Коршун

    Глава 1

В этом году Антон, с выбором места для летнего отдыха своей семьи, сильно затянул. Прошлой осенью появилась надежда, что удастся почти всё следующее лето от дел высвободить, да махнуть всем куда-нибудь подальше от родных берегов, туда, где можно будет бездумно валяться на чистом белом песочке, почитывая книжки да поигрывая в компьютерные игры. Вот он и занимался дома вечерами, когда свободное время образовывалось, выбором такого места. Но, не зря говорится, что человек может лишь предполагать, а уж, что решат там, наверху, одному, сами знаете кому известно. Так и получилось. Оказался он, чуть ли не у разбитого корыта, после того как начальство пару месяцев назад, когда уже март на календаре появился, резко поломало все его планы, нагрузив новой работёнкой по самое не могу.

      Антон об этой работе давно мечтал, это вообще его идея была, но вот дозревала она в начальственных головах чуть дольше, чем следовало. Поэтому мечту о безмятежном отдыхе, пришлось тут же отложить на потом.

     При этом стало очевидным, что теперь практически всё лето он сможет с семьей своей видеться лишь в выходные. Только тогда он с детьми целые дни будет вместе проводить, а всё остальное время придётся ему одному в пыльной и раскалённой Москве маяться, а это вообще на отдых даже походить не будет. Правда, произойдёт это лишь в том случае, если ему не удастся на три летних месяца поблизости от Москвы какое-нибудь жильё снять, и придётся перевезти всё свое семейство в тот дом, где его дед с бабулей и Алёшкой живут. Вот тут ему сразу же становилось не по себе. И не то, что у него какие-то там трения со старшим поколением были. Нет, с этой точки зрения всё у них было замечательно. Были они на редкость дружны и, как говорится, души друг в друге не чаяли. Но полтора десятка лет назад, как только Антон повзрослел настолько, что смог сам себя содержать, дед, так и не сумевший оправиться после гибели своего старшего сына, отца Антона с Алексеем, решил круто изменить жизнь. Они вместе с бабулей и младшим внуком покинули столицу и перебрались в небольшой посёлок, находящийся во Владимирской области, на берегу Клязьмы, в котором их некогда большое семейство, в течение предшествующих десятилетий проводило каждое лето. Все накопления дед потратил на перестройку дома. Были пристроены ещё две комнаты с хорошо оборудованной кухней, подведён газ, установлен котел, что позволило забыть о дровяном отоплении, хотя печка осталась на месте и бабушка иногда пекла в ней пироги и томила очень вкусные щи с кашами. Опытные мастера поменяли крышу, утеплили стены, и вот небольшой двухкомнатный деревенский домик с летней терраской преобразился. Вместо него на участке стоял нормальный дом со всеми удобствами, в котором они втроём и начали постоянно жить. Алёшка перевёлся работать учителем биологиив сельскую школу, где к удивлению Антона и учителя были нормальными, любящими свою работу, все силы и знания, отдающие детям, да и программа обучения практически сохранилась с советских времён, а самое главное, наверное, что располагалась она через пару домов на одной с ними улице. Вот Лёшка без чьей-либо помощи и мог туда спокойно добираться. 

     Антону же, если не дай Бог так произойдет, придётся каждую неделю преодолевать долгий путь и каждый раз, проезжая через Покров, небольшой городок на Горьковском шоссе, возвращаться мыслями в тот кошмарный день, когда злой рок поломал всю их жизнь. Тогда отцу, что-то втемяшилось в голову и он решил поехать в Москву не на рассвете, как они давно уже запланировали, а на ночь глядя. Бабушка попробовала уговорить сына повременить, спокойно переночевать и со свежими силами отправиться в дальний путь, но где там. Отец очень упрямым был. Если ему в голову, какая мысль приходила, переубедить его практически было невозможно. 

     В ту роковую ночь въехали они в уже спящий крепким сном Покров, в котором лишь центральная магистраль, наверное, и была кое-как освещена, а все девять светофоров, сдерживающих в дневное время наиболее ретивых автогонщиков, лениво подмигивали им жёлтым светом. Отец никогда не был гонщиком, в тот день он тоже ехал, не превышая 60-70 километров в час. Добрались они уже почти до середины городка. Встречных машин было немного, да и тем тоже, судя по всему, спешка была не нужна, так что никто правил не нарушал, а потому все были расслаблены. Родители сидели впереди, трехлетний Лёшка, свернувшись в какой-то клубок, как это могут делать только совсем маленькие дети, посапывал на заднем сидении, а десятилетнему Антону не спалось. Он придумывал план мести, который хотел завтра воплотить в жизнь. Его лучший и самый закадычный друг Витька Маврин переметнулся в стан врага и в пятницу пошёл в кино с Сашкой Глебовым, заклятым их недругом. Стерпеть такое предательство не было возможности. Вот Антон и перебирал в уме различные способы, чтоб побольнее задеть Витькино самолюбие, и тот сразу понял бы, как не сладко на свете живётся предателям.  Впереди появились жёлтые фары, это в сторону Нижнего ехала какая-то легковая машина. Никакого ограждения, разделяющего полосы, на этом участке не существовало. Машины достаточно быстро сближались и в ту секунду, когда они должны были проехать мимо друг друга, по поперечной улице, пересекающей шоссе, на бешеной скорости прямо перед их носом пронеслась черная машина. Руки отца инстинктивно крутанули руль, уходя от столкновения. По-видимому, так же поступил водитель встречной машины, и…

