Собачий вальс

Он стоял на возвышении в полутёмном зале. Сквозь громадные окна едва пробивался свет, потому что дело близилось к вечеру. С потолка свисали плотные шторы, связанные ниже линии подоконника неопрятной гармошкой. У самого пола ходили сквозняки. Их невидимые потоки пересекали редкие крысы, живущие где-то под сценой. В отсутствие людей грызуны чувствовали себя по-хозяйски: сновали среди твёрдых опрокидывающихся кресел, лазали к окошку киноаппаратной, откуда торчал корпус видавшего виды фильмопроектора.
В первых прикосновениях крыс было что-то раздражающее. Их жёсткая шерсть неприятно щекотала ноги, и от этого потаённые струны его души натягивались тетивой. Старый чёрный рояль, казалось, с очередным переездом постарел ещё больше. По всем поверхностям, прямым и не очень, поползли трещинки, отколупался лак - бока инструмента перестали играть бликами...

А ведь когда-то были совершенно иные дни: и залы были почётнее, и белая глянцевая поверхность рояля отражала в себе тысячи люстр. По красной нескончаемой дорожке шёл человек во фраке, а сидящая по обе стороны публика рукоплескала неостанавливаясь... Откуда-то сверху смотрели изящные миниатюрные бинокли. В их линзах отражался седой и улыбающийся конферансье, приглашающий радушными жестами маэстро.
Подобные люди никогда не были схожи лицом, но всегда выглядели с иголочки. За сидение пуфа откидывались полы одежды, и в воцарившейся тишине слышался её мягкий шелест. Тонкие пальцы с наманикюренными ногтями зачастую чего-то выжидали; по ним проходила неприметная дрожь, а в зале успевали кашлянуть украдкой.
С первыми нотами у многих собравшихся закрывались глаза. Их веки непроизвольно подёргивались, а ноздри широко раскрывались и вбирали в себя воздух особенный, пропитанный настроениями Рахманинова, Чайковского, Скрябина... Волнительные фортепианные поэмы пронзали током и заканчивали свой бег глубоко в голове, заставляя шевелиться немногочисленные волосы под взмокшим и тесным париком.

Проходили времена года, менялись платья, оркестры, иногда у инструмента возникала женщина. Её партии были особенно громкими. Голос срывался то вверх, то вниз, влетал под открытую крышку рояля и отзывался долгим и звонким эхом. Кстати сказать, оно тоже было разным. Это зависело от новых мест, которые доводилось видеть, отправляясь на гастроли. Хуже становилось тогда, когда в некоторых помещениях приходилось оставаться. Тут надолго менялось настроение - требовались услуги профессионального настройщика.
Он обязательно приходил. Пальцы усатого мужчины дурно пахли и были ужасно жёлтыми от часто выкуриваемых папирос. Исцарапанные ногти звонко стучали по клавишам. Специалист что-то подкручивал за крышкой, нередко задевая стальные струны; чуткое ухо улавливало все диезы и бемоли двухцветного полотна, которое всегда исчезало за фигурной крышкой.

А вообще много чего было. Однажды гремел концерт под открытым небом. Из облаков проливался дождь, но он не выглядел помехой, потому что когда-то архитекторы предусмотрели огромный и покатый козырёк. Здорово в тот день выложились, на полную... Стоящие под зонтами горожане улыбались и дарили овации. Они усилились, когда на сцене появились ярко разодетые парни и девушки. Одна старушка назвала их "сумасшедшими", а кто-то окрестил неизвестным доселе словом: "стиляги"...
Сейчас есть что вспомнить, а дальше? Что завтра ждёт? На новом месте становилось совсем темно, неуютно. Из оконных щелей продолжало веять сыростью.

***
Очередное утро началось со странного визита: пришла пара людей с ящиками. Они долго стучали, шкурили вручную и не только, вокруг рояля жужжал электроинструмент - от сцены полетели запахи замазки и едкого лака. Крыс в тот день не было видно. Наверное, они наблюдали откуда-то. Звук закрывающегося дверного замка возвестил о трёхдневном периоде вынужденного одиночества...

Оно нарушилось с приходом новой гостьи. На её плече не висело элегантной сумочки, не было дамского расписного зонта на тонкой ручке, шаг женщины оставался тяжёлым и его не чеканили высокие каблуки; вместо этого в жестяном ведре беспорядочно плескалась вода, а потёртая швабра, ложась на истоптанную поверхность немолодого паркета, походила на прицепной колхозный плуг.
Галина Фёдоровна сразу приметила изменения. Уборщица слышала, что в зал поселкового клуба привезли рояль. Подведомственные Галине Фёдоровне квадратные метры всегда была чистыми и опрятными, а за прошедшие дни в помещении успели и грузчики натоптать, и мастера-реставраторы намусорить.

По крутым ступеням Галина Фёдоровна поднялась на сцену. Окинув косым взглядом рояль, женщина прошла в техническое помещение и щёлкнула несколькими рубильниками. Сверху затрещали искры, а в зале зажёгся жёлтый и приветливый свет. Новое лаковое покрытие инструмента отражало довольное лицо уборщицы. Оно выглядело необычно - походило на вытянутую сливу. Галина Фёдоровна даже засмеялась по-детски и прикрыла ладонью рот. Пальцы свободной руки пробежались по гладкой поверхности рояля и открыли волнообразную крышку...

