Король. Дама. Валет

Скрипнув дверью подъезда, Валентина вышла на улицу. Раннее зимнее утро встретило ее легким морозцем и редкими снежными хлопьями, вальсирующими в рассеянном свете уличных фонарей. Вдохнув полной грудью свежий прохладный воздух, она побежала на работу. Надо было торопиться, а то замешкалась сегодня, готовя завтрак своим домашним.

Пробежала по улице, перешла присыпанные снегом железнодорожные пути и углубилась в заросший старыми липами парк. В парке деревья стояли тихие и торжественные, бережно удерживая на мощных ветвях белые пуховые рукавицы, не давая ветерку сорвать их. Много лет назад она часами гуляла по этому парку, катая в коляске маленького Вовку. Сынишка категорически отказывался спать в квартире, оглашая панельную пятиэтажку громким возмущенным криком. И только в коляске на улице успокаивался и спокойно спал. Хоть отправляйся в парк под липы жить в палатке!

Теперь тринадцатилетний Вовка периодически сбегал с уроков и тусовался с друзьями в этом самом парке, матерясь и покуривая. А она, Валентина, потом краснела перед учительницей, выслушивая справедливые (что уж греха таить!) претензии к ее сыну. Ох, непутевый растет Вовка! Не хватает пацану мужского влияния, умного совета, а то и ремешка хорошего. Да где ж его взять, если Вовкин отец, узнав о беременности, исчез, словно его ветром сдуло, и больше ни разу не появился в жизни сына. Хорошо еще мама Валина помогает с внуком. Да только здоровье у Анны Петровны оставляет желать лучшего, суставами мучается, даже инвалидность получила. Теперь сидит дома, взвалив на себя кухонные обязанности. И на том спасибо!

Валентина свернула с парковой аллеи на узкую дорожку, протоптанную жителями нового жилого комплекса со звучным и романтичным названием «Поэма», что вела от остановки автобуса к красивым современным высотным зданиям. Пару лет назад строительная компания известными только ей хитростями оттяпала кусок земли от парка и выстроила на нем четыре пятнадцатиэтажных дома. На первом этаже одного из них и располагался маленький продуктовый магазинчик, в котором Валя работала продавщицей.

Только подошла к невысокому крылечку перед дверью магазина, как из-за угла появился Валин приятель – беспризорный пёс Валет.
- А ты уже тут как тут! – воскликнула Валентина и, улыбнувшись, потрепала пса по загривку. – Подожди немного, Валетушка, сейчас я тебя угощу.
В каждую свою смену она приносила из дома остатки еды со своего стола для собаки и сахарную косточку на десерт. Валет был смесью черного лабрадора и спаниеля, что четко проявлялось в его внешности: голова, хвост и верхняя часть туловища были как у лабрадора, а нижняя часть туловища и лапы – как у русского спаниеля окраски «перец с солью». Этакое диковинное чудо-юдо! Именно потому, что тело пса, как у карточной фигуры, было разделено четкой полосой ровно на две половины, его и прозвали Валетом.

- Сейчас, сейчас, - торопилась Валентина открывая дверь ключами и отключая сигнализацию. Пёс терпеливо сидел внизу у лестницы, внимательно следя за ней умными карими глазами и пошевеливая длинным черным хвостом.
Вынеся собаке угощение в персональной миске, Валентина приступала к служебным обязанностям. Она любила свою работу и этот маленький уютный магазинчик. Во-первых, совсем недалеко от дома, во-вторых, работа была спокойной, без излишней нервотрепки, как бывает в больших магазинах.

Жители «Поэмы» предпочитали затовариваться в крупных гипермаркетах, загружая пакетами с продуктами багажники вместительных дорогих автомобилей. В Валин же магазин заходили, если кончился хлеб, или забыли купить молоко, или вдруг неожиданно захотелось свежих фруктов, или надо было опохмелиться после бурного корпоратива, а за руль садиться никак нельзя. Ассортимент на полках магазинчика был невелик, но самое необходимое всегда имелось.

