Про замужество

73

Прошла зима. Первая зима в Райчихинске, первая зима в замужестве. Мужа, практически, не видела: учения, командировки, дежурства. Первое время боялась оставаться  одна. Но постепенно  привыкла.  Особенно страшно было ночью. Первое время спала со светом. А позже обнаружила, что напротив окна фонарь.  И он горел круглые сутки. И днём и ночью. Как я раньше этого не замечала? И я стала спать без света в квартире. Но со светом от фонаря!
 
За ту зиму многое изменилось в моём сознании, отношении к жизни, быту. Из хозяйки - неумехи я превращалась в хорошую жену. Во-первых, "научилась" стирать форменные брюки мужа. Первый блин был комом, а сделать это во второй раз мне уже не разрешили. Оказывается, шерстяные брюки защитного цвета с красными лампасами нельзя  замачивать в ванне с горячей водой. Меня никто не учил стирать шерстяные брюки защитного цвета с красными лампасами. А когда брюки высохли… Я не знала, как от них избавиться. Только бы муж не увидел, что с ними стало!  Они, вдруг,  поменяли цвет: красные лампасы окрасили их! Моему удивлению не было предела!  Я пыталась оправдаться перед супругом, вытирая горькие слёзы: не виновата я, они сами ...  И вот результат. Муж в этот день на работу пошёл в брюках парадных.  А я навсегда была лишена возможности  стирать форменную одежду мужа! Поначалу переживала, уговаривала. А позже поняла, какая же гора свалилась с моих плеч!
Вторая моя ошибка, благодаря которой меня навсегда отстранили от ухода за военной формой – глажка.  Стараясь угодить молодому мужу,  с любовью погладила рубашку лейтенанта. Ох, как я старалась!  Навела стрелочки на рукавах, на спине, на полочках рубашки. За что получила выговор по полной программе. Оказывается, так гладят свои рубашки солдаты. А не офицеры Советской Армии. И это хорошо усвоила на всю жизнь. Больше к форме мужа не прикасалась. Никогда. Алексей запретил мне это делать. И всегда содержал в идеальном порядке свою форменную одежду сам.

Мама учила меня многому. Только я была не очень-то прилежной ученицей. А-а-а, думала я, научусь, потом. Но когда пришлось применять знания на практике, тут уж начались нешуточные неудачи и неприятности. И первым таким провалом стал борщ, впервые мной сваренный на обед мужу. Из полулитровой банки.  Из заводского полуфабриката. Это такая непонятная смесь из варёных овощей цвета грязного бордо, плотно напиханная в стеклянную банку. Конечно, вид у этой смеси был ужасный, но  запах вызывал аппетит. Он пах вкусно специями. Лавровым листом.  Да и готовить его было просто – добавь воды, было написано в инструкции на этикетке. Вот я и добавила. Вместо литра, как положено - два. Муж придёт с работы голодный, размышляла я, заботливая хозяйка, надо мужа хорошо накормить, что тут – литр, разве наешься этим литром!  И вот Алексей пришёл на обед. Я гордая, в доме пахнет борщом, налила его в тарелки. Сметаны в доме не оказалось, так как её часто не оказывалось и в магазине. И вот… Пробую. Пробую и понимаю, что это не мамин борщ. Это бурда, жидкая, с плавающими ошмётками свёклы и капусты. Ни вкуса, ни вида. Мой муж человек деликатный.  Молча, с половиной буханки хлеба, съел эту несъедобную жидкость, хорошенько поперчив и посолив её, и убежал дальше служить Родине.

