоши вызвать, - покачал головой Павлов, - он большой специалист в таких вещах.

- Скоро закончат в посадочном модуле, и тогда присоединиться, - сказал командир.

- Ориентировочное направление, откуда пришли эти дубликаты, находится в стороне от Юпитера, примерно в зоне местонахождения, сейчас Ганимеда, - доложил Лозгачев.

- Как интересно, как бы Ваша гипотеза, профессор, не нашла внезапно подтверждения, - сказал Рутковский.

- Жаль, что мы пока слишком далеко и аппаратура для фиксации гравитационных аномалий еще не сможет дать определенного результата, - взволнованно проговорил Дюпре.

- Можно попробовать – послать еще несколько тестовых сигналов и попытаться определить разность задержки времени от разных зондов, - предложил Круспе.

- Неплохой вариант, давайте попробуем, - после короткого раздумья ответил командир, - может быть, получится как-то локализовать это явление.

Круспе и Лозгачев начали активно работать на пульте управления и контроля связи и, через пару минут, в сторону Юпитера ушло еще два направленных сообщения. Все приготовились ждать, регистрирующая аппаратура была включена в режим максимального разрешения.
Реакция зондов была неожиданной, первый, располагающийся сейчас ближе к таким спутникам Юпитера как Пасифе и Амальтея, ответил четко по графику, с задержкой ровно настолько, сколько требовалось сигналу для преодоления расстояния до него. В вот второй зонд, «Рёмер - четыре», в положенное время ответную квитанцию не прислал. Все присутствующие в рубке несколько насторожились – симптом был тот же, что и обнаруженный на Земле. Медленно потянулись минуты ожидания.

- Да, как говаривала Алиса в книге Льюиса Кэрролла – «все страньше и страньше», - задумчиво проговорил Лозгачев.

- Да, такую задержку сложно объяснить, - согласился Круспе.

В этот момент индикатор приема зажегся зеленым на короткое время, пискнул сигнал зуммера.

- Так, а вот и эхо-сигнал от первого послания, - сказал Лозгачев, посмотрев на данные регистратора. Что самое интересное, сигнал пришел не со стороны того места, где сейчас находится зонд, а скорее с обратной стороны Юпитера, той, которую мы сейчас не видим.

- Получается, мы наблюдаем переотражение, как минимум от двух каких-то областей, - констатировал Рутковский.

- И такими областями, как раз, могут оказаться те самые гравитационные аномалии или гравитационные линзы, - вставил профессор Дюпре.

- Но, какова, же может быть природа возникновения этих аномалий? – Павлов внимательно посмотрел на профессора.

- Есть некоторые гипотезы, говорящие, что это может быть следствием наличия некоторых, весьма существенных скрытых масс, - начал было профессор, - хотя я в это не очень верю, такие массы мы могли бы фиксировать с помощью телескопов разных диапазонов излучения.

Профессор не договорил, его увлекательную речь прервал сигнал приемника регистратора.
С опозданием почти на пятнадцать минут пришел ответ от зонда «Рёмер – четыре». Сама квитанция не содержала каких-то отклонений, зонд, судя по всему – работал в штатном режиме. Получается, было нечто, что либо задерживало сам сигнал, либо окружало зонд каким-то полем, которое не позволяло ему ответить сразу.

- И так, профессор, на малых дистанциях от Юпитера, мы наблюдаем тот же эффект, - констатировал Рутковский, - и пока, мы не зная природы этого явления, вынуждены принимать в расчет все возможные версии. Поэтому, хотел спросить Вас – какими еще физическими эффектами, в том числе и опасными для нашего комплекса, могут обладать эти аномалии?

- Ну, мне здесь сложно судить, - Дюпре задумался, - вероятно, кроме чисто временных аномалий, могут наблюдаться и какие-то изменения в чисто физических величинах. Я даже не исключаю, что в области таких аномалий может меняться гравитационная постоянная, а это значит, что в области такое аномалии любое космическое тело, к которым относится и наш корабль, может вести себя непредсказуемо.

- Понятно, - кивнул Рутковский, - в связи с этим, принимаю решение – увеличить снижение скорости и досрочно, до достижения установленного промежуточного финиша, перейти на ручное управление. Вахтенным – проявлять максимальное внимание ко всем необычным явлениям, которые возникают поблизости от корабля.

- Если позволите, я дополню, - включился в разговор Павлов и посмотрел на командира, - я бы предложил постоянный обмен тестовыми сигналами со всеми зондами, находящимися на орбите Юпитера. Это позволило бы хоть в какой-то мере оценивать обстановку, по крайне мере, до тех пор, пока аппаратура господина Дюпре не начнет функционировать в полной мере.

- Разумно, - согласился командир, - поэтому принимаем указанные меры и, по достижению нужной скорости, переходим на ручной режим полета. Всем по местам.

4

Теперь на обзорном экране в рубке, Юпитер казался большим дымчатым облаком с бежевыми и темно-серыми полосами, и занимал большую часть видимого изображения. На его диске были хорошо заметна маленькая желтая горошина Ио, а чуть в стороне подсвечивались Солнцем мелкие искорки Синопе и Метиды. С правой стороны, уже почти на самой границе диска Юпитера, еще был заметен серо-зеленый кружок Каллисто. Ганимед должен был появиться с этой стороны планеты-гиганта, только через пару часов.
В рубке дежурили Михаил Трубачев, Сэтоши Хасимото и Кристина Эрхард.
Каждые полчаса проводили тестовые сеансы связи с местными зондами, которые для этой цели, специально перевили в дежурный режим. В таком режиме, зонды переставали выполнять чисто научную функцию, и работали исключительно в режиме радарного обзора и ретранслятора приема и передачи. За последние пару часов, аномальная задержка со связью произошла только один раз, и только с одним из зондом, с тем, что находился сейчас в зоне, противоположной нахождению Каллисто.

Межпланетный комплекс «Персей» шел теперь на ручном управлении. Его скорость снизилась вдвое, до тридцати четырех километров в секунду. Управление корабля было в руках Михаила Трубачева, Хасимото занимался связью, а Кристина Эрхард, основная работа которой могла начаться только при условии возможного контакта с иным разумом, скорее была просто наблюдателем. Комплекс двигался с таким расчетом, что бы подойти к Юпитеру на ту дистанцию, на которой расположена орбита Ганимеда. На первом сближении с Ганимедом просканировать его поверхность, не переходя на его орбиты. На втором сближении, корабль был должен выйти на высокую параболическую орбиту вокруг Ганимеда, после чего, наматывая витки вокруг него, постепенно снижаться до низкой, круговой орбиты. Посадка на сам спутник предполагалась лишь после детального изучения все информации при дистанционном исследовании.

- И все же, я не очень понимаю, для чего мы так перестраховываемся, если практически уверены в отсутствии каких-то серьезных аномальных факторов, включая и факторы внеземного происхождения, - задумчиво проговорила Кристина.

- Думаю, в известной степени, это продиктовано элементарной осторожностью, все-таки потеря трех зондов на этом спутнике, и странные эффекты со связью, не самые положительные исходные данные, - ответил Трубачев, - хотя, профессор Дюпре, скорее придерживается Вашей точки зрения.

- Многоуважаемому профессору не терпится проверить свою гипотезу, нужно сказать – весьма оригинальную, - подключился к разговору Хасимото, который продолжал внимательно следить за аппаратурой связи.

- К сожалению, подобные теории я могу воспринимать только очень поверхностно и упрощенно, - улыбнулась Кристина, - это уже из области очень высокой науки.

- Полагаю, что не только Вы в таком положении, - улыбнулся в ответ Трубачев, - мне кажется, из всего экипажа, профессора понимает почти до конца только Круспе.

- Странно, - сказал вдруг Сэтоши Хасимото, - очень странно.

- Ты это о чем? – Покосился на напарника Трубачев.

- Сейчас регистратор радиоизлучения зафиксировал всплеск излучения примерно на той же частоте, который мы используем для дальней связи, - чуть озадаченно проговорил Сэтоши, - но, поскольку аппаратура дальней связи сейчас работает в дежурном режиме, приемник не фиксирует направленной передачи.

- То есть, откуда-то из системы Юпитера, только что – кто-то подал сигнал на Землю, причем на наших частотах? – Еще раз уточнил Трубачев.

- Получается, что так, - ответил, качая головой, Хасимото, - пожалуй, я срочно проведу тестовый обмен сообщениями со всеми зондами. Заодно запрошу информацию о возможном получении каких-то сообщений со стороны.

- Попробовать можно, но такой ответ даст, скорее всего, только «Рёмер – четыре», - покачал головой Трубачев, - остальные не работают сейчас в многоканальном режиме связи.

- Жаль, очень жаль, но пусть хотя бы один, - с некоторым сожалением произнес Хасимото, набирая нужные команды на пульте управления.

- Пожалуй, я вызову еще и Павла, - заметил Трубачев, - в конце концов, именно он отвечает за связь.

- Будет совсем не лишним, - вежливым и ровным тоном ответил Хасимото.

- Это опять тот же эффект задержки сообщений, что мы наблюдали пару дней назад? – Спросила Кристина.