В тот самый момент, когда к магазину подъехала «Газель» с товаром, к Валентине заглянул еще один завсегдатай, являвшийся в начале каждой ее смены.
- Привет, красавица! – воскликнул щуплый невысокий мужичок в потрепанном пуховике, смахивающем на ватник и нелепой вязаной шапке с помпоном.
- Здравствуй, Степан, - кивнула Валентина, тяжело вздохнув про себя: опять приперся, горе-ухажер! – Зачем пришел?
- Как зачем? Тебе помочь с разгрузкой товара.
- Стёп, ты ж уже полгода как у нас грузчиком не работаешь, - напомнила Валя, надевая пальто, чтобы не простыть, и выходя на улицу к водителю «газели». Полгода назад хозяин магазина решил сэкономить и от услуг грузчиков отказался.
- Ну и что? – семенил за ней следом Степан. – А у меня сегодня выходной. Вот проходил мимо, решил зайти по старой памяти. Вдруг тебе помощь нужна?
- Ничего мне от тебя не нужно, Степан. Сама справлюсь.
- Зря ты это, Валя. Ты ж женщина хрупкая и красивая, тебе тяжести таскать вредно для здоровья. – И решительно потянул у нее из рук ящик с виноградом.
- Какое тебе дело до моего здоровья? – проворчала Валентина, но ящик уступила без сопротивления.

Так Степан и перетаскал ей весь товар в подсобку, а потом еще долго мешался под ногами, то и дело бросая на нее влюбленные взгляды из-под пушистых светлых ресниц. Валя только посмеивалась: вот уж бог послал жениха! Нет, Степа был неплохой мужик, добрый, трудолюбивый, заботливый, всегда готовый помочь, но по-холостяцки неухоженный, запущенный какой-то. Чего только стоила пуговица, черная пуговица, пришитая к серой куртке красными (!) нитками. Эта пуговица всегда веселила Валю и заставляла вступать в привычную перепалку.
- Степан, - вопрошала Валя, слегка кокетничая, - ты что, клинья ко мне подбиваешь? В женихи метишь?
- А что? – распрямлял плечи Степан и подкручивал несуществующие усы. – Чем тебе такой жених не нравится?
- Так ты ж алкоголик, Степан.
- Я бывший алкоголик! Ты же знаешь, что я уже три года ни-ни. Завязал я, и обратного пути нет.
- А я думаю, что бывших алкоголиков не бывает. Алкаши, они как секретные агенты, бывают или действующими или спящими. Чуть что – и проснулся, и снова действующий. – Аргументировала Валентина, видя, как начинает волноваться ее собеседник и забавляясь.

Ему явно очень хотелось доказать свою правоту, оправдаться перед женщиной, и он старался.
- Русский мужик пьет от тоски, от безысходности, от отсутствия перспективы в жизни. А у меня теперь перспектива есть. Меня ж автослесарем на станцию техобслуживания взяли, а туда пьющих не берут. Так что зря ты это, Валя. Я перед тобой чист как стеклышко.
- Ты б хоть подстригся, стеклышко, да побрился, прежде чем женихаться, - посмеивалась Валя, а Степан растерянно хлопал глазами, заливаясь смущенным румянцем, и тер небритую щеку.
- Извини, Валюш, проспал, не успел побриться, боялся, что опоздаю к разгрузке. А в парикмахерскую я схожу, вот сегодня же и схожу.
- Вот и иди, не мешай мне работать! – выпроваживала его Валентина, но на прощание все-таки бросала: - Спасибо за помощь, Стёпа!
- Я завтра приду! – обещал он, спускаясь по лестнице и все оборачиваясь на нее, словно никак не мог оторвать взгляд от ее лица, будто она была писаной красавицей. Чудак-человек!

День за прилавком пролетал незаметно. Многие из покупателей были уже хорошо знакомы Валентине. С кем-то из них перебрасывалась парой фраз, с кем-то долго обсуждала животрепещущую тему некачественной уборки двора дворниками-таджиками, кому-то отпускала товар молча. И чем быстрее темнело на улице, приближая ранний зимний вечер, тем больше душа Валентины наполнялась томительным ожиданием. Она ждала Его, своего принца…

Ох, не зря мама Анна Петровна называла дочку фантазеркой. Дожила до возраста Христа, а от детских мечтаний никак не избавится. Но ничего поделать с собой Валя не могла. Однажды увидев его на пороге своего магазина, сразу поняла, что это ОН... Что именно его она видела во сне, о нем мечтала еще в юности, узнавала его в героях женских романов, которые читала запоем, забывая обо всем на свете.

Несколько месяцев назад у крыльца магазина остановился большой белый автомобиль и из него вышел высокий статный красавец лет тридцати пяти модно и дорого одетый. Он зашел за сигаретами и вежливо улыбнулся продавщице, забирая из ее рук пачку сигарет и отказавшись от сдачи. И от этой белозубой улыбки в Валиной душе запели соловьи и зазвенели весенние ручьи. Он был красив той горделивой, мужественной красотой, свойственной благородным рыцарям и наследникам престолов. И он улыбался ей – обычной продавщице! Дыхание в груди перехватило, а сердце затрепетало от предчувствия чего-то необыкновенного и важного.

