Вне себя

Пришёл я как-то в себя. Правда, ненадолго. Успел только обдумать своё поведение в предыдущем состоянии и ужаснулся. Я же, находясь вне себя, был законопослушным гражданином, настоящим семьянином, добытчиком денег в домашний бюджет, в какой-то степени даже подкаблучником. Можно сказать, с удовольствием находился не только под каблуком у жены, а ещё и под каблучками у троих внучек.

«О, ужас, – подумал я, придя в себя. – Во что может превратиться человек, находясь в несвойственном ему состоянии!».

Ведь при рождении никаких предпосылок к такой трансформации не было. В лучшем случае я должен был стать тихо пьющим заведующим Домом культуры со связями на стороне или нервным инженером по технике безопасности и скатиться к сорока годам к диссидентству, закончив жизнь в психушке или начав новую в эмиграции.

Неужели меня так сломало пионерство и комсомолия, в смеси с принципами строителя коммунизма? Просто вывернули наизнанку, вскрыв и вырвав из сознания врождённые инстинкты и сунув на их место какие-то чужеродные мне догмы?

Ладно, думаю. Раз уж я вернулся, надо спешить, пока не сгинет морок и не выйдет солнце. Или наоборот, не закатится светило и накатит тьма. Впрочем, это и не важно.

Растрепал я несуществующую чёлку, натянул джинсы и футболку с портретом Че Гевары. Развернул плечи, втянул живот, пересчитал наличность. Промурлыкал: «Рок-н-ролл жив, и я ещё вполне подвижен». Взял ключи от машины, вышел из дома, а тут жена навстречу, с ведром огурцов: «Внучка ещё не вставала?».

Вот, женщина. Умеет озадачить своими вопросами. Ну, как тут понять, я ещё в себе или опять вышел из данного мне при рождении состояния.

– Еду в город, – начал прощупывать почву я, – к ужину не жди.

– Значит, пельмени тебе не оставлять? – ухмыльнулась супруга. – И вареники с вишней?

– Я имел в виду, – решительно возразил я, – жди не к ужину, а к обеду! Что купить?

– Список на столе, – махнула рукой эта надкаблучница. Хотя в этот момент она была в галошах.

– Дедуля! – закричала со второго этажа внучка. – Принеси компота! Ты же меня больше всех любишь?

Утро выдалось жарким. Пот выступил на моей футболке. Или это всплакнул по моей горькой судьбе Че Гевара?