Белая кошка

       Ленка глядела в окно… Из него была видна вся улица. Иногда к остановке подъезжал автобус, но мамы всё не было… Ленка совсем не боялась быть одна дома, не так уж много времени проходило между её возвращением из школы и приходом мамы. Всего пара часов… Но дело в том, что как раз в это время наступал перерыв в работе городской радиотрансляционной сети, и в квартире повисала тишина... Ленка не выносила этой тишины! От неё почему-то становилось тревожно и жутко. А вдруг  с мамой что-нибудь случилось? Ленке казалось, что если она не будет ждать маму у окна, та никогда не вернётся… и она стояла и смотрела… стояла и смотрела…

       Елена проснулась и какое-то время лежала неподвижно, переживая свой сон… Да, так оно и было — стояла и смотрела, глупая маленькая девочка… А ещё почему-то вспомнилось, как она рисовала домик с трубой и рядом сад  — цветы, деревья с яблоками, а в углу неизменно писала «мама и Лена» и обводила надпись в кружочек. Как будто эта замкнутая кривая линия могла охранить их, защитить от беды, отвратить любое несчастье, даже смерть… наивное детское колдовство! Не помогло… Прошло всего несколько лет и она стала тайно желать, чтоб мама НЕ ВЕРНУЛАСЬ домой… а вот это – сбылось… Елена отогнала от себя назойливые воспоминания и встала. Нечего разлёживаться, дел полно! Начнём, конечно, с кошки…
       Каждое утро Елена приходила проведать Белую Кошку. Кошка жила на веранде. Откуда она взялась, Елена понятия не имела, просто однажды утром, выйдя на веранду она обнаружила там Белую Кошку, которая очевидно ночью запрыгнула в одно из окон. Грязное и драное существо смотрело на мир ярко-голубыми глазами. Такие глаза Елена видела у кошек только в мультфильмах. Кошка была немедленно усыновлена, отмыта, подлечена и накормлена. Переселяться в дом она решительно отказалась, и так и осталась жить  на веранде, которую Елена немного приспособила к кошачьим надобностям: поставила большую корзину со старым одеялом на дне, чтоб мягко спалось, кошачий туалет, миски, принесла игрушечных мышей.
       Так в жизни Елены появилась Белая Кошка. Она никогда не покидала своё новое убежище, очевидно пресытившись странствиями и приключениями, а целыми днями сидела в кресле-качалке, наблюдая за жизнью в саду и во дворе… Два-три раза  день, когда позволяли дела, Елена заходила к Белой Кошке, проверить, всё ли в порядке, не нужно ли чего, и просто посидеть в кресле с кошкой на руках, почесывая белые ушки и рассказывая благодарной слушательнице о происшествиях вокруг. Кошка слушала и дремала на коленях у Елены.
       Проведав Кошку и проверив наличие еды-воды в мисках, Елена принялась было за обычные домашние дела. Но быстро передумала. На этой неделе ей выпал неожиданный тайм-аут – муж уехал на несколько дней в Город, обещал вернуться к выходным с детьми и внуками. Но это еще не сегодня, значит всю готовку-подготовку можно спокойненько отложить в долгий ящик и немножко пожить для собственного удовольствия… Для начала Елена сварила себе кофе и расположилась с книжкой в кресле-качалке на веранде. На колени тут же взгромоздилась Белая Кошка и принялась посапывать и месить лапами, требуя свою долю внимания… Книжку пришлось отложить. Почесывая белую спинку и прихлёбывая остывший кофе, Елена вернулась мыслями к своему сну…
       В детстве все любят маму. Взрослые тоже, но уже не все. А так хотелось бы!
       – Понимаешь, – обратилась Елена к Белой Кошке за неимением других собеседников, – ведь я же любила свою мать в детстве! И когда выросла любила… но потом наступил момент, когда я захотела, чтоб ее не было. Почему так, Кошка?
       Кошка молчала, наверно ей нечего было сказать.
       – Я теперь даже и не вспомню,  когда всё это началось. Наверно, всё-таки, когда я решила обзавестись своей семьёй. Понимаешь, Кошка, семейная жизнь моих родителей нельзя было назвать удачной. Мать вышла замуж довольно поздно, и без особой любви. Да что там «без особой»! Никогда она отца не любила! Даже я, совсем маленькая, лет пяти,  помню, спросила у неё: «Мама, а ты папу любишь?» У моих детей таких вопросов никогда не возникало! но тогда, после войны женихов было мало… Господи, как же они ссорились! Вернее,  ОНА ссорилась. Отец-то был на удивление терпелив, как я теперь понимаю, а тогда я, конечно, была на стороне мамы.  Не желая, возможно, того, она научила меня не любить отца. Ребенок не понимает, как родители могут ссориться. Раз мама ругает папу, значит он плохой. Так в конце концов они развелись, я уже взрослая была. Но эта домашняя война, наверно, стала у нее привычкой, характер что ли такой был. А тут зять появился. Он её раздражал, может быть потому, что я его любила. Но свою семью я не дала разрушить. И постепенно домашним врагом стала я. Сейчас уж и не вспомнить, из-за чего же мы всё время с ней ссорились. Сначала я плакала, потом привыкла, потом радовалась, когда она куда-нибудь уезжала. Мы стали жить почти как соседи. Я даже пыталась наушники надевать, когда на кухню выходила, лишь бы не слышать, что она говорит. Но ведь с чужими людьми она умела быть и чуткой и терпимой! Характер… Характер это судьба! Его нельзя изменить, как не изменить цвет глаз, ведь её карие глаза не сделать голубыми как у тебя!
       Кошка не отвечала, щурила свои голубые глаза и тихонько мурлыкала под рукой…
       – Ну, ладно, – сказала Елена, ссаживая Белую Кошку с колен и поднимаясь, – засиделись мы с тобой, заболтались… пойду-ка я в огород, а то там без меня скоро джунгли вырастут, а ты будешь вместо снежного барса.

