Чарующий аромат

                           Нынешний июнь в Москве выдался идеальным. Тепло, не доходя до жары, сменялось живительной прохладой и короткими летними дождями, приведшими к буйному разрастанию всей зелени парков, скверов и роскошных цветочных клумб.

                           На смену голубой, лиловой и белой сирени улицы заполнились медовым волшебным волнующе-густым запахом.

                           Липовый цвет...

                           Ассоциации мгновенно включили машину времени и по волнам моей памяти легко перенесли на полвека назад, в , казалось, недалекое прошлое.      

                           В Сокирянах явно что-то замышлялось. Это чувствовалось уже с раннего солнечного летнего утра. Родин дители и бабушки, о чем-то возбужденно переговариваясь, сновали с какими-то мешками и мешочками по всему нашему бесконечному коридору.

                           Все, что планировалось в нашем большом доме , делилось на две неравных части. Малую, о чем я имел право знать, и большую, о которой ребёнок "турнышт высн" ( не должен знать, идиш). Вернее, не должен  даже догадываться.

                           Легко понять, что и на этот раз мне предстояли долгие часы кропотливой детективной работы. Надо было, кровь из носу, выяснить все мельчайшие детали грядущего мероприятия. Исходя из таинственных переглядываний взрослых, оно обещало быть, и рискованным, и достаточно захватывающим.

                           А тут, вдобавок, меня  сдал бабушке наш соседский буфетчик Яша-инвалид . Сдал со всеми потрохами!

                         - Ох, как не вовремя...

                           С войны он вернулся без одной ноги, отхваченной много выше колена. Жил Яша через дорогу от нас с  женой и двумя дочками - Раей, моей ближайшей подружкой, и младшенькой - Фаей .

                           Их дом располагался рядом с Лойфманами и Фройкой, по соседству с центральным парком. Буфет находился прямо в торце их старенького строения.

                           Надев неудобный скрипучий протез, Яша мучительно ковылял  к себе на работу. Пройдя метров двадцать по узкому проходу между домами , он тяжело взбирался по нескольким высоким каменным ступенькам и заходил, мужественно становясь за прилавок небольшого буфета.
 
                           Несмотря на трудности , на его лице, украшенном ироничными живыми умными глазами и характерной глубокой ямочкой на подбородке, часто блуждала добрая мечтательная улыбка.

                           До этого случая Яша производил на меня - пятилетнего сорванца, впечатление надежного фронтовика, не сдающего своих товарищей. А он?!

                         - Лучше бы вообще отказался продавать те злосчастные папиросы!

                           Улыбнулся, подмигнул, а ,потом сдал - сдал  бабушке Риве со всеми вытекающими последствиями. Обидно, что, пока я брал у него сигареты по шесть копеек, он никому и ничего не говорил. С помощью того курева я заработал  у соседского  Борьки Зайцева и его взрослых приятелей солидный авторитет.

                           Однако настоящей, желанной целью была только пачка папирос "Ароматные", прислоненная к стене так, чтобы все видели. Она завладела всеми моими помыслами давно, безраздельно и сразу, как только появилась.

                           Из-за космической цены в 65 копеек, ее, конечно,никто не покупал. Каждый день я заходил в буфет и зачарованно смотрел на манящую соблазнительную картонную коробку, где на цветной картинке красовалась большая белая папироса. Волшебный синий дымок вился вверх, в чарующую бесконечность. Он казался  прилетевшим  из-за далеких морей, белых пароходов, жгучих красавиц  и неизведанных стран.

                           Стараясь достичь желанной мечты как можно быстрее, я полностью монополизировал все домашние поручения, связанные с мелкими покупками  хлеба, соли и спичек.

                           За несколько долгих месяцев, наполненных упорной работой, в моем тайничке, наконец, скопилась  заветная сумма.

                         - И вот !

