Мозаика будней. Колесо

 Как показал режим самоизоляции, домоседка-я и домосед-мой младший сын являемся таковыми только по свободному волеизъявлению. Вот пришлось лишиться свободы передвижения, и нам немедленно захотелось на волю, в пампасы. Сейчас наш маленький беличий круг по квартире в тягость, а совсем недавно мы предпочитали его дальним путешествиям. Хотя, конечно, главная теснота и свобода внутри нас, а не снаружи.
  В связи с этим мне вспомнилось детство у бабушки в селе. Бабушкин дом утопает в зелени. "У нас на кордоне," - говаривал мой дядюшка, имея ввиду буйные заросли, которые сам же и насадил. Сейчас уж силы не те, а когда-то дядя страстно сажал различные растения, совершенно не подходящие для степного климата. В палисаднике перед домом он посадил ель, а за садом - берёзы, которые сами в степи не растут, виноград в саду, непонятно почему выдерживающий зимние морозы, белую акацию для бабушки в другом палисаднике("Белой акации гроздья душистые..." - её любимый романс) и много других удивительных растений. Но любимицами его всегда были розы. Розами было засажено всё пространство палисадника, и часть сада. Розы дядюшка любил как родных детей.
Итак, дом, сад, два палисадника, огород в тридцать соток, старая изба, двор со множеством сараюшек, улица, пустырь с роскошными лопухами вокруг старой мельницы, речка, до которой простором степи можно любоваться, топая два километра, ещё дом и сад дедушкиной сестры на верхней улице, сельский клуб с дневными сеансами за пятачок, "книжный" и магазин игрушек в центре села, конюшня, где мы копали червей для рыбалки и многое другое были в нашем с братьями распоряжении. И мы всему этому отдавали дань, безусловно, но любимым местом было колесо.
Когда-то во времена незапамятные трактор потерял покрышку аккурат возле нашего забора. Там она и лежала на радость малышне. Мы садились на раскалённую степным солнцем вонючую резину, опускали ноги внутрь круга и придумывали свои увлекательные тайны, обсуждали прочитанные книги, с расширенными глазами рассказывали страшные истории, заключали пари. Там, в маленьком пыльном прожаренном пространстве хранились секреты и клады. Это был наш корабль, на котором мы плыли по миру приключенческого детства, и было совершенно неважно, что он тесен, и грязен, и вонюч, что он валяется на мели сельской кривой улицы рядом с не просыхающей черной лужей, в которой копошатся жирные соседские утки. Мы смотрели на мир с капитанского мостика этого корабля - все без исключения капитаны, невзирая на возраст и пол. По вечерам мы взбирались на теплый ребристый бок нашего колеса и ждали, когда пастух погонит стадо. Это было состязание - кто первый увидит, тот и победитель. Колесо было только наше - и больше ничьё!
Мы росли, менялись, но ревниво следили за ним: как оно там? На месте?
Выросли, разъехались, пошла другая, "взрослая" жизнь. В 1996-ом году умерла бабушка. Приехать в следующий раз я смогла только через много лет, уже со своими детьми.
  Было раннее утро. Муж мой, взглянув на колдобины дороги, высадил нас, оставив машину в центре, и к дому бабушки мы шли пешком. Поворачивала на нижнюю улицу я с трепетом. Колесо было на месте!!! Само по себе удивительно, ведь почти полвека пролежало! И только когда подошла ближе, увидела - это другое колесо. Точно такая же покрышка, только новая, лежала на месте прежней, заботливо укреплённая в нескольких местах железными колышками. Внутрь были сложены остатки нашего прежнего колеса, а рядом посажено молодое деревце.
Есть такое избитое выражение: "тёплая волна прокатилась по сердцу". Рада бы подобрать что-то другое, но это было именно так. Спасибо, братец, что ты всё помнишь, что ты всем этим дорожишь!
Мои дети с восторгом обежали окрестности, облазили все углы, всюду, куда только им разрешили, сунули свои любопытные носы. И что они облюбовали? Конечно, колесо!
В этом нашем тесном колесе, влезая в которое, мы сталкивались лбами и коленками, был целый мир, огромный, яркий мир нашей фантазии, нашей радости и нашей дружбы.
Поэтому мне так важно, чтобы, если когда-нибудь оно исчезнет, память о нём сохранилась!