Большой Гнездниковский

1

Необдуманный поступок

«Нет, ну, ты скажи на милость, какой же я дурой была тогда?!» - любила время от времени повторять моя мать. А после этого, как всегда; она всплёскивала руками, заискивающе смотрела на меня и начинала свой очередной рассказ-исповедь о том, что произошло тогда: в моём детстве и как её нечистый попутал до такого додуматься.

А было это много лет назад. Той весной 63-го мне исполнилось всего десять, и как матери могло в голову прийти такое, - отправить малолетнего сына одного в Москву к дяде, - это вопрос?.. А нужно было всего-то: отвезти банку варения и ещё какую-то деревенскую снедь в гостинец, как будто они там, живущие в городе, прожить без этого не смогут…

 А мы жили тогда в рабочем посёлке в 60-ти километрах от столицы.  Час с небольшим на электричке, и ты на Павелецком вокзале. Но это нормально будет для дядек и тёток взрослых, угрюмо едущих каждый день на работу, а каково маленькому парнишке, гружённому довольно увесистой сумкой, которому совсем не пристало одному трусится в простуженном вагоне и глазеть по сторонам, удивляясь окружающему миру.

Хорошо помню, детский билет до Москвы стоил всего 13 копеек, и я этим очень гордился, что мой проезд так дёшево стоит. Взрослый билет тянул на полтинник, а это уже деньги: на него можно было купить целых четыре эскимо, а сколько фруктового мороженного, в картонных стаканчиках и с палочкой, - не подсчитать сразу…

Мне не вспомнить сейчас, провожала ли меня мать до платформы или всё закончилось напутствием и благословением у калитки, сейчас трудно сказать. Но электричка поспешила издать свой воинственный клич и стронулась с места. Впереди меня ждала Москва: такая таинственная, величественная и непреступная. Не шутка ли, в то время все люди вокруг были старше меня: кто-то на много старше, кто на не очень, но я был самым маленьким в этой незнакомой массе народа. В самом-то городе я бывал не раз, но это с отцом или матерью, а сейчас я совсем один, так сказать - самостоятельная единица. Мать посчитала, что я вырос уже, да к тому же обладаю хорошей зрительной памятью.  Пора. Начинать ведь когда-то надо.

Это сейчас из истории мы знаем, что зимой того злополучного 1963 года в Москве свирепствовал маньяк по кличке «Мосгаз», жертвами которого, ко времени моего вояжа в город, стали четверо детей и несколько молодых девушек, а тогда мы все воспринимали это, как простые слухи и не более того. Ведь самым достоверным СМИ в те годы было – «сарафанное радио», а мало ли, что там люди наболтают…

«Павелецкий» в те годы был раза в два меньше теперешнего, но для меня, подростка, он казался огромным и величественным, как и все люди, впрочем, - они все казались мне очень большими и почему-то строгими… и на всех мне приходилось смотреть снизу-вверх.

Я всё хорошо помнил: когда выходишь с вокзала, то перед тобой сразу «Зацепский рынок» … сколько раз мы с матерью приезжали сюда продавать чёрную смородину, бывало и грибы привезём, только что собранные в лесу и ягоды.   

А теперь поворачиваю налево и в метро. Нащупываю в кармане пятак – бросаю. Настороженно прохожу турникеты: а вдруг хлопнут, больно?!.. турникеты что…, с эскалатор куда сложнее?!   Он движется постоянно. Нет чтоб остановится на мгновение, - меня пропустить. Заношу ногу и в полупрыжке заскакиваю на эту своенравную гусеницу. Поехали!.. Как бы не свалиться с такой верхотуры. Резиновая лента под рукой, за которую я схватился мёртвой хваткой, постоянно уползает куда-то вверх, от этого руку приходится переставлять, а это так боязно.

Поражало грандиозное убранство вестибюля станции. Кругом мрамор, гранитный пол, скамьи в центре зала, как хорошо здесь встречаться, но это будет потом, позже, а мне направо и в вагон. Отсчитываю станции: раз, два, - моя третья – «Маяковская». Отсюда пешком до площади «Пушкина». Тогда о станции метро с таким названием никто и не помышлял.

