Каслание

В середине месяца ленивого орла (февраля) семья остяков начала готовиться к касланию – переезду на летнюю стоянку. День уже стал заметно длиннее.
 
Старик Ванхо , предсказывал сильные ветра и метели в начале месяца правдивого орла (марта). Надо было успеть до наступления буранов совершить переезд вёрст на сто пятьдесят к верховьям реки Ингу-Ягун.

Евья и Полинка укладывали в ящики посуду, иглы, нитки из оленьих жил, обрезки шкур и материй, муку, продукты. Пекли на дорогу лепёшки. Алексей снимал ловушки, чиркуны, капканы, проверял морды. Еремей и Стёпка помогали деду  ремонтировать лямки и тяжи оленьей упряжи, ездовые и грузовые нарты, изготавливали новые хореи. Заготавливали и складывали в круговые поленницы дрова вокруг стволов сосен.

Ванхо провёл сеанс шаманства, выяснив благорасположение Нум-Торума к намеченному на следующей неделе мероприятию.

Ранним утром начали разбирать чум. Сначала сняли и сложили два слоя сшитых шкур. Затем перекладину для подвешивания котла над очагом. Потом разобрали и увязали шесты. Когда солнце выглянуло из-за леса на противоположном берегу, стали выводить из кораля и запрягать оленей в упряжки. В первую, прокладывающую путь, впрягли четырёх. Передовым поставили самого сильного быка по кличке Вондыр. Слева пелей (показывающий направление). Между ними важенки.

За два месяца проживания в семье остяков Алексей научился управлять оленьей упряжкой, и ему было доверено вести грузовые нарты, шедшие вторыми. В его упряжку были впряжены тоже четыре оленя.

- Оянги-таланки (удачи-здоровья), - произнёс старый остяк и аргиш тронулся в путь.

Его прокладывала упряжка Ванхо. Несколько слабых оленят-однолеток с ещё красной шерстью шли на буксире за первой упряжкой. В третьей – женской было три оленя. На ней был установлен короб, в котором ехали Полинка, Еремей и Стёпка.

Сначала путь проходил по Ингу-Ягуну, но в некоторых местах, изучивший за много лет рельеф местности Ванхо, прокладывал путь напрямую, минуя извилины реки, через застывшие кочкарники, покрытые метровым слоем снега. Периодически остяки и Алексей сходили с нарт, помогая оленям преодолеть подъёмы.

За день проехали не больше двадцати вёрст. На ночёвку остановились на месте слияния с речкой Волокта-Ягун. Ванхо сказал, что здесь места богатые ягелем – основным кормом оленей. Деревянными лопатами разгребли снег, чтобы олени могли быстрее добраться до ягеля. Ездовых  оленей побаловали порсой – мелкой сушёной рыбой и дроблёными рыбьими костями. Поставили чум, сварили мясо, поев и попив чая, устроились на ночлег.

На второй день каслания с раннего утра на небе не было ни облачка. Солнечные лучи, скользя по белоснежному покрывалу, вспыхивали мириадами ослепительно ярких искорок. Ванхо заставил всех одеть на глаза очки из дощечек с прорезями для предотвращения снежной слепоты. Периодически приходилось останавливаться прочищать ноздри оленям и отколачивать ледок с полозьев нарт.

На третий день, завернув за речной поворот, аргиш вышел на плёс, испещрённый многочисленными следами песцов, лис, зайцев, кедровок. С берега доносился звук дятлов. На крутояре виднелись заснеженные фигуры деревянных истуканов –менквов.

- К Илье надо заехать, узнать последние новости и чаю попить, - сказал Ванхо.
- Илья это кто? – спросил Алексей у Евьи.
- Ермаков Илья. Он тоже из нашего рода еман-вой (лося), - ответила она.

На высоком берегу, среди сосен виднелись лабазы, кораль и бревенчатая изба. На звуки издаваемые погонщиками, оленями и скрипом полозьев нарт на берег выскочили двое ребятишек, и, окинув взглядом реку и аргиш, убежали обратно в избу.

