Намёк

    Летние дни бежали так быстро, что от усердия  на их горячих щеках проступила соль инея. Оборвав победную ленту паутины бабьего лета, ворвались они в осень, и...куда теперь? Где переждать зиму, да так уж, чтобы наверняка...
Под спудом воды занято всё, осталось лишь покрепче запереть двери на ледяной замок, и - спать...спать...спать. Вповалку и по-одиночке, в приготовленных уютных постелях из лёгкого, как пух, невесомого ила и под скользкими от задремавших водорослей камнями. Некоторые кутаются чем придётся, иные отдают себя в руки случая и засыпают так и там, где застала третья холодная ночь. Ибо первая - случай, вторая - намёк, а уж после...

- Скорее бы снег.
- Зачем он тебе? Наскучит так же скоро, как и летняя духота. Ты обратил внимание, что к хорошему привыкаешь и перестаёшь его замечать?
- Не знаю отчего так. Я не перестаю.
- И не надоедает?
- Нисколько. Подобная забывчивость - беда, сердечная хворость.
- Это ещё какая?
- Неблагодарность.
- О...нет, шалишь! Так не бывает. Никогда не поверю, что может не наскучить один и тот же вид за окном.
- ...а лица близких людей? Они ведь тоже одни и те же.
- Ну, это другое. Хотя, бывает, что надоедают и они.
- Это верный признак того, что вы друг другу никто.

   Ветви деревьев тянутся с берега, чтобы промокнуть накрахмаленными салфетками листьев влажный лоб пруда, но роняют их от  неловкости простительной, скованности очевидной. При осени всё не так. На смену гибкости стана и безмятежной лёгкости, приходит пора держать спину, удар, да покрепче сжать губы, сложив их небрежной волной. Чтобы тот, кто придёт, как бы не терзал, не смог сломить, дивился изгибу улыбки и отступил бы, в конце концов.
   А расплакаться... можно будет и весной, тогда уж все округ в слезах, - от боли иль радости, то другой вопрос.