- Не думаю, мне кажется, это нечто другое, - ответил Хасимото, - нужно пробовать расшифровать эту странную передачу, надеюсь, что нам с Павлом это удастся.

Японский специалист начал колдовать над аппаратурой связи, и через некоторое время пискнул зуммер принятого сообщения.

- Так, «Рёмер – четыре» ответил? – Осведомился Михаил.

- Да, это его сообщение, он получил этот сигнал и сейчас переслал его нам, - ответил Хасимото, - идет дешифровка.

- Идет дешифровка? – С удивлением проговорил Михаил, и посмотрел на экран контрольного автомата связи. – Действительно, но это означает, что сигнал был послан либо с Земли, либо на Землю?!

- Получается, что так, - озадаченно проговорил Хасимото, - ведь такая кодовая посылка применяется именно для дальней связи.

Прозвучал мелодичный сигнал, что означала окончание дешифровки.

- И что у нас тут в очередной раз странного? – Спросил Павел Лозгачев, входя в рубку.

- Получили странное сообщение, как будто бы, послание по дальней связи, - ответил Михаил.

- Но, до сеанса связи с Землей, вроде бы еще почти час, - с некоторым удивлением сказал Павел и посмотрел на Сэтоши Хасимото.

- Это не послание с Земли для нас, это некий сигнал, пришедший откуда-то из системы Юпитера, - ответил Хасимото, - причем слабый сигнал, с большим затуханием, и нормально принял его только «Рёмер – четыре».

- Интересно, - пробормотал Павел, - включи-ка, послушаем.

Хасимото повернул верньер громкости воспроизведения и нажал на нужную клавишу.
В рубке зазвучал ровный механический голос, который доложил об отсутствии неисправностей на борту зонда «Лаплас-периметр». Затем перечислил номера файлов, в которых содержится информация о наблюдениях. И под конец сообщения прошел доклад о дважды произошедшем несанкционированном отключении части аппаратуры. Но при этом содержалось и упоминание о том, что на полное функционирование зонда это не повлияло.

Некоторое время все молчали, а затем Михаил произнес задумчиво:

- «Лаплас-периметр» - это тот зонд, который был послан вторым на Ганимед, и который тоже пропал после нескольких перебоев со связью. Выходит, мы получили сообщение почти двухлетней давности. Или зонд-автомат продолжает работать в обычном автономном режиме или этому сообщению действительно уже больше двух лет, но по неизвестной причине, оно пришло только сейчас, и совсем с малой мощностью.

- Если бы это сообщение было штатным сообщением автономного зонда, - возразил Хасимото, - мы бы поймали подобное еще вчера, а может быть и позавчера, ведь такие зонды сбрасывают информацию каждые двенадцать часов.

- Согласен, - покачал головой Михаил, - что-то здесь не то, нужно вызывать и командира и профессора.

И он вызвал по внутренней связи обоих в рубку, объяснив, что произошла нештатная ситуация. И Рутковский и Дюпре появились в рубке через пару минут.
После короткого приветствия Трубачев описал ситуацию, а Хасимото дополнил некоторыми подробностями.

- И что скажете профессор? – Посмотрел на Дюпре Рутковский. – Это уже явно нечто аномальное.

- Конечно, некоторые могли бы и сейчас со мной поспорить, - ответил Дюпре, - но я считаю, что данный случай, не что иное, как очередное подтверждение моей гипотезы о появлении в районе Юпитера гравитационных аномалий. Именно они искажают и задерживают по времени сигналы зондов.

- Да, может быть, но сигнал почти двухлетней давности? – Лозгачев покачал головой.

- Да, это трудно объяснить, но чисто теоретически, если предположить наличие некоего замкнутого объема, образованного, скажем – вращающимся массивным объектом, - начал объяснять профессор, - то внутри этой области, время так же может оказаться своеобразно закольцованным. Или, быть может, закольцованным оказываются только радио и электромагнитные импульсы, которые и попадают наружу только случайно и уже серьезно ослабленные.

- Нечто вроде мини коллапсара? – Рутковский с некоторым недоверием взглянул на профессора.

- Я только предполагаю, строю гипотезу, - поднял руки перед собой Дюпре, - сразу предупреждаю, это все только из области немалых предположений.

- Но нам от этого, совершенно не легче, - ответил Рутковский, - как скоро мы окажемся на траверсе Ганимеда?

Он обращался уже к Трубачеву.
Тот посмотрел данные от приборов, а затем взглянул на обзорный экран, на котором уже появилась темная горошина Ганимеда.

- Я думаю, через час и, где-то – десять минут, мы окажемся в верхней точке большой эллиптической орбиты над Ганимедом, - ответил Михаил.

- Так, всем предельное внимание, а Вам профессор, нужно вместе с Герхардом, включить свою аппаратуру в полноценный режим, - сказал Рутковский.

- Тогда, с Вашего позволения, я пойду в научный модуль, - быстро сказал профессор и вышел из рубки.

- Не нравится мне это, - покачал головой командир, - такое впечатление, что мы лезем в какую-то пещеру, и не взяли с собой ни веревок, ни фонарей.

- Круговой радар не фиксирует никаких отклонений и никаких посторонних небесных тел, - доложил Хасимото.

- А переключите, пожалуй, радарную систему, на максимальную мощность в передней полусфере, а всю приемную аппаратуру – на максимум чувствительности, - приказал командир.

- Есть какие-то предположения? – Спросила командира Кристина, в то время как, Трубачев и Лозгачев выполняли указание Рутковского.

- Можете считать это интуицией старого космического волка, - улыбнулся одними кончиками губ командир.

- Странно, создается впечатление, что в некоторых диапазонах радиоизлучения наблюдается нечто вроде преломления волн, - с удивлением проговорил Лозгачев.

- Преломления? – Удивился Хасимото.

- Иначе я не могу это назвать, – развел руками Павел, - в некоей области пространства перед нами, но вроде бы на большом еще расстоянии, возникает что-то, что частично отражает, частично поглощает радиосигнал.

- Точные координаты можете дать? – Командир выглядел встревоженным.

- Аномалия не локализуется, - покачал головой Михаил, - четких контуров искажающей области не удается получить.

В этот момент в динамике внутренней связи раздался взволнованный голос профессора Дюпре:

- Если верить моим приборам, то примерно в десяти тысячах километрах по курсу корабля, расположена некая масса с колоссальной гравитацией, по моей оценке – больше, чем гравитация  Ганимеда.

- Немедленно – экстренное торможение, - распорядился командир, и быстро отдал указание по внутренней связи, - всем пристегнуться аварийными ремнями.

Михаил запустил программу увеличения тяги в тормозных двигателях и, одновременно, дал команду на уменьшение тяги основной двигательной установки.

И в этот момент, все пространство словно завибрировало, было, ощущение, что все смотрят на окружающий мир через экран старого телевизора, покрывшийся сеткой помех. Потом, все пространство впереди корабля, словно сложилось конвертом, после чего – буквально на мгновенье стало совсем темно. После чего все, как будто сразу, восстановилось, словно и не было никакого мигание и никакой вибрации пространства.

- Доложить обстановку в модулях! – Распорядился Рутковский.

- Все в полном порядке! – Пришел доклад от Круспе.

- Все в норме, - ответил из жилого модуля Павлов.

- Все штатно, - ответил из научного отсека Энрике Сигура.

- Все нормально, - послышался голос Варвары Крупениной из медицинского отсека, - что это так странно мигнуло, как будто все выключилось на короткое время?

- Пока сами не знаем, - ответил командир, - попробуем выяснить, а затем продолжим полет.

5
 
Уже более часа космический комплекс «Персей» висел в верхней точке эллиптической орбиты вокруг Ганимеда. И все это время экипаж занимался тестированием всех систем и аппаратуры. И Рутковский, и профессор Дюпре, да и все остальные тоже, были немало озадачены тем, что же за странность произошла с комплексом чуть более двух часов назад. Добавляло неясности еще и то, что некоторые приборы запросили вдруг проверку точности установленного времени, что вообще-то было очень странно. Ведь подобное могло произойти лишь в одном случае – в случае прерывания питания, причем прерывания существенного. А ничего подобного контрольная аппаратура не зарегистрировала.
Еще одним странным моментом был сдвиг по времени в связи с Землей, которая состоялась почти на сорок минут позже. Причем Земли никак не обозначила причину этой задержки. После некоторого размышления, командир принял решение, пока не афишировать этот факт при разговоре с Землей.
И уж совсем странным выглядел еще один факт. Для того, что бы четко синхронизировать процесс запуска некоторых точных аппаратов, на корабле имелся особый прибор, так называемый – фотонный квантовый синхронизатор. Он был нужен для точного формирования интервалов времени, с которыми можно было бы сверять все остальное оборудование. Который, если описывать его упрощенно, содержал в себе два кольца сверхпроводника, в котором равномерно пульсировало одновременно два потока квантов света – фотонов. Причем фотонов – определенной длины волны – строго одинаковой в обоих кольцах. Специальная конструкция позволяла почти полностью исключить внешнее воздействие. Оба потока квантов, при любых изменениях внешней среды, что подтверждалось целым спектром испытаний, всегда пульсировали синхронно.
Но сейчас, когда Круспе и Хасимото решили использовать его для запуска ряда приборов, неожиданно выяснилось, что кольца – пульсируют неравномерно. Разница, правда, была очень невелика, но, тем не менее – заметна. Что могло заставить разбалансироваться сверхнадежный прибор – было совершенно неясно.

