Жилины. История семейства

    Отрывок из романа

 На Динамо, стоило мне только на эскалатор ступить, показалось, что на улице идёт дождь. Вроде блеснуло что-то похожее на его капельки на лице женщины, стоящей на ступеньках встречной самодвижущейся лестницы, хотя почему её так называют, не пойму, там такие сложные механизмы под этими ступеньками располагаются, что никакая она не самодвижущаяся. На удивление на улице было абсолютно сухо. Судя по влажности воздуха, дождь действительно был, но видимо очень давно, не менее нескольких часов назад. На асфальте ни одной лужи не осталось, да и на аллейках Петровского парка грязи не наблюдалось. Может это слезы у неё блеснули, вспомнил я ту женщину, и одновременно перед глазами возникла сценка из Рязановской ;Иронии судьбы;, там, где Женя Лукашин, вернее Андрей Мягков произносит фразу, врезавшуюся в мою память, как острая заноза и иногда беспокоящую меня не только во сне, но и наяву. Помните, об Ипполите он сказал: ;Это он мокрый от слёз;. Правда, та женщина абсолютно сухой была и слёзы, если они и были, только на щеках блеснули, но вот вспомнился мне тот эпизод, где эта фраза прозвучала.

     В парке царила тишина. Привычного птичьего щебетания слышно не было, перелетные уже на зимовку в тёплые края направились, лесные ещё в город в тепло не прилетели, а воробьи, наверное, по асфальту скачут, крошки случайные подбирают. Им здесь пока ещё нечего делать, вот людей много будет, они и сюда в поисках поживы прилетят. Шуршание шин, проезжающих мимо машин, тишину практически не нарушало. Народ, который обычно двумя ручейками течёт навстречу друг другу, ещё дома чай допивал, вот я и шествовал себе не спеша, любуясь окружающей природой. Наступила та непродолжительная пора, тот небольшой промежуток, между бабьим летом с его голубым небом и солнцем, которое, казалось бы, чувствуя, что последние дни ему доводится на чистом небосклоне находиться, старается там, как можно дольше продержаться, и дождливой слякотной погодой, с серой унылой беспросветной пеленой, низко нависающей над самой твоей головой, когда природа решает вдруг напоследок побаловать нас непривычными красками, когда багрец и золото, воспетые гением поэта, реально виднеются округ, куда бы ты не бросил свой взгляд. Вон среди целой рощицы тоненьких берёзок, опустивших почти до земли свои ветви, увешанные золотистыми листьями, затесалась всего одна такая же тоненькая осинка, но если летом вы её и не заметите, то сейчас она вызывающе выделялась среди подруг своим тёмно-красным, да при этом ещё и необычайно ярким нарядом. А вот и наши родные клёны принялись разбрасывать свои причудливо изрезанные, стремительно покрасневшие листья под ноги прохожих. Высаженные вдоль дорожек стройные ряды аккуратно подстриженных кустиков бересклета, ещё почти вчера стоявшие с темно зелеными блестящими на солнце листьями, неожиданно окрасились во все тона красного цвета, от слегка розоватых до темно бордовых или пурпурных, не знаю, даже, как и назвать их. Ягоды бересклета, эти грозди восковато-желтых четырехгранных, похожих на серёжки, не просто несъедобных, а откровенно ядовитых плодов, тоже созрели и стали теряться на фоне листвы, налившись соком и одевшись в ярко красную одёжку. ;Волчьи ягоды, съешь - умрешь;, вспомнились мне слова бабушки, и я с опаской потрогал их рукой. Ведь ядовит, ядовит, а к лекарственным растениям относится, вот ведь как бывает. Абсолютно всё у бересклета в народной медицине используют: и плоды, и листья, и кору, и даже тоненькие веточки заваривают, они от всего помогают. Перечислять начнёшь, устать можно – от противоглистного и мочегонного, до сердечных капелек. Я стоял и любовался им, да заодно старинную легенду припомнил про старую колдунью, обидевшуюся на людей и в отместку, сотворившую это чудо -  красивое, но смертельно ядовитое растение. Потом-то она опомнилась, так ведь весь род человеческий извести можно. Но сколько не пыталась искоренить весь бересклет из лесов и дворов, ничего у неё не получалось. Обязательно кто-нибудь очарованный его красотой, небольшой кустик домой приносил, а потом в дворе своём высаживал. Вот и наградила тогда волшебница, это растеньице таким количеством полезных для человеческого здоровья различных веществ, что мало, что может с бересклетом этим сравниться.