Когда СопОчины и Алексей вошли в жилище, хозяйка Матрёна уже готовила путникам стол к чаепитию. В ходе разговора выяснилось, что Илью заставили под дулом нагана запрячь все три нарты, и в качестве проводника и каюра отвезти отряд вооружённых людей в северном направлении. Случилось это ещё в начале января, и до сих пор никаких известий от Ильи Ермакова нет.

Оставив бедствующей без мужа Матрёне беременную важенку по кличке Авка, немного муки, аргиш продолжил путь. Надо было поспешать пока стоит хорошая погода.

Ещё через день каслания аргиш достиг места слияния Ингу-Ягуна с речкой под названием Кирилл-Высъ-Ягун.

Здесь на высоком длинном яру по словам Ванхо было очень хорошее место для выпаса оленей. Беломшанная тайга, обилие ягод и грибов. Однако гнуса и комаров было тоже много. Поэтому  летнюю стоянку, куда держал путь аргиш, Сопочины определили севернее, в верховьях Ингу-Ягуна. Там где на водоразделе, среди негустого, продуваемого ветрами низкорослого леса было значительно меньше мошки, укусы которой доводили оленей до неистовства.

После ночной стоянки на гриве, где сливаются Кирилл с Ингу Ванхо повёл аргиш напрямую на север. Путь пролегал в основном по покрытым толстым слоем снега болотинам, простирающимся на десятки вёрст.

На шестой день каслания мороз усилился. Приходилось чаще останавливаться, прочищать оленям ноздри от инея. Во время одной из остановок Алексей услышал звуки, отдалённо напоминающие скрип открываемой двери, у которой никогда не смазывали петли. Насторожились Охсар и Пойтэк. У Евра на загривке поднялась торчком шерсть.

- ВОрон не подпускает к своей добыче, - пояснил Ванхо.

Послушав ещё, он добавил:

- Там впереди олень погиб. За него дерутся вОроны с песцами.

Пройдя ещё с полверсты, передняя упряжка опять остановилась. Ванхо сошёл с неё и наклонился над чем-то привлёкшим его внимание. Алексей, подойдя к старику, увидел изрытый, в чёрных пятнах и каких-то ошмётках заледенелый снег, на одном из которых, просматривался золочёный погон с одним просветом и двумя звёздочками.

- Это погон подпоручика, - сказал он Ванхо.
- Песцы и вОроны его разодрали, - ответил старик.
- На пароходе было два подпоручика. Неужели это Станислав Крушевецкий, - промелькнула мысль.
- Когда немного растает снег, хочу вернуться посмотреть кто там погиб, - сказал Алексей.
- Да. Надо приехать посмотреть. Может, найдём след Ильи.

Ещё через полверсты аргиш наткнулся на брошенные кем-то нарты с впряжёнными в них замёрзшими останками оленей. Вокруг всё пространство было испещрено следами зверей и птиц. В отдалении, на голой верхушке сосны, видимо повреждённой молнией, за аргишем наблюдал большой чёрный вОрон. Зрелище было жуткое. Спугнутый лаем собак со своего насеста, вОрон, издав скрипучий звук, поднялся в воздух. Алексей поразился размаху его крыльев в сажень.

Вскоре перед СопОчиными и Алексеем открылось громадное пространство в несколько вёрст в длину, и пару вёрст в ширину, на котором не было никакой растительности.

- Это озеро? - спросил Алексей.
- Нет. Это большой кыжим пай (песчаная грива), - ответил Ванхо.

Илью Ермакова они обнаружили, проехав дюну. В редколесье, сплошь заросшем кустарником, стояли полузанесённые снегом нарты, в которых лежал Илья с выклеванными глазами и губами. Ванхо взял на буксир нарты с Ильёй и аргиш продолжил свой путь на север.

К вечеру, переехав большое озеро Котлунгайягунтойлор, аргиш наконец достиг летней стоянки СопОчиных. Освободив оленей от упряжи и насыпав им порсы, установили чум и легли спать.

Утром принялись за обустройство стойбища. Отремонтировали загородку кораля. Расчистили от снега подходы к лабазу. В общем после зимнего каслания занялись всеми необходимыми работами северных кочевников.