В связи с этим Рутковский предпочел пока несколько отложить начало выполнения программы по Ганимеду, и решил разобраться с тем, что произошло на корабле. И теперь большая часть специалистов занималась тем, что анализировала все показания приборов, в том числе и сравнивала с некоторыми данными, полученными с местных зондов. И вот здесь снова выявилась некоторая странность. Если данные с временными метками, полученные с зонда «Рёмер – четыре», более-менее совпадали с тем, что зафиксировали на «Персее», то данные со второго зонда, отличались кардинально. Возникало впечатление, что «Персей» словно проскочил каким-то образом целых два дня. Но почему тогда в сообщении с Земли не было никаких запросов по поводу молчания межпланетного комплекса – было непонятно.
Командир собрал часть команды в рубке, что бы обсудить сложившуюся ситуацию.

- И так, у нас создалась совершенно нештатная ситуация, - начал обсуждение Рутковский, - по ряду признаков мы наблюдаем, странное смещение времени, как будто корабль выпадал из времени примерно на двое суток. При этом, данные с одного из зондов совпадают с нашими, а данные со второго – нет. И последним странным моментом можно назвать запаздывание по времени сеансов связи с Землей. И в посланиях из Центра управления ОКА не содержится никакой информации о каких-либо задержках или сдвигах по времени. Какие будут гипотезы?

- Могу предположить только одно, - начал, с некоторым колебанием, Павлов, - мы попали в зону действия той же аномалии, что воздействовала на автономные зонды четыре и два года назад, но причина этого, абсолютно не ясна.

- Ну, это, пожалуй, может быть единственным объяснением в данном случае, - согласился командир, - но какова же может быть природа этого явления, как Вы считаете, профессор?

- Честно Вам скажу, я и сам нахожусь в некотором затруднении, - проговорил Дюпре, - природа этого явления для меня самого совершенно не понятна. Чувствительные гравиметры, которые были запущены буквально за несколько минут до неожиданного явления, зафиксировали появления странной, я бы сказал – «плавающей» гравитационной массы, не имеющей четких границ.

- Но что может быть причиной столь непонятного явления, и как это могло повлиять непосредственно на «Персей»? – Павлов внимательно посмотрел на профессора.

- По поводу причин, увы, ничего не мог сказать, это потребует отдельного изучения, - развел руками Дюпре, - что касается влияния, то в ряде экспериментов, поставленных на Земле, а так же на лунной базе, удалось выяснить о возможных влияниях гравитации переменной направленности и силы на течение времени. Но систематизация данных этих экспериментов пока не завершена, да и сами данные, увы – пока очень неполные. Собственно, и мое путешествие на Ганимед было, в том числе, возможностью изучить место, на удалении от Земли, где можно было бы построить лабораторию для изучения некоторых гравитационных явлений.

- Вы хотите сказать, что Вашей целью в этом полете было построение лаборатории, занимающейся изучением гравитационных явлений? – Спросил Михаил Трубачев. – Но ведь у нас просто нет таких возможностей.

- Конечно, нет, Михаил, - покачал головой Дюпре, - я всего лишь хотел оценить место, в котором в будущем, возможно, удастся построить такую лабораторию. Но именно – в будущем. Ведь для такой лаборатории потребуется строительство как планетарных станций, как минимум одной на Ганимеде, и одной, возможно, на Ио или Европе, и нескольких крупных станций в пространстве около Юпитера.

- А почему бы не строить станции только на поверхности спутников? – Заинтересовался Круспе.

- Если бы не было пресловутого резонанса Лапласа – можно было бы, - ответил Дюпре, - но в ряде случаев, по моим предположениям, было бы неплохо выстраивать все эти гравитационные лаборатории в один ряд, а указанный резонанс не позволяет это сделать.

- Все это хорошо профессор, но мы отвлекаемся от темы, - снова вступил в разговор командир, - все же, какие меры мы можем предпринять для обеспечения дальнейшей экспедиции и чем же, собственно, нам может грозить – подобная аномалия?

- А что нам, собственно, мешает – просто продолжать экспедицию? – Удивился Дюпре. – Ведь с точки зрения Земли ничего не произошло, а мы все – в полном порядке. Нужно только синхронизировать аппаратуру по сигналам с Земли, и спокойно и как можно более детально – продолжать наши исследования.

- То есть, Вы считаете, что каких-то экстраординарных мер – предпринимать не стоит? – Уточнил командир.

- Нет, конечно, - ответил профессор, - я совершенно не вижу для этого причины. Тем более, как-то обезопасить себя, если Вы именно об этом, мы все равно не сможем – у нас просто нет для этого, никаких средств.

- Хорошо, что скажет старший пилот? – Рутковский посмотрел на Михаила Трубачева.

- Конечно, ситуация несколько спорная, все-таки такой временной парадокс должен был бы иметь какое-то объяснение, - чуть помедлив, ответил Михаил, - но, с другой стороны, все оборудование посадочного модуля в полном порядке, спасательного челнока – тоже, да и большинстве систем основного комплекса тоже в норме. Если будет возможность скорректировать все задающие синхрогенераторы, то почему бы не продолжить выполнение задания?!

- Так, мнение старшего пилота мне понятно, - сказал командир, - что скажем мой заместитель?

- Пожалуй, я соглашусь с профессором и пилотом, - немного подумав, ответил Павлов, - системы жизнеобеспечения и главная двигательная установка не пострадали, поэтому, я – за то, что бы продолжить работу.

- Герхард, что Вы скажете, - теперь командир посмотрел на Круспе.

- С Вашего позволения я волью, как это говорят по-русски, ложку дегтя в бочку мёда, - ответил немецкий инженер, - если нам удастся синхронизировать работу всех установок точного времени сигналом с Земли, что вызывает сомнения, из-за разбалансировки квантового синхронизатора мы можем продолжать получать неточности в ряде измерений. А кроме прочего, все же было бы желательно как-то прояснить причины случившегося, хотя каких-то совсем уж радикальных причин, не дающих возможности продолжать полет, я не вижу.

- Ваше мнение мне понятно, - сказал командир.
Затем немного подумал и продолжил:

- Принимая в расчет мнения всех присутствующих, принимаю такое решение – продолжаем выполнять основную программу.  Для чего немедленно переходим на более низкую орбиту над Ганимедом и начинаем проводить сканирование поверхности. Второе – инженеру Круспе и связисту Лозгачеву, при участии Хасимото, провести синхронизацию наших генераторов сигналом с Земли. Третье – Вам господин профессор – попробовать еще раз проанализировать случившееся, а затем, совместно с Энрике,  готовиться к исследованию поверхности Ганимеда. Если возражений нет – приступаем к выполнению.

Возражений ни от кого не поступило, хотя было заметно, что профессор Дюпре выглядит немного озадаченным, а вот Герхард Круспе – настроен несколько скептически.
Командир, и Михаил Трубачев, начали готовиться к переводу комплекса на более низкую орбиту. Павлов занялся подготовкой аппаратуры сканирования. Профессор Дюпре отправился в один из научных модулей, что бы еще раз пересмотреть все записи, сделанные аппаратурой гравитационной регистрации перед нештатной ситуацией на корабле. Ну а Круспе, вышел в соседний отсек, в котором располагалась аппаратура связи, с помощью которой предполагалось провести синхронизацию всех систем корабля. Туда же уже прибыли Хасимото и Лозгачев.
Перевод комплекса на другую орбиту, в условиях небольшого тяготения спутника Юпитера было бы делом несложным, если бы не влияние самой планеты-гиганта. Но, двигательная система комплекса была рассчитана и на более сложные условия, поэтому перемещение не должно было вызвать каких-то трудностей. При условии, конечно, что удастся провести синхронизацию аппаратуры.

Чем, собственно, и занимались сейчас Круспе, Лозгачев и Хасимото. Для такой синхронизации не требовалось устанавливать постоянный канал связи с Землей. Для подобных целей, а так же для удобства наведения кораблей, ряд земных радиотелескопов были перестроены в режим постоянной посылки, так называемых – реперных сигналов, которые шли в строго определенном порядке, с четким интервалом, всегда на одной и той же частоте.
Вот таким сигналом и собирались синхронизировать внутреннюю аппаратуру, точнее – ту её часть, что частично была разбалансирована. Сигнал принимался достаточно четко, оставалось только подать его на контрольно-настроечные выводы аппаратуры корабля, что бы провести новую синхронизацию. Павел Лозгачев контролировал постоянный, устойчивый прием реперных сигналов. Герхард Круспе проводил непосредственную калибровку всех систем, а Сэтоши Хасимото контролировал функционирование внутренней аппаратуры. Через четверть часа синхронизация была, в целом, закончена, в некалиброванном состоянии остался только квантовый синхронизатор, конструкция которого просто не позволяла это сделать.