Купив сигареты, мечта всей ее жизни вернулась в машину, которая, развернувшись, медленно въехала в подземный гараж дома напротив. С тех пор Валя изучила расписание жизни своего героя. Он уезжал на работу около восьми утра и возвращался после семи вечера, иногда задерживался, а порой возвращался только утром. А Валя гадала, страдая и сгорая от ревности: с кем он провел ночь?

В середине дня, когда покупателей было меньше всего, Валентина часто застывала возле окна, глядя на дом на противоположной стороне улицы, где жил ОН. Она представляла себе его квартиру, просторную, с современной планировкой, модно обставленную. Представляла себя хозяйкой этой квартиры, колдующей у плиты в ожидании возвращения любимого. Она мечтала, как он придет домой, как обнимет ее у порога, как будет хвалить за вкусный ужин. Как они будут пить вино из высоких тонких бокалов, а потом… Дальше она не позволяла себе мечтать, чтобы уж совсем не оторваться от твердой почвы реальности. Вот так размечтаешься, а потом денег в кассе не досчитаешься, придется компенсировать из собственной зарплаты, чего совсем не хотелось.

Пару месяцев назад Валина сменщица Анжела откровенно, по-приятельски ей посоветовала:
- Ты б не воротила нос от Стёпки. Вполне подходящая для тебя партия: разведен, жилье, хоть комнату в коммуналке, но имеет, работяга, и руки откуда надо растут. И в тебя, дуру великовозрастную с ребенком в придачу, влюблен по уши.
- Нужен мне твой Стёпка! – презрительно фыркнула Валентина. – Пусть подстрижется сначала, да научится пуговицы пришивать нормальными нитками, а то смотреть стыдно.
- Ой, зря ты так, Валя, зря, - качала головой Анжела. – Человек он хороший, а внешность – категория переменная. Не знаю, на что ты надеешься? Все принца ждешь?
- Даже не принца, а короля! А на меньшее я не согласна, – заявила Валя, с вызовом вздернув подбородок.

Ну что она могла поделать, если отравленная бреднями романтических писателей – авторов любовных романов – душа жаждала высокого полета? Если так хотелось воспарить над серой, неприглядной действительностью! Проживая в своем воображении выдуманную романтическую историю, она даже имя придумала своему избраннику – Витольд! В этом имени ей слышался звук вынимаемой из ножен шпаги перед дуэльным поединком за честь дамы сердца. Красивое имя и благородное.

Но в этот вечер объект ее грёз что-то задерживался. Валентина то и дело поглядывала на часы, бросала рассеянные взгляды в окно, но белой машины не было. Продавщица отпустила покупателю буханку хлеба и пакет апельсинового сока, второму подала коробку конфет и бутылку шампанского и снова посмотрела в окно.

На другой стороне улицы в круге фонарного света сидел Валет и смотрел в ее сторону.
- Ох, Валетушка, совсем про тебя забыла! – всплеснула руками Валя и заметалась по магазину, доставая собачью миску и пакет сухого корма, купленного в специализированном магазине за свои деньги. Ее любимец был на удивление пунктуален и всегда приходил на ужин вовремя.
Женщина накинула на плечи пальто и закрыв дверь на ключ, но не включив сигнализацию, вышла на улицу, держа в руках миску с едой. Пёс тут же вскочил на ноги и радостно замахал хвостом.

Валя уже спустилась с крыльца, когда Валет галопом понесся ей навстречу через дорогу, на расстоянии уловив чутким носом запах любимого корма.
Она не успела понять, что произошло. Откуда взялась эта белая машина? Визг шин. Глухой звук удара. И страшный, на высокой ноте крик боли, разрывной пулей ударивший Валентине прямо в сердце.
- Вале-е-е-т! – Закричала она и выронила из рук миску. Коричневые шарики собачьего корма горохом рассыпались по белому снегу, укрывшему тротуар.

На бесконечно долгую секунду Валю парализовал ужас, а потом она бросилась к распростертому у колес застывшей машины телу пса.
- Валетушка, господи, бедненький, не умирай только, - причитала Валя, ползая на коленях по грязному асфальту, боясь прикоснутся к покалеченной собаке.
А Валет уже не кричал, а плакал, подвывая и поскуливая. Грудь его впалая, с выступающими дугами рёбер мелко и часто вздымалась от поверхностного, прерывистого дыхания. Задние лапы с торчащими под пестрой шерстью обломками костей судорожно подергивались.

