Олежкины истории

      Секреты с конфетами
      Гулять по парку – очень странная затея. Все эти мраморные скульптуры с прилепленными к голому телу листочками – как они там только держатся, – эти фонтаны с бесцельно разлетающимися в стороны струями, эти ровные аллеи с подстриженными на квадратный манер кустами взвывают скуку и уныние. Утром в парке хозяйничают одни садовники в синих халатах с ножницами на концах длинных шестов. Глядя на их усердие, Олежка думает – дать им волю, так они все парки и леса в округе почикают и оболванят так, что даже звери начнут шарахаться от этих шариков и кубиков. А птицам и вовсе гнёзд будет свить негде. Бабуля тоже недовольна, когда видит плоды трудов подобных мастеров, увлечённых своей работой.
      – Ну тебя и почикали! – говорит она, огорчённо качая головой и забирая его из парикмахерской.

      Некоторое разнообразие в этот подстриженный и отутюженный мир вносит, разве что, маленькая собачонка, носящаяся по кругу в чаше небольшого фонтана и пытающаяся струйкой воды, бьющей из её пасти – что за нелепость, эти взрослые совершенно не в курсе, откуда берутся у собак струйки, – дотянуться до испуганно крякающей уточки. Или шутихи – такое место, где дядька из кустов посетителей водой обливает. А им, подмоченным снизу, и невдомёк, почему вода из земли вдруг бить начинает. Женщины – так те сразу в сторону. А мужики довольны, особенно, если день жаркий выдался. Жмут ногой на разные камушки и ждут, когда вода из щелей брызнет! Наверное, этот виноват. Или вот этот. Осторожно так щупают, лица у всех сосредоточенные. Смотреть на это потешно, но быстро надоедает. В общем, скукота.

      То ли дело – территория их садика. При всей своей неприязни к зажатым в заборы пространствам Олежка осознаёт, что здесь каждый сможет найти себе занятие по душе. И в этом смысле садик не так уж плох, как ему показалось вначале. Здесь можно покататься на велосипеде вокруг большой клумбы, если у тебя имеется велосипед, конечно. Можно влезть своей щуплой задницей в канатную петлю карусели с названием «гигантские шаги» и, оттолкнувшись посильней от земли, попытаться догнать едущего впереди и весело пнуть его ногой. А можно спрятаться от солнца в беседке и, забившись в дальний угол, слушать там страшилки про оживающую по ночам кровавую механическую руку или про вампиров, живущих в подвалах и охотящихся на маленьких детей. Особенно славится этими байками Митька Чернов. Обычно он узнаёт о них от своего старшего брата, мастера на такого рода выдумки и большого фантазёра, и потом с удовольствие делится ими со своими друзьями. Ему нравится наблюдать, как те, разинув рты и выпучив глаза от страха, жмутся друг к другу в полутьме беседки.
 
      А ещё можно устраивать в разных местах секреты и тайком от других показывать их своим приятелям. Делается это очень просто: выкапывается небольшая ямка размером с ладошку и на её дно укладывается конфетный фантик, лучше серебряный или золотистый, и, желательно, имеющий цветной рисунок или какие-нибудь узоры. Можно на него сверху положить головку мать-и-мачехи или другого цветка, на своё усмотрение. Но Олег такого никогда не делает. Он знает, что это девичий удел, можно сказать, их главная слабость. И по наличию цветка всегда можно понять, кому этот секрет принадлежит. Он же устойчиво причисляет себя к мальчикам, а потому к пышным украшениям равнодушен. Его скупой арсенал, помимо фантика, ограничивается маленькими зелёными осколками разбитой бутылки или медной монеткой, если посчастливиться разжиться таковой. И тогда это уже целый клад.
      Всё это богатство накрывается обломком стекла – этого добра во дворе садика всегда навалом – и сверху присыпается землёй, а ещё лучше – песком. Для надёжности можно сюда также добавить сорванной травы. И всё – секрет готов. Теперь можно аккуратно расковырять пальцем одному тебе известное место в земле, и, нащупав там стекло, тщательно очистить его от песка, после чего горделиво показать своё сокровище приятелю. Считается, что эти тайники приносят владельцу особую значимость и даже могущество. Иногда слышно, как кто-то задаёт вопрос товарищу – а у тебя сколько секретов, и вслед за прозвучавшим ответом выносит приговор – эх, слабак, у меня на два больше! Наверное, в садике уже и живого места не осталось, думает Олежка. Всё в секретах.
 
      Но не всё с этим делом обстоит столь невинно и безобидно. Некоторые умудряются поймать живого жучка и, спрятав его под стеклом, страшно этим гордятся. Их так и распирает от удовольствия, когда они наблюдают, как тот, перебирая лапками, пытается выбраться наружу. Бедные животные, думает Олежка. Мама говорит, что над маленькими и беззащитными издеваются только изверги. Он не очень себе представляет, кто это такие, но в этом слове ему слышится что-то подземное и звериное. Впрочем, он знает, что жучков под стекло прячут совсем не они, и начинает сомневаться, так ли всегда права его мама. Но сомнения исчезают, когда в одной из радиопередач он слышит, что изверги эти губят также и невинные детские души. А это значит, думает он, что эти злодеи добрались уже и сюда и принялись за своё чёрное дело. И обитают они, скорее всего, в подвальном помещении котельной, в окошко которого время от времени загружают уголь. Самое удобное для них место. Олег на всякий случай старается обходить его стороной.
    