- Ну, как я понимаю, можно докладывать командиру, что мы закончили, - сказал Лозгачев.

- Да, вся аппаратура синхронизирована, - согласно кивнул Хасимото.

- И все-таки, мы что-то упускаем из виду, - с недоверчивым видом покачал головой немецкий инженер, - хотя я и не могу четко сказать – что именно.

- Понимаю, - кивнул Павел, - но в данном случае, голос интуиции может и ошибаться, поддаваясь влиянию эмоций после нештатной ситуации.

- Будем надеяться, что так, - Круспе все же успокоится до конца, - но, доложить я думаю, мы уже можем.

Командир, получив положительный доклад от группы связи, кивнул Трубачеву и Павлову, которые сидели за ходовыми пультами управления. Павлов сразу же перевел несколько верньеров на панели из одного крайнего положения в другое, а Трубачев, в это же время, начал аккуратно поворачивать оба джойстика управления вектором тяги. И комплекс начал медленно менять ориентацию в пространстве, на очень малом ходу сближаясь с Ганимедом. Его черно-серая поверхность, видимая на обзорном экране, начала неспешно приближаться.

В это время профессор Дюпре, вместе с Энрике Сигура, еще раз пересматривал все записи гравитационных регистраторов. Ему так же, как и Герхарду Круспе, казалось, что он что-то упустил, чего-то недосмотрел, но что конкретно – он пока не мог понять.

- Если бы профессор мог более конкретно сформулировать задачу, что же именно мы пытаемся локализовать в этих записях, мне было бы проще в этом разбираться, - сказал Энрике, - да и времени мы потеряли бы меньше.

- Эх, мой дорогой Энрике, - чуть эмоционально проговорил профессор, - если бы я сам, однозначно был уверен в том, что конкретно мы ищем, нам бы вообще не пришлось искать. Поэтому, я полагаю, что ищем мы любую аномалию, которая могла появиться перед тем, как приборы зафиксировали странную, неизвестно откуда взявшуюся, массу.

- Понимаю, профессор, постараюсь быть внимательнее, - ответил Энрике.

- Да, да, конечно, - чуть рассеянно проговорил профессор, снова погружаясь в размышление.

В отсек заглянула Варвара Крупенина, хотела что-то спросить, но посмотрев на профессора, сидящего в глубокой задумчивости. Только кивнула Энрике и не стала заходить.

Примерно в это же время, в рубку управления, вошел Павел Лозгачев и доложил, что вся аппаратная часть, за исключением квантового синхронизатора, полностью откалибрована.

- Ну, что же, это хорошо, - сказал командир, - значит, можем начать выходить на круговую орбиту, для изучения поверхности.

Он повернулся к Трубачеву и Павлову и сказал:

- Увеличиваем тягу и перестраиваемся на угол выхода на круговую орбиту.

Трубачев повернул оба джойстика еще на некоторый угол, а затем  переключил тумблеры тяги в рабочий режим. Комплекс начал увеличивать скорость. Павлов внимательно наблюдал за движением корабля, следя сразу, и за курсовым и за обзорным, локатором. Внезапно курсовой радар выдал короткий всплеск, говорящий о появлении некоего препятствия впереди, но почти сразу дал отбой.

- Что это за чертовщина такая, - пробормотал он, - Михаил, что на маршрутном радаре, по курсу впереди?!

- Все, вроде бы в порядке, - проговорил Трубачев, - а что такое?

- Странный сигнал какой-то на курсовом локаторе, - ответил Павлов.

- Что за сигнал? – Спросил Рутковский.

- Сигнал более не пеленгуется, не могу определить, что это было, - покачал головой Павлов.

В это время в научном отсеке Энрике, внимательно просматривающий все записи регистраторов, обнаружил, наконец, некую странность.

- Профессор, я думаю, что Вам нужно взглянуть на это, - он повернулся в  сторону кресла, в котором все с тем же задумчивым видом, сидел Дюпре.

И в этот момент снова, как примерно двенадцать часов назад, мигнуло все окружающее пространство, словно кто-то выключил и включил свет. Пространство внутри корабля и снаружи его, если судить по радару, как будто пошло уже знакомой рябью, но все это очень быстро кончилось. На сей раз, ни одного видимого сбоя приборов не было зафиксировано.
Сидевшие в рубке, зафиксировав все показания приборов, которые показывали отсутствие каких-либо отклонений, посмотрели на обзорный экран.
Перед ними расстилалась темно-серая, изборожденная светлыми и бежевыми пятнами, поверхность Ганимеда – корабль перешел на круговую орбиту.

6

Рутковский задумчиво смотрел на неровную, покрытую кратерами поверхность спутника Юпитера. Экипаж, за исключением Варвары и Кристины занимался тем, что тестировал все системы корабля, выясняя – все ли в порядке после очередного попадания в странную аномалию.
В рубке сейчас находились Павлов и Лозгачев, которые подключили к основным системам автономные системы контроля и сравнивали показания.  Профессор Дюпре вместе с Энрике еще раз анализировали показания гравиметров, которые были зарегистрированы перед тем, как корабль попал в аномальную зону.
Самым странным было то, что на сей раз, никаких отклонений по времени зафиксировано не было. И это настораживало более всего. Два попадания в аномалии с примерно одинаковыми условиями, которые приводили к совершенно разным результатам,  не могли не вызывать вопросы.
Но, никаких гипотез о возможных причинах произошедшего, ни у кого из членов экипажа не было.
В рубку вошел Герхард Круспе.

- Как успехи, Герхард? – Повернулся к нему командир. – Нашли какие-то отклонения?

- Нет, ровным счетом ничего, - покачал головой немецкий инженер, - такое впечатление, что системы корабля, словно не заметили никаких изменений внешних условий.

- Вам не кажется это странным? – Рутковский, задумчиво поглядел на меняющиеся цифры, на контрольных табло пульта управления. -  Происходит явно нечто неординарное, но ни одна контрольная система корабля их не фиксирует?!

- Может эта аномалия подействовала только на человеческое сознание? – Подал голос Павел Лозгачев, отрываясь на минуту от тестирования основных систем.

- Или, быть может, это воздействие, на сей раз, было на более тонком уровне, - немного подумав, добавил Круспе.

- Однако если все системы окажутся в норме, встает вопрос – продолжать ли нам исследования Ганимеда в том объеме, в котором они были запланированы? – Рутковский посмотрел на присутствующих.

- Не вижу причин, по которым стоило это откладывать, - послышался в проеме входа в рубку голос профессора Дюпре, и он вошел в помещение.

- Значит, аномальное явление, свидетелями которого мы стали, по Вашему мнению, не может серьезно повлиять на какие-то системы корабля или на экипаж? – Спросил профессора Павлов.

- Вполне может, - ответил Дюпре, - но, проанализировав записи гравиметров, я пришел к выводу, что эта аномалия может иметь источником своим именно поверхность Ганимеда. А это означает, в свою очередь, что без изучения этого спутника Юпитера, нам будет сложно разобраться с этой проблемой.

- Вот даже как? – Несколько удивился командир. – Но это серьезно меняет дело, если Вы так уверены в своей гипотезе, то нам действительно стоит, с использованием всех мер предосторожности, приступить к исследованию самого Ганимеда.

- Кстати, - добавил Павлов, - данные регистратора  обзорного и курсового радаров, показывают, что странные искажения в их работе, могут быть следствием направленного радиоизлучения с поверхности Ганимеда.

- То есть, некто или нечто, находясь на поверхности Ганимеда, инициировало направленное радиоизлучение, которое исказило показания наших радаров?! – Рутковский повернулся к своему заместителю.

- Если верить записи регистраторов, то так, - ответил Павлов.

- В таком случае, нам действительно стоит внимательнее присмотреться к самым незначительным деталям, в окрестностях Ганимеда и на его поверхности, - сказал командир, - поэтому с сегодняшнего дня приступаем к детальному сканированию поверхности Ганимеда. А заодно запустим автоматический малый зонд, для обследования окружающего пространства.

- Я бы хотел принять участие в первой высадке на поверхность планеты, - заявил профессор Дюпре.

- Планом полета, это не предусмотрено, но в сложившихся условиях, считаю, что это будет и возможно и необходимо, - ответил Рутковский. Затем он повернулся к Павлову и сказал:

- Как только появится Трубачев, приступайте к запуску автономного зонда. Герхард, Вам также нужно будет подключиться. Затем, после запуска, переходим на более низкую орбиту и начинаем активное сканирование.

- Принято, - ответили Павлов и Круспе. После чего, оба вышли из рубки и направились к технологическому отсеку, в котором находился один из малых зондов.
В это же время в рубку вошел Михаил Трубачев:

- Командир, докладываю, все вспомогательные системы, а так же системы челнока, в полном порядке.

- Хорошо, Михаил, я принял решение приступить к основной программе, поэтому, Павлов с Круспе начали готовить малый зонд. Ну, а Вам нужно начать готовиться к коррекции орбиты для исследования поверхности.