     Дальше ничего Антон вспомнить не мог. Мозг навсегда заблокировал от сознания то, что произошло в следующую секунду. В себя Антон пришел лишь через несколько дней в местной больнице. Какое-то время он вообще ничего не помнил, находясь в полной амнезии, но потихоньку память стала возвращаться, лишь момент столкновения так никогда ему и не удавалось вспомнить. Родители погибли на месте. Лешка, пулей вылетевший через лобовое стекло, сильно пострадал. У него были множественные переломы, поврежден позвоночник, что до конца жизни приковало его к инвалидному креслу. Как рассказали потом Антону, его тоже выбросило через лобовое стекло, но ему несказанно повезло. Он влетел в ту самую Волгу, с которой они столкнулись, и врезался в пассажира, сидящего на переднем сидении. Дядька оказался достаточно толстым и очень рыхлым. Антона перевернуло в воздухе, и он, спиной, угодил в мягкий живот толстяка, отбив тому всё на свете. При этом сам он практически не пострадал: кроме ушибов мягких тканей, приведших к появлению множества синяков, ему ничего не досталось.

     По этой дороге ему с женой и детьми приходилось теперь достаточно часто ездить. Каждый раз, направляясь к деду, они останавливались в небольшом, но очень приятном трактирчике "Красна изба", расположенном в деревушке Киржач, стоящей прямо на трассе в десятке километров, не доезжая до Покрова.  Там они передыхали перед заключительным рывком, с обязательным перекусом. При этом Антон всегда в качестве холодной закуски брал рыбу под маринадом, а на горячее - пельмени, запеченные в горшочке под грибным соусом. Ольга, его жена, съедала салат, с привлекательным для дам названием, "Мужской каприз" и оригинальные блинчики "Пятачок;. Ну, а дети предпочитали картошку фри с сосисками или нагетсами с томатным кетчупом.  Это у их семьи почти в традицию превратилось.

     Выйдя из трактира, Ольга садилась за руль, а Антон закрывал глаза и, вцепившись до побеления суставов в сидение машины, открывал их только, когда Покров оставался в нескольких километрах позади. Он вытирал липкий пот со лба, на несколько минут выходил из остановившегося на обочине автомобиля, и должен был пройти хотя бы сотню метров пешком, чтобы прийти в себя. Затем его отпускало, он мог даже за руль сесть, но чаще усаживался на пассажирское сидение, и они продолжали двигаться дальше. На обратном пути всё повторялось.

     И вот теперь, если не удастся найти, что-нибудь подходящее, ему придётся дважды в неделю, один раз туда, а другой обратно, преодолевать этот путь самому, в одиночку. Он не мог представить себе, как всё это будет происходить. Как только он об этом пытался подумать, убеждая себя изо всех сил, что, случившееся тогда, более тридцати лет назад, больше не повторится, его одолевал страх, который потихоньку рос, а затем охватывал его всего, от макушки, на которой тут же поднимались вверх покрывшиеся седым налётом волосы, до кончиков пальцев на ногах, отказывающихся слушаться своего хозяина.

      Поэтому теперь каждый вечер Антон сидел дома перед экраном компьютера с телефонной трубкой в руке и пытался найти любое, но, естественно, приличное загородное жильё на летний период. Первым делом он обзвонил тех, у кого в предыдущие годы останавливался. Разумеется, ничего свободного не нашлось, все, кто жили за счёт средств от аренды жилья, чуть ли не с осени всё успели сдать. Это раньше предки обязательно стремились заиметь, хотя бы небольшую халупу, безо всяких удобств, но зато свою собственную. Теперь же, те, у кого имелись средства, если и вкладывали их в загородную недвижимость, то старались сделать это в каких-нибудь тёплых краях - в Испании, Италии или Греции, с Кипром, ну, в крайнем случае, в Болгарии на Златых Пясцах. Некоторые отваживались даже за океаном что-нибудь прикупить. Речь идёт не о тех, кто имеет виллы в Калифорнии, о них другой разговор. Я говорю о так называемом среднем классе. Так вот в Доминиканской республике целый русский посёлок из представителей этого класса образовался. Антон возможность приобрести подходящую недвижимость, неподалеку от Москвы или даже в каком-нибудь зарубежье имел, но был категорическим этому противником. Он любил путешествовать, был сторонником перемены мест, и, если отдыхал где-то летом, то на следующий год редко оставался на старом месте. Как правило, он подыскивал что-нибудь новенькое, так, чтобы и лес был другой, еще не изведанный, да водоём иной, а не тот, в котором прошлым летом на разбитую бутылку наступил. Но, где найти это жилье, когда до лета остаётся один и тот неполный месяц?

