О лапах и лапках

   И Оливка, и Люси любили спать на красном пледе. Но если Оливка была щепетильна, и лежала на нем лишь если никого дома не было – тогда ее йоркское величество, возлегая на красном геральдическом цвете, вполне переживало свою ответственность за страну, то бишь, за квартиру, то Люси было безразлично, когда и как развалиться на теплом флисе. Ее не волновали такие мелочи, как прослойка между пледом и диваном в виде лежащий под ним – и на нем – вздохнула от сложности ситуации Оливка – хозяйки.
   -Кто первый встал, того и тапки.- Люси свернулась на пледе, не обращая внимания на хозяйку.
   -Ну, тогда я как раз первая и встала. В смысле, легла.
   -Так ведь под плед, а не на.
   Оливка и хозяйка понимающе переглянулись. Наглость кошки не поддавалась никакому описанию. Также описанию не поддавалась, на оливкин взгляд, и хозяйкина снисходительность, прямо-таки потакание этой  усатой морде.
   Люси устраивала беспорядок («Наоборот, Оливка, она помогает нам поддерживать порядок, посмотри, сколько вещей нам пришлось убрать, спрятать или просто выкинуть, чтобы Люси до них не дотянулась своими когтями и любопытным носом!»), пила воду из чашек и ела печенье со стола («Но мы сами виноваты, оставили все на виду!»), лежала в ящике с бельем, загоняла мелкие предметы под диван или холодильник («Оливка! Она молодая сильная кошка, ее тело требует спортивных занятий!» - «Парашютный спорт не подойдет?» - «Оливка! Как ты можешь такое говорить!» - «Ну, тогда хотя бы спортивный туризм. Рюкзак я готова ей помочь собрать»), живо интересовалась едой, лежащей в тарелках («Просто я очень вкусно готовлю, вот еда ее и привлекает» - «Ага, посмотрела бы я на нее у помойки, ты ж ее просто не выпускаешь, спорим, она бы и в баке копалась с тем же усердием?»), грызла цветы и выкапывала их из земли («Нуууу….Мне давно пора пересмотреть количество горшков с цветами в доме. Возможно, их пора сократить») и даже, грациозно пройдя по столу и плите («Хозяйка! Огонь-то зажигай!»), интересовалась, что там хозяйка моет в раковине.
   -Скажите спасибо, что она еще не научилась холодильник открывать.
   -Еще?!!!
   -А что, мне кажется, до этого не далеко. Потом не жалуйтесь!
   Но хозяйка ласково смотрела на развалившуюся на ней кошку и старалась не потревожить ее нечаянным движением.
    -Ну, это если нечаянным? А если нарочным?- И Оливка тащила своего поросенка, чтобы с ней поиграли.
   -Оливка. У тебя же есть лапы («Ну да, четыре, и все – моя гордость»), сама покидай игрушку.
   Собака грустно и обиженно смотрела на хозяйку и, подтолкнув мордой поросенка к краю дивана, сбрасывала его вниз, чтобы, спрыгнув, взять в зубы и снова принести к хозяйке. Конечно, так можно было играть. Но не интересно. Никакого азарта и восторга. А шерстистая бестия между тем преспокойно спала. Не обращая внимания на трагедию, разыгрывающуюся под самым ее боком.
   -Теплым, кстати, боком-то.
   Оливка смотрела на свои лапы, на лапы Люси, которые подросли и стали больше и мощнее ее лап, на хозяйку. У хозяйки лап не было. Но были ноги и руки. И все это было так странно. Люси бегала, играла, скакала, устраивала погромы, воровала – все своими черными лапами с копытками. Она могла бегать. Быстрее или медленнее, по настроению, ходить, копать гнездо для себя на кровати. Ее собачьи лапы верно ей служили, и лишь мерзли, если на улице было снежно, дождливо и слякотно. Хозяйка использовала руки и ноги по-разному, но тоже как-то справлялась.
   «Какое многообразие заложено в нас…» Оливку тянуло на философию, это часто случалось в минуты покоя и одиночества, которое могло настигнуть даже в обществе.
   -Даже в обществе Люси?
   Ой, в обществе Люси надо держать ухо востро, а хвостик при себе, пока его не цапнула когтистая лапа. Но если кошка спит… То да. Даже в обществе Люси.
   -Мама! Ты будешь кофе?
   -Да. Но я не могу встать. У меня лапки.
   Оливка и стоящий в дверях мальчик одновременно с недоверием посмотрели на хозяйку.
   -Да лапки. Вот они, лежат на мне. Принеси мне кофе сюда. Пожалуйста.
   И мальчик пошел за кофе, а Оливка… Она бы совсем расстроилась и заревновала, но вспомнила, как хозяйка сидела в машине, держа в руках руль, а она положила ей голову на левое предплечье. И хозяйка так и ехала, не тревожа ее и переключая поворотники правой рукой, протягиваясь к ним через руль.
   «Наверное, она говорила правду про неделимость любви, которой хватит на всех»-подумала Оливка. Но на всякий случай – исключительно для профилактики – порычала на повернувшуюся во сне кошку.