Змей

                                                   
    Вдалеке капризно гремел гром нечаянно упавшей на пол медной литаврой. Побитым псом скулил, увязнув в проводах, забияка ветер; злым шепотком судачащих кумушек шелестят зелёными языками листья деревьев.
    Надвигалась гроза.
    Всё обошлось: угроза миновала. Гром успокоился и замолчал; облегчённо вздохнул ветер, прекратила сплетничать листва. Горизонт очистился и загорел вечерней охрой золотого заката.
    Но не это мимолетное небесное недоразумение привлекло внимание тех, кто перед сном совершал вечерний моцион.
    По чистому небу с редкими облачками причудливых форм нежно-сиренево-кремового цвета медленно и величаво, рассекая упругие волны воздуха сильной грудью, летел змей. Изредка взмахивая крыльями, он изменял полёт: или забирал резко вверх к заходящему солнцу или пикировал к земле, сложив большие крылья вдоль гибкого тела. Эти его необыкновенная красота полёта и сила мускулистого тела притягивали взоры следящих за ним со смотровых площадок и открытых площадей зрителей, взрослых и детей. Их восторженные возгласы и удивлённые крики змей ловил своим чутким слухом.
    Змей летел, наслаждаясь полётом; он летел и забывал о преследовавших часто его бедах и редко посещающей радости; они остались внизу, на утопающей в летней зелени земле. Он летел, свободный от пут, коими иногда любил тяготить свой ум, свободный от пут-мыслей. Он мог позволить себе эту неслыханную даже для умудрённых жизненным опытом мудрецов роскошь: ни о чём не думать…
    Змей летел и с поверхности земли зрители с восхищением наблюдали его трансформации, происходившие с ним в полёте. Он, то принимал очертания светло-серого облака, удивительно похожего на него, то он соединял над собой крылья и тогда в вечернем небе повисал огромный китайский зонтик.
    Заходящее солнце своими лучами окрашивало брюхо и грудь змея оранжевым перламутром, и когда он взмахивал крыльями, то рассекал золотые лучи солнца и с его крыльев летели вниз ало-золотистые блёстки счастливых детских и радостных взрослых снов.
    «Папа! Папа! – возбуждённо кричал мальчик, сияя ярко глазами, - смотри, папа, змей слушается моих рук!»
    Мальчик потянул тонкую бечеву, идущую от его рук к змею.
    Змей изменил полёт: по нисходящей он забрал стремительно вниз, едва коснувшись хвостом густых зелёных крон деревьев, затем описал круг и по спирали, увеличивая постепенно круги полёта он снова взлетел к вечернему небу и солнцу, поймав крыльями воздушную волну, горя пурпурным золотом заката, отражавшегося от чешуйчатого гибкого тела змея.
    «Смотри, папа! – восторгается мальчик и задорно смеётся от охватившего его праздничного чувства, - змей слушается моих команд!» - «Это не ты руководишь змеем, - мягко возразил папа, - а он разрешает тебе управлять им».