     Такой вот вопрос Антон и задал деду, когда на майские праздники они сидели на берегу речки с удочками в руках. Клевало лениво, поэтому Антон положил удочку на рогатинку и встал размять затёкшие ноги. И отошел-то он всего на несколько метров, но, именно в эту секунду, поплавок резко нырнул. Дед перегнулся, как смог, но до удочки внука дотянулся и резко подсёк. Удилище изогнулось дугой, так что показалось, сейчас сломаться может, но обошлось. Подскочивший с подсачником Антон поднял его вверх, рассматривая через частую сетку приличных размеров окуня.

     - Так, может, и на жарёжку наловим, - мечтательно произнёс дед, – будет, чем её родимую закусить.

     - Закусить, закусить, вечно ты не о том думаешь, - вдруг ни с того ни с сего обозлился на него Антон, - тут не знаешь, где летом детям жить, а ты всё о закуси думаешь.

      - Постой внучок, что это ты взбеленился? Раньше думать надо было. Май уже идёт, а ты, что только сейчас спохватился, что ли? 

     - Да так получилось. Надеялся на другое, но не подстраховался, вроде всё шло как по маслу. И вдруг облом. Десятки адресов обзвонил, везде всё занято.

     - Слушай. Проезжал я тут как-то по Каширке, мимо той деревни, в которой лет шестьдесят с лишним тому назад мы с родителями и Серёгой жили. Дачу там, у бригадира колхозного сада снимали. Меня воспоминания замучили, я и остановился дух перевести, прямо у ворот дома крайнего, того самого. Вышел, да на дом, который из-за забора виднеется, засмотрелся. Вроде тот самый, а может не тот. Времени-то сколько прошло, разве упомнишь. Тут женщина из калитки вышла, довольно молодая, явно или дочь старых хозяев, или, что даже вероятнее, внучка. На меня посмотрела, да спрашивает:

     - Уж не дачку ли на лето присматриваете?

     - Дело-то недели две назад было, я тогда к одному своему приятелю, он у меня в Михнево живёт, направлялся. Есть более короткая дорога, но я решил крюк порядочный сделать, а мимо того дома проехать. Очень уж хорошо нам там было. Обратно-то ближним путем по 108 объездной отправился, а вот туда… Просто не утерпел.  Стою я, задумался так, что даже не расслышал, про что она спрашивает. Ну, она вопрос и повторила. А я ей о своём, мол, жила здесь раньше семья, мы у них летом комнату с терраской снимали.

    - Так и сейчас снимите, - она мне говорит.

    - Ну, я ей признался, что сам уже давно во Владимирской области живу, неподалеку от нашего родового гнезда, того, где наша фамилия зародилась, а здесь просто мимо проезжал, да вот детство счастливое и безмятежное вспомнил. Ей тут же скучно стало, не её клиентом я оказался, так она молча повернулась и пошла, ну и я в машину сел да поехал.

     Пока он всё это говорил, у Антона две хорошие поклёвки случились, пару приличных плотвичек с ладонь величиной ему удалось поймать. Дед забеспокоился, что-то у внука не просто клюёт, а даже ловится, а у него пусто. Вытащил удочку, а оказывается, у него не клюет, потому что крючок голый в воде полощется. Какой-то житель подводный аккуратненько наживку обсосал всю, да с крючка и сдернул. Насадил дед свежего червячка, не успел забросить, плотвичку из воды вытащил. Клёв пошел не на шутку. Видать целая стайка подошла. С полведра они рыбы натаскали, да вся такая приличных размеров, не просто на большую сковороду хватит, так ещё и останется. Тут уже не до разговоров досужих. Азарт в обоих рыбаках разгорелся. Ещё с полчаса прошло - и всё, как отрезало. Пришлось смотать удочки да не спеша к дому, крыша которого над яблонями с вишнями виднелась, потихоньку пойти.  По дороге дед разговор и продолжил:

     - Подумай, Тошь! Это же совсем недавно было. Всего пару недель назад. Может, до сих пор дом не занят?

     - Спасибо, дедуль. Послезавтра, как в Москву поедем, я мимо проскочу. Как ты говоришь, туда лучше ехать?