В городе Райчихинске в начале семидесятых вообще была тоска. На полках магазинов кроме банок с этими борщами, щами, да рассольником с перловкой ничего такого съестного не было. Но был в трёхлитровых банках потрясающий вкусноты и густоты абрикосовый сок. Хоть ложкой ешь. То ли производства Таджикистана, то ли Узбекистана  Из тех краёв была эта вкуснота. Стоил - копейки. Я могла им одним питаться, когда мужа не было дома, неделями.  И зефир. Его выпекала кондитерская кухня рядом с домом. Ужасно сладкий, липкий. Но так хотелось сладкого. Из-за этих деликатесов я набрала за беременность лишние килограммы, за что постоянно меня ругали доктора.
Консервы были. Например - килька в томате, бычки в томате, камбала в томате. Вкусные очень. Научилась я из них и суп варить, и подливку делать! Вкусно и экономно. И очень просто. До сих пор, иногда, готовлю подливочку к картошечке пюре: на сковороде обжариваю морковь, лук. Добавляю немного муки, примерно столовую ложку и выкладываю из банки консервы. Развожу кипятком. Стакан - полтора. Подлива готова. Быстро и аппетитно выглядит, можно и зеленью посыпать, если есть, конечно, эта зелень. А вот в те годы никакой зелени и в помине не было!

Позже, примерно через месяц, научилась варить суп с курицей. В нашей семье курицу не ел отец. Поэтому никогда блюд из куриного мяса не было. Курица была под запретом. Почему? Не знаю. А если и появлялась курочка, то папа ел только грудку.  А я любила куриное мясо. В ресторанах Благовещенска очень вкусно готовили цыплёнка табака. Объедение. И деревенская  бабушка Елизавета постоянно кормила нас куриным супом с лапшой домашней. Незабываемое наслаждение. Но отец не ел… Странно.
А тут, как-то,  иду с работы, смотрю – очередь. Если очередь, значит – дефицит. Спрашиваю, что за диковинный продукт привезли, раз такая очередь образовалась за ним. Курица, говорят мне крайние люди в очереди. Стою. До входа в магазин далеко. Очередь скандальная, шумная. Ругань несколько раз переходила в рукопашный бой. Победителей не было, а шума хватало. Конфликт возникал из-за элементарной ситуации: покупатели требовали в одни руки давать только одну курицу, а некоторые умудрялись просунуть в свою очередь ребёнка, старушку, дедульку. И в одну семью уже получалась не одна, а несколько птичек. Тощих, длинношеих с болтающейся головкой, украшенной узорчатым гребешком набок, и с закрытыми глазками. Слёзы наворачивались от вида этих кур по девяносто пять копеек за килограмм. Синее тельце тушки просвечивалось сквозь липкую бледную шкурку, с торчащими кое-где перьями, а когтистые пальчики курочки  сжаты в трогательные крепенькие кулачки. Вид тощей курочки не вызывал желания её съесть. Её хотелось оживить и выпустить на волю. Но … Это было нереально. Очередь двигалась медленно. И каждого выходящего с удачной покупкой провожали вопросом, а там еще много, нам хватит? Измученные очередью покупатели пожимали плечами, отмахивались и спешили домой, скорее эту синюю птицу приготовить и съесть.

Я тоже устала, но беременной девушке полезно после работы дышать свежим воздухом. Часа два дышала на улице и с полчаса в душном магазине на площади Победы. Победа наступила - досталась и мне тощая цыпа. И вот пришлось нести эту несчастную цыпочку за длинные худые лапки, головкой вниз. Упаковки никакой никто не давал. Да, никто и не требовал, упаковку эту. Не было никаких упаковок в то время, а бумагу цвета сухой глины экономили, никто и не заморачивался с этими тонкостями – дают продукт, бери. Не хочешь брать, другой заберёт.
Курочки никогда не продавались замороженными, они были почти тёплыми, недавно убиенными. Поэтому головка птички с крупным красным гребешком, легко трепалась из стороны в сторону, а крылышки, плохо общипанные, хлопали несчастную птичку по худым синим бокам. Зрелище было не для слабонервных, но, в то время, вполне привычным и естественным. Пока донесла куру до дома, каждый прохожий спросил, « а где кур дают?» и переходил с привычного шага на сверхскоростной бег. Только пятки сверкали! Не смешно. Таковы были жизненные реалии.

