Мозаика будней. Ностальгическое

  Наш дом, в котором прошли как минимум сорок лет моей жизни, построен в семидесятом году двадцатого века. Он был в то время последним многоквартирным домом на западной окраине посёлка. Дальше небольшой сектор частных домов в четыре улочки ("больничный") и пионерлагерь под названием "Городок Метростроя", плавно переходящий в местное кладбище. Кладбище относилось уже к другому населённому пункту, посёлку Картино, известному тем, что помимо погоста там находилась дача В.А. Гиляровского (с 1964 года - краеведческий музей). В 2002 году дача сгорела, но народ и сейчас продолжает надеяться на её восстановление.
   От этого всего нас отделял лес. Он огибал дом полукругом. С другой стороны между нами и школой были пруд, частный дом  на две семьи и небольшая дубовая роща. На нынешний момент уцелели пять дубов. Ещё был сад, принадлежавший Ксении Павловне, учительнице из нашей школы, и огородики жильцов дома. До огородиков здесь стоял деревянный флигель (территория считалась школьной). Во флигеле жили три семьи молодых учителей (с грудными младенцами) - по комнатке на каждую, с общей кухней. Одним из трёх младенцев была я. Самое яркое воспоминание об этом флигеле - деревянные некрашеные полы, залитые солнечным светом. Когда построили пятиэтажку, флигель снесли.
 Вся остальная часть посёлка была восточнее и именовалась "центром".
- Ты куда собралась?
- Да вот, пойду в центр, говорят, у Феди сметана сегодня густая.
"У Феди" - молочный магазин, именуемый по продавцу, который в нём работал вместе с женой Зоей (Царство им Небесное!).
  Жизнь центра шла своим чередом, а  наша детская жизнь - своим.
Мимо дома пролегала дорога, по которой катили редкие рейсовые автобусы на Рузу, тяжёлые грузовики с песком, да нечасто "вжикали" легковушки (в то время атрибут житейского благополучия и достатка, доступный совсем немногим).
По дороге регулярно носили покойников, в основном, на руках, и лишь изредка - в кузове грузовика. Похоронная процессия двигалась медленно, с передышками,  оркестр играл пронзительно, заунывно и почему-то всегда фальшиво, а жильцы дома с балконов и из окон по провожающим определяли, кто умер.
  Домик был многострадальный. Его заселили молодыми специалистами: учителями и врачами, поэтому он так и называется до сих пор "учительским". Когда председатель исполкома вручал счастливцам ордер на квартиру, он, сердешный, так и сказал: "Я вас НЕ поздравляю!" И был прав - дом был "сляпан" на скорую руку, и с ним постоянно что-нибудь было не так. То мы маялись без воды, то без  света, то  без газа (газ был привозной). Как-то всю зиму просидели без отопления. Жили в шубах и валенках. Из всех углов дуло, лопались трубы.  Летом текла крыша, её ремонтировали, расплавленный гудрон долго падал потом на дорожку возле дома, и все рефлекторно смотрели вверх, выходя из подъезда. А если на какой-то краткий миг всё функционировало исправно, то вдруг переставали носить почту.
Но, то ли люди были другие, то ли время другое - никто не ныл, жили дружно и весело, а мы, дети, так и вовсе счастливо.
В доме сорок квартир, почти в каждой по ребёнку или по два, а у наших соседей сверху даже пятеро, так что ватага была ого-го, и все примерно близкого возраста. Родители - учителя и врачи - с нами занимались, учили играм, мягко направляли нашу энергию в мирное русло: мы сажали цветы перед домом, ставили спектакли для взрослых, трудились на огородах, помогали старшим, а в остальное время много играли: прятки, жмурки, салочки, "колдунчики", "вышибалы", "картошка", "платочек", "колечко", лапта, "хали-хало", "штандер-стоп", "казаки-разбойники", конечно, и много ещё интересного. Весной - "классики".  Зимой - снежные туннели  и крепости, конкурсы снеговиков, снежные бои. Только сейчас, став взрослой, я понимаю, как много вкладывали в нас сил и времени наши дорогие мамы и папы, как мудро, осторожно, исподволь они учили нас трудиться, заботиться, дружить. Как незаметно для себя мы познавали мир: какие грибы и растения ядовиты, а какие съедобны, что за птицы поют в лесу, как ухаживать за деревьями и так далее, и тому подобное  - всё это, оказывается, вынесено из детства.
   В пруду водились тритоны. Иногда они выбирались из водорослей на освещенное солнцем дно погреться. Мы сидели на корточках и ждали. Вот вылезает красивый тритончик . У него оранжевое пятнистое брюхо и роскошный волнистый хвост. Детская ручонка делает молниеносное движение. Цап! Красавец пойман. Его сажают в банку, дружно любуются и снова выпускают в пруд.
