Бабушкин дневник

Моя бабушка Поля вела дневник. Узнала об этом коноваловский библиотекарь тётя Вера, которую обязали написать летопись села.

- Пелагея Петровна, не поделитесь?

А почему бы не поделиться? Только бабушка честно призналась, что делала записи не для истории, а для себя.

- Тем лучше. Значит, честнее история будет.

В дневники баба Поля превращала записные книжки карманного формата. К сожалению, сохранилась лишь одна такая книжица, последняя. Мой подарок. С логотипом компании, для которой я до принятия священного сана редактировал еженедельную газету.

В случае отсутствия под рукой бумаги бабушка могла некоторые важные заметки нанести мелом на стену сарая, обитого толью или рубероидом. Могла что-то записать и на досках забора, и на двери погреба. Сколько вёдер картошки посадили весной, сколько выкопали в конце лета.

В записях бабушки причудливо перемешаны события сугубо личные и общемировые. К примеру, 20 марта 2004 года баба Поля в одной строке сообщает, что она заделала глиной трещины у печки («у грубы мазала») и что в Ираке идёт война.

Уцелевший дневник отражает последний период жизни бабушки: с 2002 по 2008 год. Сюда вошли и смерть старшей сестры Ульяны, и переезд из Коноваловки в Старый Оскол, и рождение трёх правнуков, и телефонные звонки от родных и знакомых, и болезни. А ещё Пелагея Петровна методично фиксировала погодные явления. Это и понятно. Всю жизнь она занималась земледелием. Смотрела в небо, ожидая то дождя, то ясной погоды. Окончив учёбу в коноваловской школе-семилетке, баба Поля поступила учиться на агронома в Корочу, но началась война и на агронома бабушка не выучилась.

Каждому дню баба Поля посвящала одну-две строки. Получались такие лаконичные, телеграфные записи: «Мороз. Гололёдка. Вова приехал»; «Грязь. Уехали мои»; «Дождик. Грязь. Юра убил лису». Можно встретить в бабушкином дневнике и невольное подражание классику: «Мороз и солнце».

Пелагея Петровна Посохова отмечала в своём дневнике даты смерти односельчан. Запись от 21 октября 2002 года: «Холодный ветер. Умер Ленька Гришухин». А на следующий день был дождь, и заболела баба Уля – старшая сестра. И это нам известно опять же из дневника.

23 октября из всех событий Пелагея Петровна выбрала три: «Грязь. Бабе Ули легче. Получили пенсию». По страницам дневника можно проследить, как росла её пенсия и как таяли её жизненные силы. «Болит нога». «Холод. Заболела гриппом». «Гололёдка. Упала. Бок. Сильно болит всё». Стал вопрос о переезде бабы Поли в город. Во второй половине 2003 года начали готовиться к этому событию. Тут удачно всё сложилось. Я к немалому удивлению и ко всеобщей радости родни наконец-то собрался жениться. Сообщил об этом бабушке как старейшине рода. Она поинтересовалась именем избранницы.

- Полина, - говорю.

 - Хорошее название, - улыбнулась баба Поля и благословила выбор.

Если бы не дневниковые записи бабушки, мы с супругой никогда не вспомнили бы дату своего совместного приезда в Коновалово – 4 сентября 2003 года. В тот день я привёз невесту познакомить с бабой Полей и показать своей избраннице сокровенные места, в которых прошло моё детство. Мы гуляли по лесу, спускались к пруду, забрели в Катину кручу на краю села. Разумеется, ходили и к дорогим могилкам прадедушки Пети, прабабушки Паши, дедушки Митроши и ещё свежей могиле бабы Ули.

По мере приближения зимы ускорялась подготовка переезда. Последний урожай картошки сразу перевозили в город. Вещи, которые не вписывались в габариты городской квартиры, раздаривались.

«9 октября. Алёна взяла диван. Ночью и утром матросил». (Это баба Поля так записывала и произносила слово, которое корректор исправил бы на глагол «моросил» и дополнил бы существительным «дождь»).

Коноваловка, словно капризная девица, закатывала Пелагее Петровне напоследок истерики. Было пасмурно, дождливо, грязно, промозгло. Приходилось топить не дровами, а углём, который бабушка всегда экономила. А «28 октября замёрзла колонка». Сутки баба Поля была без воды, пока морозец не отступил.

Переживали: что делать со стареньким мотоциклом. Когда-то этот «ИЖак» был завидным транспортом. На нём рассекал по Мытищам младший брат дедушки Митроши – Леонид. Несколько раз мотоцикл совершил путешествие из Москвы в Астаховку, где до переезда в Коновалово жили все наши. И однажды «моцыклет» (так его называла баба Уля) получил сельскую прописку. Деревенскую жизнь бывший горожанин не взлюбил и постоянно хандрил. Сколько я помню тот злосчастный мотоцикл, он всегда ломался и требовал к себе внимания. Чинили его больше, чем на нём ездили. Кому нужна такая рухлядь?

