Переполох в Мусино

Глава 14

Какое  это блаженство, просто  лежать на полатях после бани.  Двигаться не хотелось, говорить тоже.  Ленусик и Марина  спали сном праведника, а я просто дремала. Я не могла  уснуть, мысли тревожные не давали мне покоя. Я очень волновалась за детей, и почему – то меня взволновало внимание   Макея  ко мне. Внутреннее чутье  или женская интуиция  подсказывали мне, что все это не просто так.
Женщина, какая бы она не была, всегда чувствует,  когда мужчина  обратил на нее внимание или у него возникло влечение к ней, а может и чувство, глубокое и настоящее.
Но, одно дело просто мужчина – ровесник или сослуживец,  А другое дело –   Макей.  Всем своим существом, я понимала, что его  ко мне влечет,  а что, я не знала.  Я чувствовала, что в нем огромная сила,  настоящая, мужская,  щедрая, одаривающая женщину заботой и счастьем. Вот об этом и говорила  Лешачиха, но как быть, мы такие разные, и одинаковые… и оба одинокие по жизни.  Мы  из разных миров и измерений. Мы даже из разных поколений, но что может помешать, когда мужчина и женщина принадлежат по жизни и судьбе  друг  - другу. Нет такой силы, которая могла бы противостоять этому. Я не знала, насколько это касалось меня и Макеея, но внутреннее чутье мне подсказывало, что это так и есть, и что  ответить на этот вопрос придется,  иначе сложно дальше будет жить, и это меня тревожило и не давало расслабиться и уснуть.
Сколько времени прошло, с того момента,  как мы пришли из бани, я не знала, но чувствовалось – много. На полатях было уже темно, когда Любка  вошла в избу и крикнула нам, чтобы мы вставали.
- Ну, что,  засони, спите. Просыпайтесь! Пора идти на обчественный сбор. Там столы накрыли. Бабы все приготовили. Только вас ждут – тормошила нас за ноги Любка.
Просыпаться и слезать с теплых полатей не хотелось, но нужно было. Понежившись  еще,  минуток пять, мы по  очереди   спустились с полатей, привели себя в порядок, надели концертные сарафаны и пошли с Любкой в обчественную избу  на общий сбор сельских жителей.
На улице было уже темно. В ноябре  день короткий, но здесь было особенно темно, и только звездное небо, напоминало, что мы еще присутствуем здесь, на планете Земля, а  не,   где - то,  там, в  преисподней  или в черном далеком  космосе.
Нас сопровождала Любка с  Найдой.   Найда,  по – прежнему , была весела и ласкова, попеременно обходила нас, как бы проверяя наличие шедших,  не потерялся ли кто и не отстал ли от  шествующих.
Общественная изба отличалась только тем, что  была больше размером и рядом с избой  стояла маленькая часовенька,  с одной главкой, увенчанной  старообрядческим крестом.
Мы вошли в избу, сняли верхнюю одежду и прошли в горницу. Горница или, как ее называли обчественная  изба, была внушительных размеров.  В центре избы  стоял большой  стол, накрытый скатертью с кистями. На столе возвышался большущий двухведерный самовар на большом медном подносе, а вокруг самовара, расположилось множество всякой снеди и посуды, но главным украшением на столе были пироги и кулебяки, с разнообразными начинками и присыпками.  Венчал этот стол резной деревянный поднос с белоснежной салфеткой, на которой гордо, достойно  и привлекательно  красовался настоящий, разукрашенный  всевозможными фигурками и цветами,  ягодами и цукатами, каравай, на макушке которого красовалась  солонка с солью. Вдоль стола располагались деревянные лавки, сделанные из толстых сосновых плах.   Стены были разукрашены домоткаными вышитыми рушниками, дорожками  и поделками ручной работы. Все выглядело удивительно, как в музее, но это была их жизнь. Каждый достоин той жизни, какую он выбрал сам.  А местные жители любили свою деревню и украшали свой быт, как им нравилось. Вдоль стен тоже стояли лавки, табуреты, на которых сидели люди. Их было человек тридцать. Среди них были бородатые мужики, бабы и молодухи,  одетые в сарафаны, молодые девушки и парни и много детей, что и говорило  о том, что деревня живет своей  обособленной и по - своему благоустроенной жизнью.  В красном углу избы  был большой иконостас. Он на данный момент был завешен  резными и вышитыми цветным мулине занавесками.
Под иконами сидел тщедушный  батюшка в черной рясе и с куцей бородёнкой, но он сидел прямо и важно. Чувствовалась  в нем, твердость его характера. Рядом с ним сидел Макей и наши мужчины,   Они  о чем – то беседовали.  Увидев нас, мужчины встали и подошли к нам.
- Ну и где ж вы там прохлаждаетесь? Заставляете обчество ожидать вас  - наиграно, намеренно -   сердито и громко,  сказал  Маккей,  а  потом,  обращаясь  ко  всем,   сказал:
-  Ну,  вот теперь все собрались. Милости просим всех садиться за стол и угоститься чем Бог послал нам.   Скажем Господу спасибо за то, что даровал нам такое богатство и гостей в наш дом, а еще, что помог нашей Марии. Особое спасибо, нашим гостям, это для них  наши женщины  испекли   праздничный каравай,  и особое спасибо,  что они не бросили нас с дохтуром  на дороге, а привезли во время, хотя сами не смогли уехать домой. Низкий им поклон от нас за это и наше уважение.
Макей вышел на середину избы и низко  трижды, поясно,  поклонился  нам.  Мы растерялись, мы такого не ожидали.
За всех ответил Алексей. Он поблагодарил местных жителей за прием  и за баню, и пообещал, что мы устроим для них отдельный концерт.
В свою очередь, мы,   все одновременно, не сговариваясь, подтвердили это.
Потом все расселись по своим местам за столом. Ужин получился замечательным. Мы сели вперемешку с жителями деревни. Они нас угощали и потчевали своими разносолами, наперебой рассказывали всякие,  интересные истории из жизни деревни. Ужин затянулся допоздна. Немного отдышавшись, попив местного ячменного кваску, наши мужчины раздухарились настолько, что решили спеть, в чем мы их поддержали. Потом мы устроили для жителей деревни небольшой импровизированный концерт. На прощанье, местные нам спели свои песни. Засиделись мы далеко за  полночь, расходиться не хотелось,  не  смотря на то, что  рано утром,  мы должны были уйти через Каму к автобусу и уехать домой.
Весь вечер,  Макей  постоянно  оказывался рядом  со мной. Он смотрел на меня,  вздыхал и покачивал своей кудрявой, седой головой.  О чем он думал,  я не знаю, но мое сердце екало и  сбоило при виде его. Я не знаю, что это было, но все потихоньку наблюдали за ним и мной. Отчего я, читая стихи  или,  в очередной раз,  рассказывая о номере  и выступающих  артистах, постоянно сбивалась и смущалась. Как мне казалось, что все это заметили, но помалкивали.
Под конец вечера, когда все стали расходиться, я  потеряла свою балалайку. В избе уже остались только несколько женщин, да мы,  с нашими артистами.  Мужчины пошли спать в отведенное им место, Мрина и Ленусик куда – то испарились, а я решила найти балалайку и идти к Любке, но не тут -  то   было, моим планам не суждено было сбыться. Госпожа Судьба распорядилась иначе…
Продолжение….