В лесу жили белки. Их было много, и они не очень боялись людей. По огородам вечерами шастали ежи. Тронешь его пальцем, он свернётся в клубок. Возьмёшь клубок на колени, ёж полежит-полежит, да и развернётся, начнёт обнюхивать тебя, топчется по коленкам - знакомится.
В дом постоянно подбрасывали котят. Взрослых это не очень-то радовало, так как живности во дворе было немало. Кроме того, некоторые держали собак, например, наши соседи с первого этажа. У них был огромный  голубой королевский дог, девочка по кличке Лада, размером с хорошего телёнка. Характер у Лады был нежнейший, она всех лобызала своим протяжённым языком, опираясь передними лапами на плечи или грудь. Поэтому, когда восторженная Лада, подобно болиду, вылетала из подъезда, волоча за собой нашу миниатюрную соседку, народ бросался врассыпную, а дворовые кошки взлетали на деревья не хуже птиц, а то и быстрее.
Мы с подружкой (второй младенец из флигеля), помнится, решали судьбу котят радикально: сажали в сумку и тащили в поссовет, будучи уверенными, что устройство бездомных - прямая обязанность администрации. Народ там работал сердобольный и как-то этих котят пристраивал. Однажды мы не успели до начала занятий в музыкальной школе осчастливить очередным страдальцем нашу исполнительную власть и были вынуждены принести  беднягу на хор. Вся группа была в восторге... до прихода хормейстера.
Но вот в класс входит Наталья Степановна. Пауза. Раздаётся нервный смешок, потом другой. А потом вся группа начинает смеяться. Кроме нас с подружкой. Нам-то не до смеха! Наталья Степановна смотрит с недоумением и потихоньку оглядывает себя,  чтобы убедиться, что всё в порядке. Наконец, смех стихает. Все стоят. Подружка сидит, судорожно сжимая сумку. Котёнок молчит, видимо, в полупридушенном состоянии.
- Лариса! Да положи ты эту сумку! - говорит Наталья Степановна.
- Нельзя, убежит!
- Сумка?!
- Да нет, котёнок!
Занятие по хору практически сорвано. Но нам не попадает, потому что нашему строгому педагогу, перед которым все мы трепещем, всего двадцать лет с небольшим хвостиком.
    Курьёзов, конечно, хватало. Случались и серьёзные происшествия. Всё-таки мы были дети как дети, не безупречно белы и пушисты. Помню, мальчишки пошли в Мосеево прыгать со стогов, и мой друг детства сломал себе пяточную кость. Со сломанной ногой он шёл до дома два километра!
    Но в этих ситуациях у нас всегда была поддержка - старшие ребята опекали младших. Когда нас с подружкой преследовал в лесу то ли педофил, то ли просто больной человек, мы первым делом рассказали о нём не родителям, нет! Что их зря беспокоить?! Мы обратились к старшим ребятам, и те пошли в милицию.
  Эта забота о младших проявлялась и в мелочах. Любимая игра - прятки. Мест, где можно спрятаться, более чем достаточно. Но я, тогда совсем маленькая, не могла бегать быстро и далеко, поэтому облюбовала себе  могучие лопухи на углу дома. Именно на этом месте водящий считал, именно туда нужно было прибегать. И вот, я забиралась под эти лопухи в твёрдой уверенности, что меня никто не видит, и, как только водящий отходил от угла на пару метров, выскакивала с криком: "Пам-перепам за себя!" Убежище казалось мне идеальным, другого не искала, ведь меня ни разу (оцените благородство наших детей!) ни один водящий не нашёл!
  А вот ссор не помню. Может быть, они и случались, но в памяти не сохранились.
  Мы взрослели. Подросшие братья и сёстры уезжали учиться, женились, выходили замуж.
  Свадьбы и похороны отмечали, как поётся в песне, "всем двором".
  Потом пришла и наша очередь уезжать, оставляя старенькую  "хрущобку". Население многих подмосковных посёлков  (да и городков) ведёт кочевой образ жизни: мотается на  учёбу, а потом и на работу в Москву из-за недостатка рабочих мест, а впоследствии там и оседает.
  Старшее поколение стало редеть. Квартиры заселили другие люди. Теперь уже не всех знаю даже в нашем подъезде, а казалось, это и представить невозможно.
  Но такова особенность человеческой памяти: чем глубже в прошлое, тем ярче его свет. Нам повезло! Мы жили среди красоты, окруженные теплом и заботой, и это нельзя отнять, оно уже состоялось, совершилось и хранится в наших душах.

P.S. Звоню маме.
- А у нас в подъезде сегодня свадьба! - радостно сообщает она.
- Да что ты?! А у кого?
- Не знаю. Наверное, у новых жильцов со второго этажа. Смотрела-смотрела в окно - никого не узнала, ни одного знакомого лица...