Из машины выскочил Витольд и придирчиво осмотрел вмятину на крыле, потрогал ее рукой, недовольно поджав губы и нахмурив брови.
- Ну и кто мне теперь за ремонт машины заплатит?! – спросил требовательно, остановившись над Валей.
Женщина подняла на него полные слёз и изумления глаза.
- Вы же собаку сбили…
- Ну и хрен с ней, с этой шавкой! – рявкнул красавец, начиная заводиться. – У меня крыло помято. Кто мне оплатит ремонт? Ты или твоя шавка?

Он подошел совсем близко, не обращая внимания на собаку, и рывком поднял Валю на ноги за воротник пальто, словно она была не человеком, а тряпичной куклой, и, свирепея, стал трясти сильными и грубыми руками, приговаривая: «Ты заплатишь за ремонт, сука?». При этом лицо его благородно – красивое исказилось такой злобой, что стало похоже на жутковатую маску на праздник Хеллоуин. Валя онемела и даже не сопротивлялась, а голова ее моталась из стороны в сторону.

Вдруг сбоку метнулась серая тень, и Витольд выпустил из рук свою жертву, чуть не упал, сбитый с ног ударом кулака.
- Не смей ее трогать! – проорал Степан, наступая на обидчика. Помпон на его нелепой шапке воинственно топорщился. – Убью, скотина, если ты ее хоть пальцем тронешь!
«Благородный рыцарь» растерялся от неожиданности.
- Я на вас в суд подам за нападение - пробормотал он, отступая на шаг и потирая ушибленное плечо. Мужик был на полголовы ниже его, щуплый и хлипкий, но так угрожающе сжимал кулаки, а глаза его сверкали такой яростью, что Витольд сразу решил: с этим сумасшедшим лучше не связываться.
- Это я на тебя в суд подам! – рычал Степан, буравя врага ненавидящим взглядом. – Ты собаку покалечил. Давай теперь вези ее в ветеринарку.
- Еще чего! – Витольд юркнул за руль в тепло салона и, закрывая дверь, добавил громко, чтобы все слышали: - Сами разбирайтесь со своей шавкой! Развели тут приют для бездомных животных.

Машина резко дернулась, отскочив на пару метров назад, развернулась, разбрызгивая из-под колес песок вперемешку со снегом и тут же растворилась в зимней вечерней тьме, будто и не было ее вовсе.
А Валя вместе со Степаном склонились над скулящим и плачущем псом.
-Терпи, терпи, миленький, - уговаривала Валя, гладя теплые собачьи уши и глотая слёзы, - мы тебе сейчас поможем.
Степан остановил проезжавшую мимо машину и уговорил хозяина отвезти собаку в ближайшую ветеринарную клинику. Он сбросил с себя серую куртку, оставшись в одном старом, вытянутым на локтях свитере, и расстелил рядом с псом.
- Ты же замерзнешь, Стёпа, простудишься! – попыталась остановить его Валя.
- Не просужусь! – Заявил Степан и осторожно, подсунув обе руки под туловище собаки, перенес на куртку.

Собаку положили на заднее сиденье машины. Валя, усевшись сбоку, бережно поддерживала голову Валета. А тот смотрел на нее мученическим взглядом карих глаз и тихо плакал, пытаясь лизнуть ее руки длинным мягким языком.
Ветеринарная клиника встретила их испуганной тишиной. В светлом коридоре на скамейках вдоль стены сидели посетители, человек пять. Их питомцы, кто в специальной клетке, кто на коленях у хозяина, позабыв про обычную конкуренцию, сидели молча, поджав хвосты и прижав уши. В воздухе отчетливо ощущался запах лекарств, страданий и страха.
К ним вышел врач в синем форменном костюме. Никто не возражал, и Валета безоговорочно пропустили без очереди. Надо было срочно делать операцию, иначе пёс мог умереть.
Валя со Стёпой сидели в уголке на жесткой металлической скамейке и ждали. Заканчивался второй час операции.
- Я возьму Валета к себе, - тихо произнёс Степан, теребя в руках шапку с помпоном, - и на улицу больше одного гулять не выпущу. Вдвоем то веселее будет и безопаснее.
- Нет, Стёп, Валет теперь будет жить у меня. Его же еще выхаживать придется. А ты работаешь по двенадцать часов два через два. Кто ж за псом в эти дни приглядывать будет? – Возразила Валя, пытаясь пониже натянуть подол юбки, чтобы прикрыть ободранные коленки с большими круглыми дырками на колготках. – А у меня мама все время дома. Да и сын Вовка обязательно поможет. Он у меня давно собаку просил, а я, дура, все отказывала, боялась ответственности.
- А я отпрашиваться с работы буду в обеденный перерыв, - не уступал Степан. – Я ж недалеко от дома работаю. И хозяин у меня нормальный, с душой человек. Отпустит.
Они не заметили, что говорили о собаке так, будто угрозы для ее жизни уже не было. Наконец вышел врач и сообщил, устало улыбнувшись:
- Вовремя вы его привезли. Еще бы полчаса и было бы поздно. Операция прошла хорошо. Но собака пока побудет у нас. Надо понаблюдать хотя бы сутки. Приезжайте завтра к вечеру. Если не будет осложнений, заберете ее домой.
- Спасибо, доктор! – радостно переглянулись Валя и Стёпа.