- Туру-рум, пам, пам, - произнёс рояль и тут же замолк.
- Эх, как же там дальше игралось? - спросила себя Галина Фёдоровна. "Давно было дело. Интересно только, руки вспомнят?" - рассуждала она и, не прерываясь, проигрывала однотипное вступление. Таких попыток Галина Фёдоровна совершила порядка десяти, прежде чем музыкальный отрывок получил продолжение. По залу пронеслась мелодия Фредерика Шопена.
Галина Фёдоровна потеряла счёт времени. Она всё бренчала и бренчала, вращалась на круглом табурете и хлопала в ладоши; её радости не было предела. В какой-то момент нога Галины Фёдоровны столкнулась со стоящим внизу ведром. Вода тотчас расплескалась и растеклась по дощатой поверхности сцены. Музыкальное увлечение пришлось отложить, а женское внимание переключилось на привычные трудовые обязанности.

***
Совсем скоро Галина Фёдоровна сидела за любимым домашним столом. У правой руки парила чашка чая, а левая рука наглаживала обложку самоучителя игры на фортепиано. Уборщица нашла тонкую брошюру у рояля и решила взять её на время, чтобы на досуге внимательно изучить напечатанное.
Галина Фёдоровна посвятила чтению и просмотру рисунков часа полтора. Она даже сняла ватман с серванта, вооружилась карандашом, линейкой и принялась что-то срисовывать. В итоге у неё получились клавиши музыкального инструмента, который, увы, Галина Фёдоровна была не в состоянии приобрести. Зато теперь перед глазами были все октавы. Изучать музыкальную грамоту Галина Фёдоровна начала именно с них.

Очередной рабочий день начался с открытых дверей актового зала. Галина Фёдоровна вошла в знакомое помещение и сильно удивилась, застав перед роялем нескольких человек. Как оказалось, музыкальные занятия "Для тех, кому за..." должны были стать регулярными и, что немаловажно, бесплатными - о подобном обстоятельстве Галина Фёдоровна узнала не сразу.
Поначалу она всё также орудовала шваброй, носила полное ведро по сцене, наблюдала за преподавателем и обучающимися со стороны. Один из таких взглядов не остался незамеченным. Его перехватил внимательный мужчина, который тут же спросил: "Может присоединитесь?.."
- Да мне это, полы ещё вымыть.
- Успеется. Теперь мы каждый день здесь, окромя выходных. Я смотрю вам рояль понравился?! Это прямо в глазах читается. Играть умеете?
- Кое-что получается, - ответила Галина Фёдоровна и присела рядом с преподавателем - по залу разлетелись звуки "Собачьего вальса".

Теперь Галина Фёдоровна задерживалась на работе чаще и домой возвращалась в гораздо более поздний час. Музыкальные занятия давались непросто, к тому же, после их окончания, нужно было пол вымыть, закрыть и опечатать все входы и выходы в здании клуба. По дороге Галина Фёдоровна напевала весёлые песенки, а после ужина разворачивала на столе знакомый ватман с нарисованными клавишами. По ним её пальцы быстро сновали - комнату занимала неслышимая мелодия.
Изо дня в день в техническом помещении клуба щёлкал рубильник. Прерывистый свет прожекторов заливал чёрную крышку рояля, внутри которой послушно стучали молоточки. В их музыкальных ритмах прошла вся осень, пронеслась белая зима и наступил последний весенний месяц. Хорошее настроение посещало Галину Фёдоровну чаще. В душе продолжался май, а воздух наполнился сладким ароматом акаций - до главного выступления оставалось не так много времени...

***
Этот пожар случился в начале лета. Галина Фёдоровна бежала к зданию клуба со всех ног. Уже сегодня должна была пройти генеральная репетиция, и преподаватель назначил её на семь часов вечера. Он стоял у завалившегося забора и с непередаваемыми эмоциями рассказывал о случившемся в красках...

- Я было только рубильник поднял, а над сценой ка-а-ак хлопнет... на рояль осколки стекла посыпались, а следом что-то затрещало громко, как будто молнии мелькнули! Я в зал выбежал, а там занавес под потолком полыхает, и тут огонь вниз устремился. Я за огнетушитель хватаюсь...
Но продолжения Галина Фёдоровна не слышала. Она отошла в сторону и замерла у красно-белой ленты - поодаль работали пожарные расчёты. Струи воды влетали в дымящие окна с обугленными рамами, в воздухе неприятно пахло и от этого дышалось с трудом. В глазах Галины Фёдоровны отражалось кирпичное здание клуба. Оно уплывало куда-то вместе с текущими слезами и возникало у ног, в огромных пенных лужах.

***
В доме Галины Фёдоровны горланили гости. Они часто перебивали хозяйку, задавали интересующие их вопросы; дескать как это ей удалось такой огромный рояль в дверь пронести?

- Ой, я ведь поначалу белугой рыдала, а потом выяснилось, что рояль под сцену провалился. От него руководство отказалось. Выглядел инструмент неприглядно: все ножки сломаны, крышка полностью обгорела, оцарапались бока, гарью рояль пропах... Ох, чего он видать только на своём пути не встретил, пока к нам не попал... Я за некоторую сумму его выкупила, а дверной проём разбирать пришлось, не без этого, конечно! У меня были кое-какие накопления, так вот, сняла с книжки. Дело это для меня нужное и любимое. А то, что ножек нет и крышки - не беда. Я с нашим Толиком договорилась. Разве плотник плохой? Нет! На следующей неделе недостающее должен доставить. Сам сказал всё приделает и отлакирует. Буду теперь со своей мечтой в одной комнате бытовать...
- Галь, - перебил кто-то из подружек, - а как это знакомство произошло? С чего хоть всё началось?..
- Бабоньки, не поверите, наверное раньше слышали! Под незатейливый вальс я вышла... "Собачий вальс" Фредерика Шопена...