       День пролетел незаметно, дела как-то подворачивались под руку одно за другим, даже пообедать забыла… «И это называется пожить для собственного удовольствия! - ворчала про себя Елена, сооружая внушительных размеров бутерброд… Ладно, уж вечером – никаких дел, сейчас в душик, освежимся и пойду, что ли, с собакой пройдусь не спеша, на карьер её свожу, пусть поплавает, давно уж ей обещала, бедная собаченция!»
       Солнце уже начинало склоняться к закату, когда Елена с собакой отправились на прогулку. На карьер — значит на карьер! Не самая ближняя прогулка, зато приятная – сначала проселком, потом через поле, потом лесом… Сентябрьский день не так велик, зато краски становятся мягче, природа успокаивается, деревья и травы радуют свей прощальной щемящей красотой. После летних забот и суеты наступает время тихого раздумья и покоя. Елена любила сентябрь за это настроение легкой грусти. А собака просто любила прогулки и сейчас им обеим легко шагалось по лесной дороге под высокими соснами. Вот и старый карьер с его темной колдовской водой, зубчатыми елями и склонившимися к воде березками.   Собака нетерпеливо скакала вокруг, то забегая вперёд, то возвращаясь – ей хотелось поскорей броситься в воду, поплыть, выскочить на берег, обдать хозяйку фонтаном брызг и снова нырнуть и снова выскочить… Елена бросала в воду припасённые по дороге палки и собачьему восторгу не было предела…

       Тем временем начались уже синеватые сумерки и Елена заторопилась домой, ей совсем не улыбалось идти по лесу в темноте. Она засвистела, подзывая собаку и тут ей почудилось легкое движение сбоку… Елена быстро оглянулась. По узкой лесной дороге в их сторону шла старуха, с  пакетом в одной руке и палкой в другой. Елена подозвала собаку и взяла ее на всякий случай на поводок. Не потому, что собака могла наброситься на чужого человека, а просто иногда люди боятся чужих собак…
       – Дочка, – сказала старуха, – до высоковольтки далеко?
       – Здесь нет никакой высоковольтки, – ответила Елена, усмехаясь про себя что в свои  годы еще сходит за «дочку», впрочем, как теперь можно было разглядеть, бабке было лет восемьдесят, не меньше… ну дочка так дочка…
       – А куда ж дорога-то?
       – К старым коровникам, потом в Цыганово… А вам собственно куда надо-то?
       – А, значит не в ту я сторону иду… – засуетилась старуха, поворачивая обратно.
       Елена взглянула на небо… до темноты оставалось наверно с полчаса, максимум минут сорок…
       – Подождите! Куда вы? В той стороне тоже нет высоковольтки! Эта дорога идет до поляны и там кончается… Вы откуда вообще пришли? Деревня какая?
       – Так Лебзино, деревня-то моя… Домик у меня там, дача вроде наша, а живу я теперь в Лобне, под Москвой…
       – Так вы сейчас из Лебзино идёте? – Елена мысленно прикинула расстояние… получалось очень даже прилично… Да… бабка ходок… но обратно ей точно засветло не добраться…
       Лес был велик. На карте он покрывал довольно большое пространство и местами был сильно заболочен. Дорога, по которой пришла Елена, была прокатана охотниками и обрывалась, не достигнув даже середины леса. Людям часто случалось здесь блуждать, а однажды при прокладке через лес телефонного кабеля к военной части, даже нашли останки какого-то бедняги, так и не сумевшего найти дорогу из лесу...
       – Послушайте, скоро будет темно… Вы не найдёте дорогу обратно в темноте… Только хуже заплутаете… Давайте я вас отведу в Цыганово, а там кто-нибудь подбросит вас на машине до железной дороги… Доедете до своего Лебзино на электричке… Там еще должна быть одна около восьми часов…
      
