Вещие птицы и клубок судьбы

      5

Времена  те были тяжелые. Большую силу набрали кочевники. От всех народов дань брали.  Бесчисленны были отары овец у их князей. Богаты золотом и серебром их становища. Конники тучей налетали на селения. Жгли, рубили, кололи, грабили, в рабство уводили.  Не мог им ни один народ отпор дать.
Решил русский князь положить набегам конец. Силы всех народов в кулак собрать и врага поразить. Стал князь на службу звать воинов из иных племен:  полян и северян, древлян и радимичей.
     Отправил посольство и  к вятичам, склонить их под свою руку. Были в послах и Бажен с Богданом. Как положено, послы свой стан у рвов разбили, гонца с зеленой веткой отправили, мол, с миром пришли. Терпеливо переговорщиков ждали.
     Старейшины вятичские не торопились. Вятичи давно дань платить устали, но соглашаться идти князю под руку не спешили, вдруг не поборют кочевников, те мстить придут, всё дотла выжгут.
      Долго совещались старейшины, волхвов призвали, чтоб те богов спросили. Наконец, к согласью пришли. По древнему обычаю договор общей трапезой скрепляли. Дружинники князевы с вятичами брататься начали.
       Принесли вятичи деревянные ковши с мёдом, а княжеские люди чаши с вином. Мёд с вином в братине мешали, не просто так, а с заговором. Потом из братины одним черпаком черпали, пили за братство, за общую долю.
     А старейшина вятечский  Бажену не ковш деревянный поднёс, а кубок серебряный. Сморит Бажен на кубок, и сердце у его захолонуло. Кажись, тот самый, что тестю в подарок с молодой женой отправлял. Перевернул кубок, точно, на ножке его печатка выбита.
    «Откуда кубок у тебя», - спрашивает.
    Старейшина волнению Бажена дивится: «Да уж,  поди, лет двадцать или поболе  будет, как на  пути в Вышгород, тати обоз купеческий разграбили. Богатый видно обоз был, бочонки с вином, ковры, кожа выделанная, золото. Словом, много богатства всякого.
В ту пору наши отроки из города  с торгов возвращались. На злодеев  наткнулись, в бой вступили. Да  и порешили всех. Добычу, ясно, себе взяли.  И  кубок этот оттуда. Что, знаком тебе?» И внимательно на Бажена смотрит.
     «Боле, чем знаком. Скажи, а люди, что в обозе  были, что с ними стало?».
«Купцов перебили, только девки и женки были, их на торг везли продавать».
     У Бажена в горле пересохло, хочет вопрос задать, да ответ услышать боится. Но решился: « А что с  ними потом стало?»
      «Сюда привезли.  Кого-то отроки за себя взяли,  другие так работницами и остались. По дворам живут».
     Тут Бажен сына кликнул: «А нет ли среди тех жёнок  с такой вот родинкой» - и на Богдана показывает.
      Тут  старейшина головой покачал: «Ну и ну, -говорит, - есть такая, Русаной зовут. И пряха она и ткачиха. Значит, родня тебе?» А сам уж ответ знает.
     Так Бажен жену нашёл, мать Богдану. Откупили они её у старейшины, домой привезли, чтоб жила она теперь в довольстве среди родных.

    Но какая семья у воинов? Не успели друг на друга наглядеться, наговориться, как рог уж сбор трубит. Пора в поход выступать.
     Собирает Русана своих, подает им плащи самотканые,  искусно расшитые: на груди – молнии, на спине  коловрат – Перуновы знаки, чтоб воинов защищали. Сумки походные собрала – на подвязках узелки с заговорами  вяжет.
       Смотрит  Богдан на мать и  вспомнил Пряху с девицами. Думает,  что судьба дальше ему готовит? Всё, о чем просил, сбылось.  Как ему тогда сказано было: «Будут у тебя разные дороги», а вдруг клубочек уж размотался? Да что думать-то, будь, что будет.
       Но видно остались  ещё узелки на Богдановой ниточке, что Доля и Недолей завязали.