К счастью, в ночь на 2 октября мотоцикл украли, избавив всех от пустых хлопот.
Последним аккордом прощания с Коноваловкой был суд над домашними животными. Куры и кролики попали в городскую квартиру в виде курятины и крольчатины. Прочие питомцы остались в селе, но сменили адрес жительства. 22 ноября дворнягу по кличке Барсик отец отвёл к Процаю, а кошек забрала Юля. И это был последний день деревенской жизни бабы Поли. Вечером она стала горожанкой.

«Уехали с Коновалова». В этой короткой фразе – 30 лет жизни. А фраза «покинули Астаховку», сохранись она в записях бабушки, потянула бы на полвека.

Бабушке Поле отвели комнату, которую до свадьбы занимал я. Она со второго этажа девятиэтажки с интересом изучала мир, открывавшийся в окно. Правда, обзору двора препятствовали ветвистые каштаны, превращавшие новое комфортабельное жилище бабы Поли в «долину сени смертной».

Началась городская глава дневника.

«23 ноября. Воскресенье. Тепло, но грязь. Хату продали Верочке».

«24 ноября. 2-й день у Старом Осколе. Ходили с Наташей (бабушкиной внучкой и моей сестрой) у детский сад». (За моим племянником Никитой, вероятно).

«25 ноября. Ходили с Раей за Никитой».

«26 ноября. Нигде не ходила».

Первое время бабушка, привыкшая к постоянному труду, чувствовала себя неудобно в клетке со всеми удобствами. Всё старалась найти себе полезное занятие. Но в городе не нужно было топить печку, носить воду, «мазать грубку», копошиться в огороде или хлопотать в сарае. Достаточно было поддерживать порядок в комнате.

Беднее становятся дневниковые записи. На четыре дня (с 9 по 13 декабря) одно событие: «Погода нехорошая». Началась ломка организма. «Заболела нога и спина».
Теперь в дневнике бабушки чередуются полученные письма от дорогой подруги Акулины, звонки от старшей дочери Любы, весточки от сына Виктора, который ранее не баловал мать вниманием. И приезжал, и писал письма из далёкого Подмосковья редко. Военный. Капитан авиации. К переезду бабушки в город он сам ушёл в запас и стал позванивать чаще.

Попадали в дневник имена новых знакомых, с которыми общительная Пелагея Петровна иногда посиживала в беседке посреди двора девятиподъездного дома, свернувшегося в полукруг, словно отрезая старушкам путь к отступлению.

Были ещё в жизни бабы Поли и дальние поездки в Коновалово (уже в качестве гостьи), и долгое гощение у дочери Любы, и поездки в Кунье, где после рукоположения служил внук-священник.

Форзац записной книжки, ставшей дневником, бабушка превратила в церковный календарь. Собственноручно она выписала все главные праздники (не без орфографических особенностей). Многие слова баба Поля записывала так, как их слышала. Так апостол Иоанн Богослов превратился в «Ивана Бусловского». А праздник Вознесения Господня в экзотическое «Звесяньё».

Помимо дневника, была у бабушки Поли и тетрадка с переписанными молитвами. Если раньше она могла себе позволить религиозные сомнения, то теперь вера её стала куда крепче. Телевизор,  конечно, ещё отвлекал Пелагею Петровну от молитвослова, но бабушка уже не допускала сомнительных изречений, вроде: «Да, хто его знает, есть ли Бог чи не». Она начала причащаться.

Об этом есть и записи в дневнике: «20 декабря. 2006 г. Вова споведал и причастил». Причастилась бабушка святых Христовых Тайн и за несколько часов до смерти. Исповедаться уже не было сил.

А предпоследний раз слабенькая баба Поля отблагодарила меня за Причастие уменьшительно-ласкательным титулованием: «Дорогой мой священничек». Так меня никто и никогда не называл.

Умерла любимая моя бабушка Поля 5 сентября 2008 года. Умерла в городе. Но очень ей не хотелось оказаться на бескрайнем городском кладбище. Отпевали мы её в Кунье. Здесь и похоронили. На Радоницу длинную чреду заупокойных литий я по сложившемуся обычаю завершаю у могилы бабы Поли.

Берегу я для своих внуков фотоснимки бабушки и особо её дневник, в записях которого отражаются дни жизни уже ушедшего поколения. Поколения, которому мы многим обязаны.