       Бабка еще поупиралась немного, но видно идея добраться на машине до станции понравилась и ей. Как выяснилось по дороге, в лес она пошла с самого утра и незаметно, переходя от гриба к грибу, отмахала километров десять, это если считать по прямой… Оставалось удивляться, что у нее еще остаются какие-то силы передвигаться, в её-то годы!
       – Я сама-то из этого Цыганова, – сообщила бабка, когда они свернули на тропинку в сторону деревни, – и отец мой тут жил, правда мы давно уже отсюда переехали, я ещё маленькая была. Мать-то моя умерла, когда я родилась, а отец, значит вдовствовал лет пять, а потом и женился на женщине из другой деревни, из Лебзино, мы туда и переехали. Хорошая она была, мачеха-то! Не у всякого такая мать найдётся, какая у меня мачеха была… Ну, померла, конечно, царство ей небесное! И отец помер… и муж… ну вот детки у меня, внуков Бог послал… А твои-то живы, родители-то?
        И Елена, сама не зная, зачем, вдруг выложила старухе всю свою историю, которая всколыхнулась в душе, разбуженная дурацким сегодняшним сном… И про то, как перестали с матерью понимать друг друга, и про то, как отдалилась мать, хоть и жили вместе, стала как будто чужой, но вечно всем недовольной соседкой. Как незаметно расстроился ее рассудок, помрачилась память, как ушла из дому однажды зимой и как нашли ее весной в лесополосе за много километров, опознали по документам, которые оказались при ней, как похоронив мать, вздохнула с облегчением, как будто свалился огромный камень, мешавший дышать и жить...
Всё, о чём даже и не вспоминала все прошедшие с тех пор пятнадцать лет, что давно изгнала из памяти вдруг выплеснула случайному человеку… Старуха слушала, кивала, бормотала что-то себе под нос. 
       Тем временем они подошли к Цыганово. С полчаса Елена обходя деревню, пыталась найти кого-нибудь, кто согласился бы подвезти ее находку… Наконец, уже отчаявшись и совершенно не представляя, что же делать дальше, Елена увидела возле одного из домов машину. После непродолжительных переговоров выяснилось, что хозяева, да, собираются как раз в город, гостя на станцию везут. Они легко согласились прихватить с собой старуху, посадить в электричку и даже пообещали проследить, чтоб та не проехала своё Лебзино…
       Устроившись на заднем сиденье, бабка выглянула в окно и помахала Елене.
       – Спасибо, тебе, дочка, что не бросила на дороге.
       – Да ладно, пустяки… Вы главное в лес-то одна не ходите далеко, особенно осенью, дни сейчас всё короче, темнеть быстро будет!
       – Да уж не пойду, хватит, нагулялась, – улыбнулась бабка, и вдруг добавила, – а ты, дочка, не думай, на свете-то чего только не бывает… всё может поменяться… поменяться,  позабыться, будто заново родиться…
        Машина зафыркала и тронулась. Елена отступила чуть в сторону, подтянула поводок, чтоб собака не лезла под колёса…
        Домой шли почти в темноте. Светлела песчаная проселочная дорога под ногами, чернели ивы по краям дороги, да вдалеке мерцали редкие огоньки деревни...
       
        Утром Елена проснулась поздно, посмотрела на часы – ничего себе, почти десять! Вот разоспалась-то после прогулки…
        В доме пахло  кофе.
        – Надо бы к приезду мужа с детьми-внуками пирогов что ли напечь, – подумала Елена, – что-то я давно пирогов не пекла, обленилась совсем… Сейчас кофе попью и поставлю тесто.
        Встала, оделась, вышла на веранду…

        – Что-то ты долго сегодня спишь, дочка!
        Елена обернулась. В кресле-качалке сидела с книгой в руках женщина с совершенно белыми от седины волосами. Её ярко-голубые, какие только в мультфильмах бывают, глаза улыбались Елене.
        – А я, пока ты спала, уж и борщ сварила, и тесто поставила. Наши звонили, они решили приехать сегодня, так что давай попьём кофейку, а потом будем пироги лепить...