- Принято, командир, приступаю к выполнению, - кивнул Михаил, и направился к культу управления.

- Всему экипажу, начинается коррекция орбиты, всем пристегнуться к аварийным ремням! – Приказал командир, включив внутреннюю громкую связь.

- Технологический отсек – принято! – Доложил Павлов.

- Научный отсек, Дюпре, Сигура – принято, - откликнулся профессор.

- Медико-биологический отсек, Крупенина, Эрхард – принято, - доложила Варвара.

- Рубка, вспомогательный отсек – принято, - доложил из другого конца помещения Лозгачев.

- Провожу изменение угла наклона оси комплекса, - доложил Трубачев, манипулируя джойстиками и верньерами на пульте управления.

Корабль начал медленно поворачиваться, наклоняясь в сторону и одновременно поворачиваясь против часовой стрелки относительно продольной оси.
Командир, повернул ключ в гнезде, в своем командном пульте:

- Даю старт главной двигательной установке, малый ход.

- Есть малый ход, - откликнулся Трубачев, щелкая тумблерами на панели, - завершаю поворот по оси.

- Радарный контроль?! – Запросил командир.

- Ближняя зона – чисто, - доложил Лозгачев, - в верхней правой полусфере на границе видимости объект, убегающий по эллипсу. Вероятно, малый спутник Ананке.

- Принято, - ответил командир, - продолжаем маневр.

- Есть продолжаем маневр, - откликнулся Михаил, - выхожу на нужную высоту.

- Командир, на поверхности планеты наблюдаем четкий яркий отблеск, возможно металлический, - взволнованно доложил профессор Дюпре, - направление – северное полушарие, двенадцать градусов.

- Обзорный экран с большим увеличением – ракурс на планету, двенадцать градусов, - распорядился командир.

- Принято, - откликнулся Лозгачев, манипулируя элементами управления.

Поверхность Ганимеда заполнила собой весь экран, затем приблизилась еще сильнее, на ней четко стали видны светлые кратеры и длинные темные борозды. Еще одна ступень увеличения и стали видны даже мелкие детали поверхности, включая неровные края кратеров и обломки породы возле возвышений. Некоторое время все напряженно всматривались в обзорный экран, но никакого отблеска уловить не удалось.

- Профессор, удалось точно зафиксировать место проявления отблеска? – Спросил командир.

- К сожалению, только примерно, - чуть смущенно ответил Дюпре, - возле контрольного пульта был я, и немного опоздал.

- Понятно, - вздохнул командир, - но Вы сделали фотоснимок вспышки?

- Энрике удалось снять в последний момент, - уже более довольным тоном ответил профессор.

- Сигура, снимок немедленно в рубку, - распорядился Рутковский, - Павел, переведи его на малый верхний экран.

Малый верхний экран располагался непосредственно над обзорным, и на самом деле был не таким уж и маленьким, его размеры были почти полтора метра по диагонали.

- Готов, - откликнулся Павел, и на малом экране появилось изображение поверхности Ганимеда.

Возле довольно крупного кратера, на большой и, вероятно, достаточно ровной площадке, которая была чуть темнее окружающей территории, действительно была хорошо видна вспышка светло-жёлтого цвета.

- Приближение, - дал команду командир.

Изображение увеличилось вдвое, затем еще вдвое. Теперь вспышка была видна как большая клякса ярко-желтого цвета, окаймленная чем-то вроде беловатого тумана.

- Такое впечатление, что мы видим старт некоего объекта с поверхности спутника, - проговорил молчавший до сих пор Трубачев.

- Есть такое, согласен, - кивнул головой Рутковский, - что с коррекцией орбиты?

- Коррекция завершена, идем по среднему кругу на высоте триста километров, - доложил Михаил.

- Можем зафиксировать координаты вспышки? – Спросил командир Лозгачева.

- Только примерные координаты, - ответил Павел, - зафиксируем угол наклона корабля к поверхности и приблизительный ракурс обзорного радара. И так можем лишь локализовать область на Ганимеде.

- Если будет известна локальная область пространства, можем пропустить данные снимка через спектрограф, а затем сравнить с томографией поверхности в реальном времени,  - включился в разговор по внутренней связи Энрике Сигура.

- Совершенно верно, - подтвердил профессор Дюпре, - это займет немало времени, но зато мы сможем более точно определить область, в которой произошла вспышка.

- Так и поступим, - заключил командир, - профессор, Вам с Энрике за пару витков нужно будет подготовить нужные спектрограммы. А за Вами, Михаил и Павел, перестройка оптико-электронных визиров корабля в нужный диапазон просмотра. Как только освободятся Павлов и Круспе, Герхард присоединится к вам, а тебе Михаил нужно будет помочь Павлову запустить малый зонд.

- Всё понял, - откликнулся Трубачев, - пока идем на автомате, начинаем корректировку визиров.

- Командир, это Павлов, мы закончили с зондом, - доложил заместитель командира.

- Хорошо, Герхарду прибыть в рубку, а к Вам сейчас отправится Трубачев, - ответил Рутковский, - будем запускать зонд.

- Принято, - ответил Павлов.

- Ну, я пошел, управление визиров готово к перестройке,  -  сказал Михаил, вылезая со своего места.

В это же время в рубке появился Круспе.

- Проходите, Герхард, пока мы идем на автомате, проведем  настройку визиров на другой диапазон.

Герхард кивнул и присоединился к Лозгачеву, а Михаил отправился к Павлову в технологический отсек.
Минут через десять, Михаил доложил по внутренней связи, что зонд готов к запуску.

- Принял управление на себя, - сказал командир, - запуск разрешаю.

- Есть запуск, - ответил Павлов.

Через несколько секунд корабль вздрогнул, послышался короткий гудящий звук, затем корабль вздрогнул еще раз и все услышали короткий хлопок. Еще через несколько секунд на обзорном экране появился удлиненный цилиндр с двумя кольцеобразными утолщениями. Из одного из его концов вырывался короткий светящийся шлейф. Цилиндр медленно удалялся от корабля.

- Зонд работает в штатном режиме, - ровным, бесстрастным голосом доложил автомат.

- Что у нас с перестройкой диапазона визиров? – Спросил Рутковский.

- Почти закончили, - лаконично ответил Круспе.

- Я бы подключил еще и магнитометры, - в отверстии люка рубки появился Павлов, - хотя здесь это будет непростой задачей.

- Да, магнитосфера Ганимеда весьма интенсивна, в отличие от большинства остальных спутников, - согласился Рутковский, - лучше все же сделаем ставку на видеонаблюдение.

- Сигнал от зонда принимается устойчиво, - доложил Трубачев.

- Ну, что же, начинаем наблюдением, - сказал командир и бросил взгляд на малый экран, на который выводился видеосигнал с зонда автомата.

Первые десять минут наблюдения давали только уже известные картинки поверхности Ганимеда. Все те же кратеры, расселины, крупные и мелкие борозды и складки местности. Ближе к полярной области виднелись белесые полосы, вероятно с вкраплениями льда. Но вот корабль начал приближаться к той области, которая была локализована, как место, в котором была зафиксирована вспышка. Все невольно увеличили внимание. На экране медленно проплывали серо-коричневые холмы и длинные углубления. Но вот на экране появилась довольно ровная, темная по сравнению с окружающей местностью площадка.

- Стоп, фиксируем кадр, - сказал Рутковский.

- Есть фиксировать кадр, - откликнулся Лозгачев, - есть четкий след на поверхности.

- Командир, след на поверхности частично совпадает со спектрограммой снимка вспышки, - взволнованно проговорил профессор Дюпре.

- Как хотите, но это напоминает на след от посадки и старта какого-то космического корабля, - медленно произнес Павлов.

- Согласен, есть немало сходства, - командир с некоторым сомнением и недоверием смотрел на снимок.

- Даю приближение, - сказал Лозгачев.

Изображение выросло в размерах, теперь отчетливо стали видны темные языки на серо-коричневом грунте планеты. И эти языки поразительно напоминали следы старта некоего объекта с реактивным двигателем.

- В какой области Ганимеда садились автономные зонды? – Спросил командир.

- Я запросил данные, судя по всему, в экваториальной области, - откликнулся Трубачев по внутренней связи.

- Это не может быть следом от наших кораблей, - задумчиво произнес Рутковский.

- Командир, мы должны исследовать эти следы, - взволнованно проговорил Дюпре.

- Я согласна с профессором, возможно, мы наблюдаем следы, связанные с внешними мирами, - это включилась в разговор Кристина Эрхард, слушавшая разговор в рубке по внутренней связи.

Внешними мирами последнее время называли все пространство, что располагалось за пределами Солнечной системы.

- Командир, я думаю, что мы должны исследовать это, - сказал Павлов, - возможно, это как-то связано с теми аномалиями, в которые мы попали при подлете.

- Да, все это возможно, - Рутковский как будто еще колебался, но затем, посмотрев еще раз на изображение на экране, произнес твердо, - готовим к посадке на планету посадочный модуль.