Принесла птичку домой, а что делать с ней - ума не приложу! С чего начать? Пошла к соседке. Та посоветовала отрезать голову, лапы, выщипать перья, которые торчат по худому тельцу, обжечь на газе, повертев над огнём тушку, чтобы до конца избавиться от перьев и пуха. Затем, положить в кастрюлю и сварить бульон. Легко и вкусно, отрапортовала добрая соседка и захлопнула перед моим носом дверь.
Ой! Отрезать голову! Сверх моих сил и возможностей. Пошла к другой соседке. Дома был только сосед. Выслушал, молча, кивнул головой, обещал зайти. Через минуту пришёл со своим ножом-тесаком. Отрубил птице голову, лапы, гузку, посоветовал в бульон бросить луковицу и лавровый лист. Листа у меня не было. Он принёс свой. Я уложила тушку курицы в кастрюлю, залила водой, бросила луковицу, лавровый лист и поставила варить бульон. Запах! Почти как у бабушки в деревне. Ну, думаю, муж поест, меня похвалит. Жду с нетерпением! На часы поглядываю, минуты считаю! И вот мой супруг. Раздевается долго, умывается долго, к столу идёт долго! А я поторапливаю его. Рассказываю, какая же я молодчина: и очередь отстояла, и разделала и сварила.

Рано я радовалась! Хозяюшка и умелица! Оказывается, а я и не знала, ни сном , ни духом не ведала, да и сосед, видимо, умел только головы да лапы рубить курам. А вот, что надо курочку выпотрошить, а все внутренности перебрать и почистить, мне никто не подсказал…  По квартире запах куриного бульона витает. Настроение! Любовь-морковь! Курочка разварилась, в бульоне жир плавает, всё как положено. Наливаю в тарелки. Садимся ужинать…
Муж начинает есть. Поднимает глаза, подходит к кастрюле:
- Галчонок, а ты курочку чистила? Ты внутренности из неё вытаскивала?
-Нет. А зачем?
-Ну, ты знаешь, у кур есть внутренности…
И он, выросший в деревне, рассказывает мне, как надо подготовить курочку, прежде, чем её готовить. Бульон получился горьким, курица несъедобной.  М-м-м… как было обидно. И оттого, что я плакса,  как же горько я плакала. Эх, соседи мои, соседи, на такую значимую мелочь не обратили моего внимания!

Мама, узнав о моих неудачах, подарила книгу «О вкусной и здоровой пище», издания пятидесятых годов. Эта книга жива до сих пор. И часто меня выручала. Но, даже по книге, не всегда получалось готовить хорошо. Рецепты блюд переписывались друг у друга в записные книжки, хранились вырезки из популярных журналов «Работница» и «Крестьянка». Будучи уже опытной хозяйкой не раз потерпела фиаско. Например, опять с той же курицей однажды попала я впросак. Курицу впервые готовила в трёхлитровой банке. По проверенному рецепту: много специй, чеснока, на дно банки положила кусок свиного сала, морковь, лук, картофель, помидор! И в духовку. Ах! Какой же запах! Какая красота в банке! Глаз не оторвать. Семья ждёт. Слюнки текут. Что за блюдо такое необычное - в стеклянной банке? Ну-ну… будем пробовать. Время готовки исчерпано. Достаю банку из пылающей жаром духовки, надев толстые рукавицы. Ставлю её на разделочную доску. В банке вся красота ещё кипит, пузырится.
И! О! А-а-а! Банка разваливается на мелкие части у нас на глазах и всё содержимое оказывается во власти стекла, течёт по столу, на пол! Крик, слёзы, потом смех и яичница на ужин. Никто же не сказал, что банка должна немного остыть в духовке. Скорый наспех– людям на смех. Или – где спех, там и смех. Вот так и получилось.