                           Неожиданное предательство заставило приоткрыть  в печке тайную металлическую дверцу, откуда зимой выгребали пепел, провалившийся через  пепел. Затем пришлось доставать и бесценные ароматные папиросы.

                           Я мечтал о них столько, что дым во рту от первой роскошной красавицы-сигареты, вызвавший удушливый кашель заправского морского пирата, показался мне просто волшебным.

                           В обмен на безропотную сдачу папирос, бабушка клятвенно,- А штох мир ин ды  затн !( А чтоб у меня прострелило поясницу, идиш), - пообещала ничего не говорить ни Розе, ни родителям...

                           В дополнение, если  посплю после обеда, она бралась ходатайствовать перед папой и мамой, чтобы меня вечером «Взяли на Дело» .

                           О сути этого загадочного мероприятия , она, таинственно приложив палец к губам, распространяться  не пожелала.

                           Слово своё бабушка сдержала. Но, сначала, всей семьёй мы сходили в большой сокирянский клуб, где главную героиню в музыкальном спектакле "Севастопольский Вальс" блестяще сыграла моя очаровательная учительница.

                           Она преподавала пение в музыкальной школе. Как и матери Вовки Ткачука, я ей втайне очень симпатизировал.  В спектакле понравилось все. И блестящие  морские мундиры с золотыми кортиками, и пышногрудые сладкоголосые красавицы, и песня о вальсе, который знают все моряки.

                           Тем более, что бравые офицеры , мечтательно устремляя глаза ввысь, обещали девушкам не забыть, эти самые, золотые деньки.

                           После оперетты толпа медленно поплыла в сторону соседнего стадиона. Воздух был переполнен пением соловьев, жужжанием жуков, детским гомоном и густым душистым ароматом многочисленных лип.

                           Вдоль одной из сторон стадиона, прямо в направлении далекого леса, тянулась большая липовая аллея из громадных раскидистых деревьев, посаженных, наверное, ещё на рубеже веков девятнадцатого и двадцатого.

                           Смеркалось, однако все пространство вокруг каждого древа натужно гудело, звенело и попискивало. Впервые я наблюдал, как тучи пчёл и прочих любителей сладкого нектара, трудились, не покладая крылышек и лапок, работали почти в полной темноте, да  ещё так азартно.

                           Вдруг, неожиданно для меня, сотни гуляющих, весело перекрикиваясь, откуда-то достали мешки, сумки, сетки и фонарики. Они стали резво обламывать большие и малые липовые ветви, покрытые сотнями и тысячами благоухающих соцветий.

                         - Такой день, когда собирают липовый цвет, бывает раз в году,- объяснила мне бабушка, ловко укладывая в мешок цветущие ароматные драгоценности.

                         - Мы отделяем только торчащие нижние  ветки. Для деревьев это только полезно,- успокаивающе  добавил отец, не отстававший в этом лихорадочно-веселом соревновании.

                         - А,вдруг, милиция?,- раздался чей-то тревожный вопрос

                         - Ну, мы им объясним, что раз в году,здесь, ещё  деды с бабушками всегда собирали липовый цвет. Это же запас на целый год. Цвет, который, и вылечит, и удовольствие доставит.

                         - Может, для них пару мешков приготовить?

                           Хорошо зная непредсказуемый характер советских правоохранителей, все тревожно оглядывались и дышали неровно, до тех самых пор, пока объёмные мешки,  не наполнились благоухающим содержимым под самую завязку.

                           На следующий же день мы взобрались на «Бойдым"(чердак,- идиш).  Там, отделив соцветия от листьев и веточек, равномерно распределили всю ароматную добычу по обширной поверхности ветхого брезента.

                           Круглый год чердак благоухал густым духом волшебного медового аромата. А в долгие-предолгие зимние вечера - и в болезни, и в радости, мы часто баловали себя и близких душистым чаем, щедро насыщенным удивительным богатством раскидистых лип, сокирянского лета и родительской Любви.