7

Рубка посадочного модуля была почти вдвое меньше рубки главного модуля комплекса «Персей», и рассчитана на нахождение в ней всего двух человек. Остальные члены посадочной группы разместились в одном из технических отсеков. В состав этой группы вошли четыре человека, большим количеством членов экипажа, командир решил не рисковать. В качестве командиру группы и пилота модуля выступал Алексей Павлов, в группу входили так же – профессор Дюпре, Энрике Сигура и Герхард Круспе.
Отправлять специалиста по контактам Рутковский посчитал преждевременным, хотя Кристина и внесла предложение о своем участии в первом же полете. В полете не участвовал также и Михаил Трубачев, который должен был оставаться на орбите, поскольку кроме Павлова, только он мог быть пилотом автономного челнока, который сыграл бы в критическом случае, роль спасательной шлюпки.
По команде Павлова, посадочной модуль отделился от основного корабля и начал движение к планете. Атмосфера на Ганимеде практически отсутствовала, поэтому спуск совершенно без каких-либо эффектов, наблюдаемых на Земле, и в меньшей степени – на Марсе.

Сам спуск проходил по стандартной схеме, с торможением на орбите в нужных точках, затем плавное снижение по параболе, с выходом в нужную область посадки. После чего модуль переходил в режим полу-зависания и уже на малой скорости приземлялся в необходимой точке.
Павлов очень аккуратно манипулируя элементами управления, вел модуль по изогнутой дуге, в направлении той темной области, в которой обнаружили непонятные следы.
Сам Павлов был спокоен и сосредоточен, вполне спокойным и собранным выглядел и Круспе. А вот профессор явно волновался как школьник перед первым свиданием. Было видно, что и Энрике испытывает чувство волнения, что было вполне объяснимо, эта посадка на иной небесное тело, была для него первой.

- Все системы работают штатно, идем по намеченной траектории, - доложил Палов на корабль.

- Вас понял, - ответил Рутковский, - видим вас хорошо, идете точно по расчетному маршруту. Удачной посадки.

- Благодарю, следующая связь – с поверхности Ганимеда, - ответил Павлов.

- Канал связи с кораблем – устойчивый, канал связи с автономным модулем – устойчивый, - проговорил Круспе, внимательно следя за контрольными приборами.

- Принято, начинаю зависание, - ответил Павлов, - прошу проводу по месту на поверхности.

- Есть проводка по месту на поверхности, - откликнулся Круспе.

Посадочный модуль начал более крутое снижение, смещаясь в сторону северного полюса планеты. В обзорном экране модуля проплывали темно-серые массивы льда на поверхности, перемежающиеся черно-бурыми скалистыми включениями. Поверхность все приближалась, вот на экране мелькнула неровная, словно покрытая сеткой трещин, борозда черного цвета. И на смену светло-серой ледяной поверхности пришла темная, похожая на слежавшийся отожженный песок.

- Высота – два километра, - сказал Павлов, - начинаем отсчет до основного торможения.

- Минус сто одна секунда, - проговорил Круспе, - отсчет пошел.

Павлов включил первые два малых тормозных двигателя, падение замедлилось.

- Минус восемьдесят секунд, - доложил Круспе.

Павлов запустил вторую пару тормозных двигателей.

- Минус пятьдесят секунд, - считал Круспе.

Павлов запустил последнюю пару двигателей, и спуск модуля стал плавным и медленным. Спустя еще полминуты модуль почти, что завис на высоте чуть более двадцати метров от поверхности планеты. Еще немного и все члены посадочной команды почувствовали легкий толчок, а затем корабль качнуло пару раз, но не сильно, после чего все успокоилось.

Первое время Павлов не выключал двигатели полностью, на всякий случай, проверяя, не будет ли проседания грунта.  Но вот двигатели начали замолкать, и еще через минуту Павлов перевел обе рукоятки тяги в нейтральное положение, а затем отключил все тормозные двигатели.

- Это посадочный модуль, посадка прошла штатно, начинаем осмотр местности, - доложил Павлов на корабль.

- Принято, - ответил Рутковский, - визуальный контроль по всем направлениям, первый выход разрешаю на вездеходе группе Круспе и Сигура. По наблюдениям корабля, Вы сели в километре от пятна неизвестного происхождения. Направление – юго-восток.

- Эх, промахнулись немного, - с досадой проговорил Энрике.

- Командир, почему я не включен в состав первой группы поиска? - Несколько удивленно и возмущенно проговорил профессор Дюпре.

- Понимаю Ваше нетерпение профессор, но разведывательная миссия, все же рискованное мероприятие, а все научные изыскания мы будем делать позже, - ответил Рутковский, - и я обещаю, что Вы примите в этом самое активное участие. Рисковать же именитым ученым в разведывательном поиске, считаю – нецелесообразным.

- Ладно, я потерплю немного, - смирился со своим положением профессор, - но, Вы же понимаете, что я должен попасть на поверхность Ганимеда.

- Понимаю, но всему свое время, - проговорил Рутковский.

- А пока многоуважаемый профессор, давайте поможем Энрике и Герхарду облачиться в скафандры, - предложил Павлов.

- Ладно, пойдемте, но я все равно, обязательно должен попасть на поверхность Ганимеда, - все еще волновался профессор.

Несмотря на то, что последние образцы планетарных скафандров были намного легче и удобнее тех, что использовались еще в двадцатые-тридцатые годы столетия, но все равно, процесс их правильного надевания был достаточно непростым и требовал помощи.
В принципе, Павлов мог бы справиться и сам, но он хотел чем-то занять профессора, который слишком уж волновался.
И вот оба члена экипажа вездехода были экипированы и по приставной аппарели влезли в вездеход, стоявший на нижней палубе модуля.
Пространство для его выхода и входа было весьма мало, поскольку располагалось, по сути, между уздами двигательной установки. И в качестве водителя этого транспортного средства выступал Герхард Круспе, у которого был большой опыт в таких делах.
Как только Павлов и профессор покинули отсек и загерметизировали оба внутренних люка, Круспе запустил двигатель вездехода, после чего доложил по внутренней связи:

- Готов к работе, все системы вездехода, работают штатно.

- Принято, - ответил Павлов, - открываю внутреннюю переборку.

Стенка, расположенная непосредственно перед носовой частью вездехода отъехала в сторону.

- Грузовая аппарель опущена, - сказал Павлов, - открываю внешний люк.

Вездеход медленно двинулся вперед. Через пару мгновений после этого, ушла в сторону и вторая, уже внешняя часть стены, открывая выход на планету. Место, на котором было обнаружено странное пятно, располагалось почти на самой границе лицевой и обратной стороны Ганимеда, и Солнце сейчас светило низко над горизонтом. Здесь оно казалось ярко-желтой горошиной, намного меньшего размера, чем на Земле.
Вездеход медленно съехал по наклонному пандусу и выкатился на поверхность спутника Юпитера. Вблизи от посадочного модуля местность была освещена его прожекторами, и была хорошо видна поверхность Ганимеда. Поверхность была неровной, с большим количеством мелких и крупных камней и глыб льда, но вездеход, чем-то напоминающий внешним видом древний Луноход-1, не слишком быстро, но вполне уверенно преодолевал такой ландшафт.

- Курсовая видеозапись включена, - отрапортовал Круспе и толкнул локтем задумавшегося Энрике.

Тот спохватился и, щелкнув нужными тумблерами, доложил:

- Обзорная видеозапись включена, радарная телеметрия включена.

- Это «Персей», что наблюдаете на поверхности в непосредственной близи? – Включилась связь с базовым кораблем.

- Поверхность относительно ровная, перепады высот не более метра, на удалении примерно в полкилометра наблюдается невысокая возвышенность, предположительно ледяная, - доложил Круспе, - начинаем движение в сторону пятна.

- Принято, будьте осторожны, - ответил Рутковский.

Вездеход увеличил скорость и, перемалывая своими восемью траками валуны и глыбы льда, довольно ходко пошел в сторону, отмеченную построителем маршрута. Трясло при этом весьма изрядно, несмотря на очень хорошие амортизаторы, но экипаж вездехода был готов потерпеть подобные трудности.
Спустя пятнадцать минут, вездеход подошел к невысокому пологому валу, темно-серого цвета, за которым и располагалось то самое, странное пятно. Чуть сильнее взревев двигателями, вездеход начал взбираться на этот вал.
Еще минута и вездеход переваливает через гребень вала и начинает медленный спуск по пологому склону. И в этот момент Круспе останавливает вездеход.

- Что такое? – Отвлекся, наконец, от визуального изучения окружающего ландшафта Энрике.

- Такое впечатление, что мы потеряли направление, - задумчиво проговорил Круспе, - я не вижу впереди ни темной поверхности, ни черного пятна на нем. Перед нами очередная ледяная поверхность.

- Да? – Удивился Энрике, и прижавшись лицом к оптическому визиру, внимательно осмотрел местность впереди, - знаешь, получается, что ты прав – если мы не сбивались с курса, то пятно должно было быть – буквально в сотне метров впереди.

- Вот именно, - подтвердил Герхард, и нажал кнопку связи с посадочным модулем, - мы потеряли ориентацию, дайте пеленг на модуль.

