Сушка

    Часто случается так, что соседи назойливы или доставляют беспокойство одним своим присутствием. Но те, с которыми свела некогда судьба, вызывали во мне завистливое любопытство, которое не отпускает по сию пору. То, чему я стал невольным свидетелем, часто отвлекало от наблюдения за собственной жизнью. Но я не был в претензии. Подчас, чужое делается куда дороже собственного. Греешься подле него, как у огня, нежишься, и не торопишься уходить. Разве что,- как прогорит он совсем.

- Мама! Мама! Да что ж вы заперлись-то, открывайте! Мы приехали!
Надежда Карповна услыхала сквозь сон голос дочери и, накинув халат, радостно побежала на зов.
- Мам, чего закрылись-то? Воров боитесь, что ли? -  обнимая мать спросила Наташа.
- Да нет, почему ж, напротив, это мы о них  так заботимся, у нас же теперь собака во дворе. Чужих не любит. Когда за воротами бегает - милейшее создание, а если кто во двор... тут уж извините, - спуску не даст.
Шарик стоял тут же и согласно кивал аккуратным, гладким, как у крысы, хвостом. Он сразу понял, что молодая женщина не посторонний человек, Надежда Карповна кого попало обнимать не станет, посему вежливо встал поближе и всем своим видом давал понять, что разделяет радость хозяев и готов взять на себя бремя охраны всех их гостей без исключения.
- Ты одна? - спросила Надежда Карповна у дочери.
- Ой, нет, конечно, мы с Витей... и ещё с одним товарищем.
- Надолго?
- Хотели на недельку-другую, но я уж теперь не знаю, как быть.
- А что так? - занервничала Надежда Карповна.
- Так у вас же собака...
- И что? - не поняла хозяйка.
- Так и мы с собакой! Мы добермана купили!

    Надежда Карповна озадаченно глянула на дочь, на Шарика, но тут из дому вышел Станислав Васильевич и, шумно здороваясь с дочерью, сказал:
- Подумаешь, доберман, у нас тоже служебная собака.
- Ой, папа, что там служебного, обычная дворняга. - засмеялась Наташа, но отец загадочно покачал головой, - нет, дочка, таких собак, это ещё поискать надо. Умнейший парень!
Шарик,  выслушав, как его хвалят, подошёл с Станиславу Васильевичу и лёг у ног, чтобы лучше слышать и быть рядом в тот момент, когда хозяин захочет его потрепать за ухо.
- Ага, ну, мы сейчас посмотрим, какой он у тебя умный, - покачала головой Наташа и крикнула через забор:
- Витя, заводи Макса.

    Калитка распахнулась, и во двор, сипло дыша, вошёл доберман-пинчер с острыми, как рожки ушами, позади него, сильно натянув поводок, широко топал зять Станислава Васильевича и Надежды Карповны.
Шарик привстал. Ему приходилось встречаться с собаками и покрупнее, но то ж всё за пределами двора... Конечно, если бы этот доберман зашёл к ним сам, по своей глупости или нахальству, Шарик сумел бы добраться и до его нежных поджилок, и открытой беззащитной шеи, а так... Доберман явно был желанным гостем, и потому Шарик, не медля ни минуты, поприветствовал его, смачно лизнув в нос.
Доберман моментально перестал тянуть и плюхнулся на попу. Он так устал от духоты в машине, что без возражений принял предложение Шарика дружить. Тем паче, собакам пришлось сторожить двор сообща, так как Надежда Карповна была непреклонна по части их присутствия в доме. Максу постелили коврик на веранде и, указав на порог, погрозили пальцем.

    Вечером, сидя за столом под вишней, Наташа спросила у родителей, чем Шарик заслужил столь лестное о себе мнение:
- Вы и меня-то не особо жаловали, хвалили умеренно, а дворняжка, что она такого совершила-то?
    Станислав Васильевич грустно улыбнулся, и ответил:
- Мы, дочь, желали, чтобы ты не останавливалась, стремилась быть лучше, умнее. Иной раз делали вид,, что не замечаем твоих стараний, опасались похвалить лишний раз, - не на пользу оно было, расхолаживало. А Шарик... тут презанятное дело вышло.
    И Станислав Васильевич рассказал о том, как однажды, так же вот сидя за столом с Надеждой Карповной, обращаясь к Шарику, в шутку, а не всерьёз, он сказал о том, что, мол, - кормят они собаку, поят, а толку от него никакого. Принёс бы что в дом, был бы толк, а так... Ну ,- сказал да сказал, пошутили-посмеялись и забыли. А Шарик, тот не забыл, и однажды вечером зашёл во двор и положил на ступеньку, к ногам Станислава Васильевича ...сушку. Обычную румяную сушку. Ну - сушка и сушка, мало ли, кто где обронил, а собака увидела и принесла. Впрочем, есть не стала, и Надежда Карповна укорила мужа за непорядок, на что Станислав Васильевич резонно ответил, мол, в доме сушек не водится, а Шарик вконец заелся, коли их не ест.
- Раньше бутылки на тухлые косточки менял! - притворно возмущался он, почёсывая за ухом Шарика.
       Надежда Карповна прибрала сушку и,  раскрошив её, припрятала до зимы.  Всё лето, весну и осень она собирала хлебные крошки в холщовый мешочек, чтобы добавлять зимой в кормушку для синиц под окном. И все бы благополучно забыли про этот случай с сушкой, если бы на следующий день Шарик не принёс точно такую же, и вновь не положил её на ступеньку к ногам Станислава Васильевича.
         Сушка появилась и назавтра, и на следующий день, и повторялось бы то, вероятно, покуда вовсе не прошла б мода выпекать эти сушки, но встретила Надежда Карповна в магазине соседку с другого конца деревни,. И, промежду прочих важных разговоров ни о чём, совсем не к месту, та принялась нахваливать Шарика:
- Такой он у вас обходительный! Каждый день навещает меня после обеда, когда  выхожу посидеть с чаем под яблоней. Мне ж одной грустно, а он подле меня сядет, я ему про одно расскажу, про другое, а он слушает, слушает... Всё понимает, как человек! И, представьте, каждый раз угощаю его сушкой, он берёт, но до того деликатен, что ни разу её при мне не скушал. Уходит куда-то  и там ест.

     Тут-то Надежда Карповна и поняла, откуда и зачем эти сушки на ступеньках. Шарик старался «принести что-то в дом», как просил того Станислав Васильевич.
     Наташа отчего-то загрустила, но, отыскав глазами своего Макса, рассмеялась:
- Нет, вы только посмотрите!
       Оказалось, что доберман лежит, устроив голову на самом пороге, а Шарик трогает его лапой за плечо, - непорядок, мол, хозяева не велели заходить.

     Давно это было. Зарос бурьяном тот маленький огородик, скрылась за зарослями крапивы крепкая собачья будка, потрескались и перестали плодоносить вишни, простыли на мосту из радуги следы собаки с гладким, как у крысы, хвостом. Нет уж в живых и Станислава Васильевича. Но по сию пору, когда нахожу в вазочке рядом с конфетами сушку, выбираю именно её, грею в ладони, сжимаю, не позволяя раскрошиться, и снова всплывают в памяти,-  выскобленный добела дубовый стол, аромат кулебяки и влюблённый взгляд Станислава Васильевича на свою Наденьку, Надежду Карповну.