      А что касается жучков, то в таких случаях он, дождавшись, когда обладатель секрета отвлечётся или уйдёт куда-нибудь подальше, осторожно разгребает темницу и освобождает томящегося в ней пленника. Пусть хотя бы этот бедолага не испытывает здесь того мучительного томления, которое знакомо ему не понаслышке. А почему осторожно – чужое имущество, и, особенно, эти секреты, строго охраняется бытующими в их среде негласными законами. Откуда они взялись – история эта довольно поучительная и неприятная. Даже вспоминать не хочется.

      Как-то после обеда, перед тихим часом, в помещении туалетной комнаты - в это время здесь всегда оживлённо - с заговорщическим видом появился Колька Волков, известный всем заводила и проказник. 
      – У Надьки Кругловой в шкафчике раздевалки спрятаны конфеты. Я сам видел. Кто хочет попробовать, пока спать не уложили?
Вызвалось несколько добровольцев.
      – А ты идёшь? – спросил Колька Олега, оказавшегося случайным свидетелем этого разговора.

      Олежка пожал плечами. Конфет ему не то, чтобы не хотелось, но было как-то неловко брать их без спроса.
      – Что, боишься? Маменькин сынок!
      Все посмотрели на него. К трусам он себя не причислял, и услышать такое обвинение было довольно обидно. Тем более прослыть маменькиным сынком – пойди потом, отмойся. Он двинулся вслед за остальными.

      В помещении раздевалки заговорщики открыли указанный Волковым шкафчик и в самом деле обнаружили там кулёчек со сливочными тянучками и леденцами. Расхватав конфеты, они принялись набивать ими рты. Кто-то не ограничился этим и сунул кое-что ещё и в карман, про запас. Олежка взял леденец. Он уж знал о коварстве ирисок: выковыривая застрявшую между зубов конфету, можно было легко вытащить вместе с ней ещё только начинающий шататься зуб. А он мог ещё пригодиться.
       За этим занятием их и застала Татьяна Степановна. Как она узнала об этом – одному лишь богу известно. У неё всегда было чутьё на всё то, что шло по неправильному с её точки зрения или, не дай бог, по нехорошему по сценарию, как она любила выражаться. Здесь они оба совпали.
      – Кондратьев, и ты здесь?! Я так и знала.
      Ему даже показалось, что при этих словах на её лице мелькнула тень какого-то злорадства. И чего такого она так и знала? Ну а дальше всё шло по привычной схеме – угол, беседа с принимающим чадо родителем, домашние разборки.

      Телесные наказания в их семье были как-то не приняты. Нельзя сказать, чтобы этим совсем не грешил отец: иногда он мог вгорячах как следует шлёпнуть провинившегося по заднице или отодрать его за ухо. Фронтовик всё же, войну прошёл, а там и не такое бывало. Потому нервы порой могут и не выдержать. Кстати, взрослые часто путают, называя нервоз неврозом. Но здесь они его с толку вряд ли собьют.

      На Олежке рукоприкладство практиковалось крайне редко – поводов к этому он почти никогда не давал. Вот и в этот раз отец ограничился прочтением нотации о недопустимости воровства, а мать повела его в магазин и демонстративно купила здоровенный куль конфет с пряниками. Наверное, хотела его закормить так, чтобы глаза на эти сладости смотреть больше не могли. Есть такой способ. Мама рассказывала, что, когда бабуля приехала к ним на север, чтобы помочь ей нянчиться с только что родившимся старшим братом, она с жаром накинулась на красную икру. Отец тогда получал её в составе морского пайка, и дома она не переводилась. Так вот, бабуля потом больше года видеть эту икру не могла. Но эти ожидания обманули Олежку. Каково же было его удивление, когда мама на следующее утро, передавая сына воспитательнице, вынула этот куль из сумки.
      – Отдай это Наде и извинись.
      – Это за одну-то конфету?
      – Это за то, что ты не только не задумался над тем, хорошо ли брать чужое, но и даже сделал это.

      Озадаченный таким её решением, он всё же выполнил этот наказ. Как сказал бы
в таком случае дядя Саша, любитель хитроумных и малопонятных фраз, несоразмерность компенсации была явно налицо: она значительно превышала величину нанесённого им ущерба. Олежка сформулировал для себя это несколько проще: ничего себе?! Но, одновременно с этим, он понял также, что, если ты попался на мелком воровстве, готовься к утрате всего своего имущества. Из этого можно было сделать два вывода: либо никогда не попадайся, либо не воруй. Он без колебаний остановился на последнем. И то, что Надька молча приняла внушительный куль как должное, ещё более утвердили его в своём выборе.
      Для его приятелей этот урок, похоже, тоже не прошёл бесследно. На пропажи в садике больше никто не жаловался.


На это произведение написана 1 рецензия      Написать рецензию