В динамике царило полное молчание, словно модуль то ли не слышал их, то ли совершенно отключил связь, причем второе было из разряда невозможного.

- Повторяю, посадочный модуль, дайте пеленг на возврат, - Герхард еще раз попробовал связь.

И снова полное молчание, как будто модуль исчез с поверхности Ганимеда.

- «Персей», это вездеход, потерял ориентацию, дайте проводку на модуль, - теперь Герхард пробовал связь с основным комплексом.

И снова – все было тщетно, теперь молчал и корабль.

- Может, у нас связь неисправна? – Обеспокоенно спросил Энрике.

- Наврядли, - задумчиво проговорил Круспе, - я хорошо слышу тестовые отметки нашего автономного модуля. И судя по его квитанциям, он принимает наши сообщения.

- Тогда вообще непонятно, в чем же дело, - еще более обеспокоенно проговорил Сигура.

- Так, попробуем вернуться по своим следам, - решил действовать Герхард, - в некоторых местах, по которым мы шли, они должны быть видны очень отчетливо.

Он развернул вездеход, и они снова перевалили через каменисто-ледяной вал.
И… почти сразу оказались на бурой поверхности, похожей на галечник, размерами примерно сто на сто метров, в центре которой было видно черное пятно.

- Ну, не могли же мы развернуться во время движения полностью на сто восемьдесят градусов, - недоверчиво покачал головой Герхард.

- И связи ведь так и нет?!- Энрике посмотрел на старшего товарища.

- Посадочный модуль – ответьте вездеходу, потерял ориентацию, нужен пеленг, - снова попытался Круспе, и снова ответом была тишина.

Герхард медленно двинул вездеход вперед, но не успели они проехать с десяток метров, как Энрике вскрикнул и показал вперед.
Герхард резко остановил вездеход.
Впереди, на поверхности черного пятна, в центре которого виднелось довольно большое углубление, были явственно видны следы траков. Точно таких же траков, которые были у их вездехода. Но оба путешественника по Ганимеду, точно помнили, что они никогда не проезжали по этому темному пятну.

- Интересное дело, получается, - задумчиво проговорил Круспе, - откуда здесь следы вездехода, причем похожего на наш?!

- Но, мы же здесь точно не проезжали, - ответил Энрике, - значит, это кто-то еще?

- Так, не нравится мне это положение, - сказал Круспе, - попробуем вернуться на вал и осмотреться.

Он снова развернул вездеход на сто восемьдесят градусов, и они вновь начали взбираться на пологий склон ледяного вала.
И как только они выехали на гребень, немедленно ожил громкоговоритель связи с посадочным модулем:

- Круспе, Сигура, немедленно ответьте, что происходит?!

- Это вездеход, потеряли ориентацию, была временная потеря связи, - доложил Круспе.

- Даю пеленг, немедленно возвращайтесь на модуль! – Приказал Павлов.

- Но, мы еще не закончили обследование, - возразил Круспе.

- «Персей» зафиксировал вспышку радиоизлучения на расстоянии около четырех миллионов километров, словно кто-то попытался просканировать систему Юпитера, - ответил Павлов.

- Неожиданно как, - пробормотал Круспе.

Герхард посмотрел на сидящего молча Энрике, который был, видимо, ошеломлен происходящим. Затем запустил двигатель и повел вездеход обратно, в сторону посадочного модуля.

8

В рубке «Персея» находился весь экипаж, за исключением той четверки, которая была сейчас на поверхности Ганимеда, в посадочном модуле.

- Ситуация необычная, - потерев немного ладонью лицо, проговорил Рутковский, - подобное излучение, согласно данным Хасимото и Лозгачева, является явным признаком сканирования пространства. Нечто подобное используем и мы сами, вот только ни одного земного корабля, который мог бы провести такое сканирование в окрестностях более чем ста миллионов километров – нет.

- А это не может быть каким-то автоматическим зондом? – Спросила Варвара Крупенина.

- Ну, во-первых – ни одного зонда, который мог идти с внутренней стороны Солнечной системы, по нашим сведениям – нет, - ответил Трубачев, - а во-вторых, мощность радарных систем большинства зондов, все же несколько меньше той, что мы зафиксировали.

- Вот поэтому, я и посчитал нужным, вернуть посадочный модуль с поверхности Ганимеда, - сказал командир, - кстати, замечу – сегодня первый раз Земля сделала запрос о том, почему мы периодически отвечаем с запаздыванием.

- То есть, получается, что ранее они не замечали такого запаздывания? – Удивился Хасимото.

- Да, и в этом немалый парадокс, - покачал головой командир, - мы, в течение трех дней, совершенно отчетливо видели нестыковку по времени, а на Земле это заметили только сейчас.

- Что говорит о том, что аномалия, в которую мы попали дважды три дня назад, по-прежнему существует, - добавил Михаил Трубачев.

- А можем мы определить примерное местонахождение источника сигнала? – Спросила Кристина Эрхард.

- Пробовали, - ответил Павел Лозгачев, - смогли только уточнить направление, и получилось так, что сигнал пришел примерно с того же вектора пространства, по которому шли мы сюда. Больше никаких локализаций произвести не удалось.

- То есть, выходит, что нечто летит оттуда же, откуда и мы? – Удивленно проговорила Варвара Крупенина. – Какое-то странное совпадение.

- Не знаю, совпадение это или нет, но принять меры предосторожности необходимо, - ответил командир.

- Жаль, что профессор с Энрике сейчас внизу, - покачал головой Трубачев, - регистраторы гравитации опять фиксировали какие-то аномальные выбросы на расстоянии примерно двух миллионов километров от нас.

- Оттуда же, откуда идут радиосигналы? – Спросила Варвара.

- Нет, не совсем, это гравитационное возмущение наблюдается скорее в той точке, в которую мы вышли в момент прихода в систему Юпитера, - ответил Михаил.

- А ведь создается впечатление, что кто-то или что-то, просто повторяет наш путь, - задумчиво проговорил Хасимото.

- А ведь действительно, есть некоторая схожесть происходящего, - взволнованно произнесла Кристина.

- Знать бы еще причины такого повторения, - покачал головой командир, - и поэтому я предпочел, что бы весь экипаж был на борту.

- Когда возвращается посадочный модуль? – Спросил Хасимото.

- Должен как раз стартовать, - ответил командир.

И в этот момент, словно подтверждая его слова, по каналу связи с посадочным модулем пришел запрос:

- Разрешите взлет. Дайте пеленг на корабль.

- Взлет разрешаю. Пеленг даю. – Командир посмотрел на Трубачева. Тот кивнул и нажал нудные кнопки на пульте управления.

***

Посадочный модуль, по сути своей, взлетал как обычная ракета, в таком же варианте, как стартовали с Земли ракеты еще в середине двадцатого века. Двигатели вышли на нужный режим, затем – мягкий, но упругий рывок вверх, после чего модуль начал довольно быстро набирать высоту. Для Павлова и Круспе взлет был столь же ответственным мероприятием, что и посадка, поэтому все их внимание было направлено на органы управления.
Энрике взлетал с небесного тела в первый раз, точно так же, как садился на него, к тому же, перегрузки он выносил не очень хорошо. Старт на орбиту Земли, обычно проходил в несколько иных условиях, но в таких посадочных модулях, как этот – не было особо комфортных условий.
А профессор с немалым сожалением смотрел на обзорном экране, на удаляющуюся поверхность Ганимеда. Поверхность, которую он так и не ощутил под своими ногами.
Профессор вздохнул тяжело, и уже собрался было отвернуться от экрана, как вдруг увидел нечто такое, что просто поразило его до глубины души.
На поверхности Ганимеда, недалеко от того места, где темная поверхность сменялась светлой, ледяной, располагалось странное сооружение.
Оно напоминало пятилучевую звезду, с короткими, закругленными концами. Сооружение было довольно большого размера, профессор оценил его габариты впятеро, а то и вшестеро раз больше их посадочного модуля. Сооружение были видно буквально считанные секунды, но запечатлелось в памяти очень отчетливо. И еще в голову профессору пришла одна мысль. Мысль о том, что он где-то видел уже подобную штуку, причем видел где-то во владениях человека, то есть либо на Земле, либо на Луне. Но где он видел это, и что это такое, никак не мог вспомнить.

А модуль все больше набирал скорость, и двухцветная поверхность Ганимеда все больше удалялась и становилась выпуклой. Всевозможные складки местности уже слились между собой и стали почти незаметны. Павлов начал проводить коррекцию курса, что бы догнать базовый корабль, находящийся на орбите спутника. Поверхность Ганимеда поплыла в сторону.
Впереди замаячила яркая звездочка, плывущая по орбите планеты – это и был космический комплекс «Персей».

- Видим Вас, скорость сближения – девять километров в секунду, - ожил динамик связи с кораблем.

- Провожу коррекцию курса, - сказал Павлов, - заходить буду со стороны Юпитера.

- Принято, - ответил динамик голосом Трубачева.

Посадочный модуль продолжил сближение с базовым кораблем, и вот последний уже занимает половину обзорного экрана. Еще через минуту, стыковочные штанги захватили ответные разъемы на технологическом модуле. А еще через пару минут, с сухим шелестом открылись переходные люки и экипаж посадочного модуля начал переходить в основной корабль.

