В Парке Влюблённых. Мыслетворение

Мысли о тебе не дают мне покоя. Ты молчишь. А мне как-никогда нужна ты. Твои восклицания, в которых угадывается поворот твоей головы, твои погружения в себя после страстных монологов, обличающих несправедливость этого и другого миров, гневные вспышки глаз и, как правило, следующее за ними неожиданное subito шепчущих губ: прости, прости, прости… Мне нужна ты, но ты молчишь, исчезнувшая в сумраке этого несправедливого мира. Другого мира тоже. Внемирная и немирная, сопротивляющаяся, не принимающая, но понимающая…

А может быть, ты обнаружила третий мир и унеслась в него, уверенная в его справедливости? Нет. Обнаружив такой мир, ты бы заявилась ко мне счастливо-прекрасная и заставила бы меня поверить во всё, что ты говоришь, даже если твоё говорение было бы несением чуши, и чуши прекрасной, потому что ты несла бы её восторженно. Я бы с удивлением уставился на тебя и даже не кивал бы головой, чтобы не расплескать своё счастье, отразившееся в моих радостью поблёскивающих глазах…

Но ты молчишь.  Далёкая-далёкая, тихая-тихая, не возмущающая покой моего с таким трудом самому себе объяснённого мира. Может быть, ты загружена работой? Что-то во мне заёрзало и возразило: «не работой!»  Что!?  Уж не ты ли заёрзала сейчас во мне и возразила, водрузив руки в бок?  Чем же ещё могла бы быть ты загруженной с твоей вечной зацикленностью на непрестанной деятельности? Ёрзанье повторилось: «боязнью!» Чем!? Так безбоязненно о боязни могла заявить только ты. Я прислушался к себе и осторожно, пытаясь не спугнуть твоё присутствие во мне, задал вопрос: «боязнью чего?» Наступило выразительное молчание, во время которого я осознал, что ты боишься нарушить ритуал моего размеренного выверенного мыслетворчества, в которое ты с периодическим постоянством вторгалась кометными стихийными бедствиями: только здесь и только сейчас, непременно срочно и безотлагательно. Как это похоже на тебя: загрузить себя боязнью той самой грозы, которую сама же и устраивала. Грозыня! Боязливая и исчезающая в несуществующих справедливых мирах…

Я уловил твой слабый смех с восторженными интонациями, выражающими признание моим словотворчествам, на которые ты меня сама же и вдохновляла. Ты здесь? Или ещё в предвкушении появления? Разрываюсь. Между тобой и тобой. Ты есть или не есть? Появись. Грозная и боязливая, громогласная и шептальная. Разнеси выверенный тактовыми чертами мой, пусть и несправедливый, но упорядоченный мир на узоры твоих неупорядоченных асимметричных одеяний, вязаний, притязаний. Затяни меня в узел своего неупорядоченного, асимметрично-узорного, зазорного мира. Ненавидящая метроном! Где ты?  Я прислушался: не зашелестела ли ты во мне своим тихим смехом, говорком, возражением, оглушением и в любом случае приближением. Волнительно-придыхательным…

Размеренным шагом я вымериваю пространство зимнего Парка Влюблённых. Размериваю неслышно, чтобы не напомнить тебе о метрономе. Ты появишься? Прислушайся! Это не метроном, это мои шаги. Моё притихшее дыхание пытается уловить твоё появление, шелестение. Но раздаётся только шуршание высохших листьев, брошенных мне под ноги зимой, потому что осень о них забыла…

Зима. А хочется осени, пусть и забывшейся, но осени, с её красками и раскрасками, сопровождающими твои сказки о существовании других миров, в которых осень не забывшаяся, зима не бросающаяся, а ты всегда волнительно-приближающаяся.  Когда-то осенью ты была здесь. Вместе со мной ты вышагивала парк, не боясь метронома. Нет! Метрономом был я, а ты плела узоры порханий справа и слева, впереди и позади меня. Ты была везде. И где теперь это твоё вездесущее порхание? Унеслось от зимнего опустошения в мир живых и красочных листьев, ещё не потерявших высоты метрономно-стабильных ветвей? Тогда листья ещё украшали деревья и не лежали беспомощно под ногами позабытые, никчемные, своим шуршанием обманывающие меня твоим появлением…

Никчемный я бреду по Парку Влюблённых. Люди оглядываются на меня и перешёптываются. Так как я один, они думают, что я самовлюблённый. Я смело отражаю своим взглядом косые блики прохожих и продолжаю размеривать Парк Влюблённых размеренным шагом, самообманываясь твоим появлением. Вдруг мне приходит в голову, что ты появиться не можешь! Эти ёрзанья, шелестения, шептания и вздыхания!  Это же ты! И во мне! Я кувшин, наполненный тобой во всех ипостасях твоих проявлений…

Самовлюблённый и радостный я продолжаю нести себя кувшинного по Парку Влюблённых, но шаги мои становятся ещё более метрономно-размеренными, осторожными, а дыхание затаённым: я боюсь растерять, растерзать, расплескать тебя. Я кувшин, влюблённый в своё содержимое. И я держу тебя, держу и несу себя, несу. Туда, где миры пусть и несуществующие, но справедливые...