      В центре парка, когда-то давно посадили по кругу небольшие побеги боярышника. С годами они разрослись, и теперь там виднеются целые купины огромных многоствольных деревьев среди листьев, которые окрасились во все оттенки от золотисто-желтого, до темно-пурпурного, пламенеют его ягоды, иногда по одной или две, но чаще собираясь в небольшие группки, содержащие чуть ли не до десятка крупных и удивительно полезных для человеческого здоровья плодов.  А вон и рябинка стоит, вся настолько увешанная гроздями ярко оранжевых ягод, что листьев, пока ещё зеленых, не видно, а хрупкие её ветки дугой изогнулись и того и гляди трещать начнут. Правда недолго ей такой нагруженной стоять осталось. Вот-вот из леса полетят те птицы, которых мы только в это время и можем увидеть и первыми из них свиристели нагрянут. Их стайки, состоящие из полусотни, если не больше крупных хохлатых синичек, как вихрь примчатся, набросятся на деревце, на лету склёвывая рябиновые ягодки, устроят вокруг него настоящий шумный хоровод и всё, через минутку на дереве почти ничего не останется, лишь на земле будут видны следы этого пиршества, валяющие сбитые с веток, но не подхваченные на лету оранжевые плоды. Дроздам-рябинникам, если те припозднятся немного, может ничего и не достаться. Не будут же они с земли упавшие ягоды подбирать, не барское это дело. А уж снегирям, которые в город залетают лишь, когда в лесу они всё, что найти можно, подъедят, рябинового лакомства уже вообще не видать. Хорошо, коли боярышник с шиповником они застать смогут. Вот у малиновки, маленькой невзрачной птички с серым оперением и издали на воробьих похожей, которую от этих серых попрошаек, постоянно среди людей проживающих, отличает слегка окрашенное в малиновый цвет пятно на груди, конкурентов в голодный зимний период почти нет. Они юркие, маленькие в самую гущу разросшегося бересклета не боятся забраться и всё, что там после дроздов, да свиристелей останется, подберут, ни одной ядовитой ягодки не пропустят. Ведь интересно, как в природе устроено, птахи малые отраву едят, и им это ничем не угрожает, а человеку, царю природы, ягодки те могут смертью обернуться.

        Шёл я вот так неспешно, по сторонам смотрел, осенними красками любовался и вдруг почувствовал, что мне жарко стало. ;Зачем я только этот плащ надел? – начал размышлять я над этой темой, - на улице теплынь такая, почти двадцать градусов термометр показывает, а я плащ напялил, и как дурак иду;. Подошёл к первой попавшейся на пути лавочке, поставил на неё дипломат, снял плащ, повесил его на руку и вздохнул с облегчением полной грудью. ;Воздух то какой вкусный, - переключился я на другую тему, - нисколько не хуже, чем на даче, только, что лёгкого запашка дыма, несущегося со всех участков не хватает;. Решил уж было даже присесть на лавочку, да помечтать на какую-нибудь совсем уж постороннюю тему, но одумался. Увидит кто из сотрудников, пойдут слухи по институту. Мол, уставать стал Иван Александрович, стареет, уже без передыха дойти от метро до института не может. Мне это надо? И решительно в сторону работы зашагал, а по пути вновь задумался. ;Вот ведь, как мы все зависим от чужого мнения, боимся пересудов всяческих, слухов и прочей чепухи;. Думал бы и дальше, но тут в лицо мне откуда-то сверху целую горсть мельчайших капелек запустили. Я даже плечами передернул от неожиданности. ;Дождь, не дождь, ерунда какая-то, но всё же, стоило только плащ снять, как началось;. Вот обуреваемый такими мыслями, уже значительно увеличив скорость, я и добрался до своего корпуса. К счастью дождь так и не разошёлся, и я совсем не вымок.