Рама

- Что за ерунду ты смотришь? Жужжат, пылят... не надоело?
Отвечать было не то, чтобы недосуг, просто казалось немыслимым оторвать взгляд от экрана. То, что происходило там, встряхнуло слежавшуюся в решете воспоминаний мукУ тех мук, что овладевали мной долгие годы, и всё ещё давали о себе знать, как старые раны перед непогодой. Обладая завидной памятью, они ныли, тревожа собой, причиняя зримые, видимые со стороны страдания. Чтобы не раздражать домашних кислым видом, я свистнула собаке, и под этим предлогом вышла, дабы побродить, не будучи принуждённой отвечать на вопросы, а себя потешить сладкими думами о неслучившемся или сбывшемся лишь наполовину.
   Первые гонки на мотоциклах, среди дюн и сосен настигли меня в родном Вентспилсе. Поджарые, жилистые парни, приникшие к ревущему до хрипоты, худому зверю, не успокаивали его, но подзадоривали, шепча на ухо нечто, слышное и понятное лишь им обоим. Словно гарцуя на норовистом коне, гонщики  устремлялись к очередному виражу, отбрасывая на стороны волны песка, парили в голубоватых облаках надорвавшегося турбонаддува, брызгая прозрачными струями, что обильно стекали из-под шлема, смывая пыль со впалых щёк.
  Оказавшись в плену очарования описанного образа, я не расставалась с ним, пока не увидела однажды двухэтажный сарай мотоклуба, из ворот которого по доске, как по пандусу, один за другим выкатывали в кузов грузовика мотоциклы.
Вокруг сновали мальчишки, парни и мужчины. Быстро сообразив, кто из них главный, я подошла и заявила:
- Хочу заниматься мотоспортом!

Руководитель клуба, некрасивый неряшливый доходяга с подведёнными пылью голубыми глазами, опешил, и переспросил:
- Вы не ошиблись? У нас?! Мотоциклом?
- Да! - Кивнула я головой и услышала дикий хохот. Смеялись все: и мальчики, и юноши, мужчины постарше невежливо прыскали в кулак.
Вместо того, чтобы, как и положено девочке, расплакаться да убежать подальше от этих невеж, я насупилась и спросила:
- Когда приходить?
Доходяга пожал плечами и проговорил:
- Ну... завтра, наверное, в пять.
- В пять утра? - Уточнила я.
- В пять вечера, - Ответил он, воздев к небу пыльные брови.

Не знаю, насколько всё было подстроено, но на следующий день в мотоклуб явились все, кому хотелось стать свидетелем того, с каким треском и позором меня выставят. Сославшись на недостаток машин, мне было предложено подготовить мотоцикл самостоятельно, собрав его из имеющегося хлама.
- Вот, всё, что есть, - Сообщил руководитель клуба, указав на коричневую от ржавчины раму. Если отчистишь...
- Да, как нечего делать! - Бодро заявила я и, вооружившись наждачной бумагой, начала действовать.

Большинство из тех, кому хотелось повеселиться, устали наблюдать за моими стараниями уже через полчаса. Самые стойкие продержались час. А через полтора, когда один из элементов рамы уже блестел, словно поручень корабельного трапа на солнце, руководитель клуба пошёл на попятную:
- Ну, хватит, довольно, брось этот металлолом. Пойдём-ка, убедила, дадим мы тебе мотоцикл.
На что я покачала головой:
- За мотоцикл, конечно, спасибо, но сперва я отполирую это. Люблю всё доводить до конца.

То, как сложились мои отношения с мотоспортом - дело десятое. Главным во всей этой истории оказалась  отчищенная до блеска рама, которая нашла своё достойное место в одном ряду с призами и кубками, и стала предметом гордости, неким памятником упорству, увлечённости, и назиданием тем, кто наивно полагает, что мечты всегда становятся явью, после упорного труда над собой.