- Сейчас проходим стандартную процедуру санобработки, а затем – все собираемся в рубке, - сказал Трубачев, встречающий вместе с Варварой Крупениной, экипаж посадочного модуля.

- Нет, нет, мне нужно срочно проанализировать все данные гравитационных регистраторов, все записи сигналов, которые пришли с разных автономных зондов, - сказал быстро профессор Дюпре, он выглядел очень озабоченно, и в то же время, несколько рассеянно, - а кроме этого – все материалы по равнению временных задержек.

Потом повернулся к Круспе:

- И, пожалуйста, Герхард, сбросьте запись с обзорных экранов посадочного модуля, которые он делал при взлете.

- Хорошо, профессор, все сделаю, - Круспе был несколько удивлен.

- Они все сделают, но сначала обработка и обследование, - строго сказала Варвара.

***

Спустя примерно сорок минут, почти весь экипаж, исключая профессора Дюпре и Пала Лозгачева, которого профессор привлек для каких-то своих целей, собрался в рубке.

- Ситуация у нас странная, - начал обсуждение командир, оглядывая всех присутствующих, - с одной стороны мы имеем целый ряд совершенно непонятных явлений, с другой, в данный момент, ни одного из этих явлений не наблюдается.

- То есть как – не наблюдается? – Удивился Хасимото.

- Вот такая странность, - ответил Рутковский, - сигнал, который мы воспринимали как сканирование, более не фиксируется вовсе. Все гравитационные регистраторы показывают абсолютно спокойную, в рамках местных условий конечно, обстановку. И главное – все расхождения по времени с местными зондами, словно исчезли – теперь все сигналы синхронизированы именно так, как и должны быть.

- Но, что же тогда, все это было? – Спросил Энрике Сигура. – Что мы наблюдали все это время?

- Ответ, судя по всему, есть у профессора Дюпре, - покачал головой командир, - сейчас он проводит последние уточнения, которые, как он считает, расставят все точки над i.

- Ну, все может быть и не расставит, но многое объяснит, - раздался от входного люка голос профессора.

Вслед за ним в рубку вошел и немало ошарашенный Павел Лозгачев.

- Вы позволите командир? – Дюпре посмотрел на Рутковского.

- Разумеется, профессор, надеемся, что Вам удалось все задуманное? – Командир пригласил профессора в центр рубки.

- Думаю, что удалось, - провозгласил профессор, и вышел в указанное командиром место.

- Для начала прошу взглянуть на это фото, сделанное во время старта посадочного модуля, - профессор указал на экран, на котором появилось изображение той самой пятилучевой конструкции.

- Что это за штука такая? – Удивилась Кристина Эрхард.

- А теперь взгляните сюда, - профессор указал на второй экран, на котором была почти та же самая конструкция, только маленькая и стоящая на каком-то стенде.

- Они же похожи как две капли воды, - сказал Трубачев.

- Именно – профессор просиял, - а знаете, что это модель гравитационной станции, которую презентовали перед нашим полетом в одном из научных центров?!

- Но как эта штука оказалась на Ганимеде? – Удивился Рутковский.

- Была построена, - ответил профессор, - точнее – будет построена, вероятнее всего, через пятнадцать или двадцать лет.

- Но, что же тогда видели мы? – Удивился Павлов.

- Её и видели эту самую станцию, - профессор, казалось, был очень доволен, - я проанализировал все задержки по времени, и совместил их с непонятными всплесками гравитации. Затем сравнил, с помощью Павла, все частоты и периоды радиоизлучения, которое мы принимали извне, с теми радиолокационными сканированиями, которое применяли сами. И наконец, проанализировал все то, что происходило с нашим вездеходом на поверхности Ганимеда.

- И каков же Ваш вывод? – Командир внимательно посмотрел на профессора.

- Это конечно, будет казаться фантастическим, но мы все это время шли по собственным следам, - развел руками профессор, - то, что нам казалось сканированием извне – было нашей собственной локацией системы Юпитера, только произведенной одновременно и ранее и позднее. Вы помните, что мы дважды попадали в аномалии, во время которых происходили сбои по времени и короткие выключения многих систем?

- Да, но решили, что это природные гравитационные аномалии, - ответил Круспе.

- А это не природные аномалии, это результат действия тех самых автоматических зондов, которые только будут запущены, через пятнадцать лет, для изучения гравитации, - профессор радостно потер руки, - в будущем, через двадцать или быть может – чуть большее число лет, в системе Юпитера будет работать большая гравитационная лаборатория. Лаборатория, которая будет не просто изучать гравитационные эффекты, но и экспериментировать с ними. Здесь, подальше от Земли, ради безопасности.

- То есть, Вы хотите сказать, что все эти эффекты, это следствие каких-то экспериментов в будущем, экспериментов нашей собственной цивилизации? – Спросил с недоверием Павлов.

- С очень высокой степенью достоверности – это так, - ответил профессор, - на само деле, мы попали в нечто, напоминающее временную петлю, и дважды совершили посадку на Ганимед, приняв собственные следы, за следы чужой экспедиции. И все наши сканирования, за счет искажения времени, мы принимали за сканирования чужие.

- Хм, в это непросто поверить, но это многое объяснил бы, - покачал головой Трубачев.

- Да, но как объяснить, что Земля, не замечала таких отклонений? – Удивился Хасимото.

- Полагаю все просто, для Земли не было никаких двух посадок, для нее первой посадки просто не существовало, - уже не так уверенно проговорил профессор, - вероятно временная петля частично спрессовала время внутри себя, а снаружи её проявления ограничились началом и концом. Отсюда и неведение Земли о целых двух днях, которые для нас были реальностью.

- Хорошо, но почему мы сами не помнили о своей, же предыдущей посадке на поверхность Ганимеда? – Задал резонный вопрос Круспе.

- А потому, что после второй аномалии и для нас – весь период нахождения во временной петле, порожденной гравитационными полями, фактически был сжат до одного мгновения, - объяснил профессор.

- Даже если это просто гипотеза,  - сказал Рутковский, - экспедиция может оказаться снова под влиянием этих станций, которые вот так неожиданно появляются из будущего. Кстати, профессор, почему так?

- Увы, природа гравитации и ее влияния на время, пока мало изучены, - развел руками Дюпре, - возможно, в процессе работы этой лаборатории возникли какие-то червоточины во времени, в которые мы так неосторожно попали.

- Из чего можно сделать вывод, что лучшее, что мы можем сделать сейчас, это покинуть окрестности Ганимеда, что бы не подвергаться опасности, - сделал вывод Рутковский.

- В сложившихся условиях, это будет совершенно правильно, - согласился Павлов.

- В таком случае, готовимся к обратному полету, - твердо сказал командир.

- Какая жалость, что все так объяснилось, - с сожалением произнесла Кристина, выходя из рубки.

- Понимаю, Вам бы хотелось, что бы мы нашли здесь следы некоей высокоразвитой цивилизации, - улыбнулся в ответ Лозгачев.

- Да, в этом было бы что-то по-настоящему вдохновляющее, а тут все так просто, - вздохнула Кристина.

Из рубки доносились команды Рутковского – комплекс «Персей» готовился к обратному перелету.

У самого люка научного модуля, профессора Дюпре перехватил Хасимото.

- Скажите, профессор, почему же, если наш полет выявил возможность такого «бурения» времени, если так можно сказать, - начал размышлять вслух Хасимото, - то, при строительстве станции в будущем, никто не предусмотрел такой возможности?

- А Вы считаете, что это могло бы как-то повлиять на освоение Ганимеда? – Несколько удивился профессор.

- Но, как же, профессор, ведь мы попали во временную петлю, а это значит, что и другие такие экспедиции от этого не застрахованы, - ответил Хасимото, - как же тогда саму эту станцию строили? Ведь она тогда мешает строительству самой себя?!

- Хм, непростой вопрос задаете, молодой человек, - покачал головой Дюпре, - даже не знаю, что Вам и сказать, получается какой-то временной парадокс.

- Всем членам экипажа, корабль начинает коррекцию, всем срочно пристегнуться к аварийным ремням, - послышался голос Рутковского из динамика.

- Ладно, профессор, нужно принимать меры безопасности, - сказал Хасимото, - помочь пристегнуться?

- Спасибо, молодой человек, но я пока еще в полном здравии, - чуть рассеянно ответил Дюпре.

- Хорошо, тогда я в служебный модуль, - сказал, улыбнувшись Хасимото.

- Да, да, разумеется, - продолжал рассеянно бормотать профессор, не забывая впрочем, пристегнуться к аварийным ремням, - все-таки, похоже, нужна будет еще одна экспедиция к Ганимеду.

А межпланетный комплекс «Персей» медленно повернулся в пространстве, а затем начал набирать ход, удаляясь все больше и больше от темно-серой горошины Ганимеда.

Задние экраны не были включены, и поэтому никто уже не видел, что с поверхности спутника как будто бы произошел старт еще одного корабля, только очень необычной формы.