Выхожу. «Маяковская». Красотища! Какие колонны! А вверху картинки из камушков. Я только впоследствии узнал, что это мозаики знаменитого Дейнеки. Пытливый взгляд любопытного парнишки во всё всматривался, всё запоминал. Как красиво! Поднимаюсь по эскалатору наверх. Теперь направо. Распахиваю двери… 

Огромная площадь. Слева грандиозное здание со шпилем. Читаю название – гостиница «Пекин». На площади памятник Маяковскому. Отец мне о нём рассказывал тогда и то, что около него по вечерам собиралась молодёжь, а поэты читают свои стихи.  И всем это очень нравилось. «Оттепель» только начиналась, так и не растопив ничего по своей сути…

Поворачиваю направо, потом ещё раз направо – это я хорошо запомнил с прошлого приезда сюда. Улица Горького! Огромные дома, облицованные гранитом. Большие магазины, а главное их витрины! Стою, как завороженный, рассматривая содержимое этих «сказочных аквариумов». А там целые горки из различных консервов. Сгущёнки видимо невидимо. В других витринах бутылки с винами и коробки шоколадных конфет. Всё это уму непостижимо. Особенно мне понравилось шампанское – у него горлышко серебрянкой обёрнуто. У нас дома такое только в новогоднюю ночь можно было увидеть, а тут их столько!.. – глаза разбегаются.

Иду, глазею по сторонам, как в первый раз, это я всегда так.  Вокруг нас всё постоянно меняется. Мир не стоит на месте. То, что мы видим сегодня совсем не повторяет вчера. А с отцом я здесь был год назад, пробежали быстрей быстрей, - я и разглядеть ничего толком не смог.

А вот и Пушкинская площадь. Я её хорошо помню: там Пушкин стоит задумчивый, а за ним, как космический корабль вверх взметнулся кинотеатр «Россия»! Это просто чудо, как будто из фантастического фильма какого. А вот, наконец и Тверской бульвар, а за ним магазин «Армения». Это для меня вехи запоминания пути. Теперь совсем уже рядом: пройти метров сто и свернуть в арку. Здесь берёт своё начало Большой Гнездниковский переулок. Узенький такой. Дома вверх вознеслись, солнца не видно. И особенно дом №10, как стена замка средневекового. Какой гигант?! Сколько раз я приезжал сюда с родителями? Но постоянно, при виде его меня охватывал страх и внутренний трепет.

Двери в подъезд тяжёлые, высокие из дерева: еле открываю. Вестибюль: на полу старинная плитка с красивым рисунком, потолки метров пять высотой.

- Мальчик, ты к кому? – голос консьержа.

Я отвечаю. Имя дяди, как пропуск к свободе действий – известный художник. Портреты многих военачальников его рук дело, а жена его, - моя крёстная – общественный деятель… тут и говорить нечего.

- Иди, иди мальчик. Восьмой этаж 821 квартира…

И зачем это он мне всё говорит, как будто я и сам не знаю. Вроде я первый раз здесь?

Большой, старинный, с деревянной кабиной и зеркалами внутри, лифт. Вызываю. Ползёт медленно. Напоминает старичка, шаркающего ногами. Ну, наконец. Открываю руками дверь и также закрываюсь изнутри. Нажимаю восьмой. Ползём вверх…

Выхожу. Длиннющий коридор, как в гостинице. Двери в нишах. Всё хорошо помню: направо, налево и вторая дверь по счёту. 821. Звоню.  Звонка почти не слышно, но знаю точно, что меня слышат. Наконец, звук открывающееся задвижки. Приоткрывается дверь. Сначала появляется глаз, затем улыбка…

- Серёжа, это ты?!.. Один?.. нет, просто возмутительно. Мать совсем ни о чём не думает. Она что, с ума сошла? Такого мальца одного, в город отпускает. Заходи, ты, что, как вкопанный стал?

Потом долгие поцелуи… идём по тёмному коридору. Я передаю сумку, а тётя всё что-то говорит… говорит, но я её не слышу, я весь в блаженстве. Наконец, можно расслабиться – я на месте. Но никак сообщить об этом матери я не мог, тогда не было никакой связи.

Домой вернулся лишь на третий день. Обратный путь показался мне куда короче предыдущего. Приехал повеселевший, довольный и какой-то городской, что ли… Мать долго тискала меня в объятьях. По её щекам текли слёзы, и она говорила:

- Сыночек, сыночек мой миленький… ну, как же это так?.. ну, какая же дура, что отпустила тебя… мо-е-го дорогого…одного и в эту Москву треклятою?!..

                                      (продолжение следует)
                                                    2020г.