Лесные перемены

С некоторых пор жизнь четвероногих лесных обитателей круто изменилась. Все началось с того, что среди зверья разнесся слух, будто заморские сородичи живут по другим законам и в ус себе не дуют. Вдобавок зайцы-журналисты, известные тем, что трепаться не любят, раструбили по белу свету о несусветном рае, который готов им устроить один нахрапистый Медведь, проживающий где-то в таежной глухомани. О Медведе-спасителе заговорили по всему полесью, тем более что одряхлевший Лев, от одного рычания которого когда-то трепетала вся округа, уж был не тот – бездельник и болтун, переставший ловить мышей. Звери повалили на митинги и сходы, где дружно дали Льву под зад, из всех влиятельных персон позвав на царский трон того самого Медведя. На лесном Арбате запестрели плакаты: "Михаил Иванович! Ты наш Зверь, а мы твои зверята!" Новый воевода призвал из-за бугра грамотеев-барсуков, сварганивших новый лесной Устав, из коего понятно было лишь одно: закон - тайга, медведь - хозяин.

Что тут началось! Вдруг все засуетились в предвкушении сладких перемен, принялись в урочищах открывать лавочки, харчевни, бригады шабашников предлагали всякие услуги. Пусть бы так и было, да только косолапый не оправдал возложенных надежд. Он край как пристрастился к медовухе, а протрезвев, норовил подгребать лесные дары медвежьей семье да ближним верноподданным мордам. Оппозиционные газеты однажды пропечатали, как Царь, забросив государевы дела, подался,  на ночь глядя, к блудливой козе да по пути свалился с лесины в полноводную реку. Прислужники едва тогда откачали медведя-шатуна.

В наступившее смутное время предприимчивые особи, опять с медвежьего благословения, рвали куски общественного общака, какие могли заглотить и проглотить. Обнаглевшие чиновники лисьих пород,  занявшие на полянах тепленькие местечки под солнцем, требовали от посетителей подати и взятки. Латифундисты втихую от общественности оформляли купчие на лесные и земельные наделы. Волчьи стаи, сбившись в банд-формирования, рыскали по лесам и перелескам, терзая честных граждан.  Хорьки-мошенники возводили пирамиды-ловушки для доверчивых лохов-простачков. Хуже всего, через сезон-другой из сообщества выделился клан олигархов в зверином обличье, от которого просвета было не видать.

И только бобры-строители продолжали трудиться, да лопоухие ослы, получившие в зубы по ваучеру, так ими и остались. Жизнь стала не в радость,  а в тягость. Кроты-шахтеры время от времени собирались перед золоченой медвежьей берлогой, выражая свой протест бренчаньем касок по пням и валунам, пока их не разгоняли волки-опричники. Немногим удавалось пристроиться в социальные зверинцы да в зоопарки а потеху зрителям, другие пошли по миру, промышляя мелким разбоем и ковыряясь на свалках обглоданных костей. К радости шакалов, зарегистрированных в качестве ритуальных заведений, начался повсеместный мор. Падальщики-гиены, раньше питавшиеся мертвечиной, подались на охоту, нападая на ослабевших с голодухи зверушек.
Что и говорить, жизнь зверей круто изменилась.