Можно было отправляться домой. Степан выгреб из карманов все имеющиеся деньги, чтобы оплатить операцию, и то не хватило. Договорились, что оставшуюся сумму оплатят, когда будут забирать собаку.
Едва тревога отпустила свою жесткую хватку, сразу навалилась усталость, ссутулив плечи обоим и отяжелив ноги, будто в них налили свинца. Валентина протянула своему спутнику куртку, предварительно ее отряхнув. Вышли на улицу.

Черное ночное небо в прорехи облаков смотрело на мир яркими зимними звездами. Редкие в этот поздний час прохожие обходили странную парочку, с удивлением оглядываясь на женщину в разодранных на коленях колготках и мужчину в грязной куртке, похожей на ватник, и в смешной шапке с помпоном.
- Ну что, Валь, зайдем на твою работу, - предложил Степан, - закроешь магазин по-человечески, а то тебя уволить могут.
- Да наплевать! – решительно заявила Валентина. – Я сама уволюсь. Лишь бы больше
 не видеть эту мерзкую злобную рожу.

Поднявшийся к ночи ветер завивал маленькими белыми вихрями нападавший за день снег. Валя поежилась и подняла повыше воротник пальто. Ее спутник тут же стащил с головы шапку и протянул ей:
- Надень, а то простудишься.
- А ты как же?..
Степан только пожал плечами и безразлично махнул рукой.
- Давай пойдем побыстрее. На ходу согреемся.
До магазина они добрались уже совсем поздним вечером, почти ночью. Валя взяла свою сумку, шапку, выключила свет в помещении, включила сигнализацию и закрыла дверь на ключ, вдруг почувствовав, что закрыла не только дверь магазина, но и дверь в свою прошлую жизнь. Стёпа переминался с ноги на ногу возле крыльца.
- Я провожу тебя до дома? – робко спросил он. – А то поздно уже и темно.
- Пошли, - кивнула Валентина и взяла его под руку.

Они шли по пустынному темному парку, по которому Валя всегда боялась идти вечером одна. Старые липы в темноте превращались в сказочных великанов, а за каждым стволом мерещились то дикие звери, то бандиты. И она не шла, а почти бежала по аллеям, стараясь как можно скорее добежать от одного круга тусклого фонарного света до другого.

Но сегодня никакого страха не было. Они шли молча и думали каждый о своем. Сначала Валентина размышляла о будущей жизни Валета в ее доме. О том, как Вовка будет гулять с ним после школы, а вечерами пёс будет лежать в уголке на своей новенькой лежанке, которую ему сошьет бабушка Анна Петровна, положив умную морду на вытянутые лапы и наблюдая за своей новой семьей.

А потом притихшая на фоне переживаний фантазия снова расправила свои радужные крылья, и Валя представила себя принцессой из сказочного замка, заблудившейся в диком лесу, полном жутких опасных тварей. Но только улыбнулась глупым фантазиям и покосилась на своего спутника. Кажется, теперь у нее появился телохранитель, которому никакие твари не страшны. Она покрепче ухватилась за локоть Степана и предложила:
- Пойдем - ка, Стёпа, к нам в гости. Я тебя ужином накормлю и чаем напою с мороза.
Степан бросил на нее растерянный взгляд и промямлил:
- Неудобно как-то. Поздно уже, да и не при параде я…
- Ничего, я ж тебя не во дворец зову на королевский прием. Можно и без парада. – Заверила Валя, а про себя подумала: «Хороший он, Стёпка, хоть смешной и неухоженный. А неухоженность, она ж легко лечится заботой и вниманием. И пуговицу эту дурацкую перешью нормальными нитками, пока он чай пьет. Делов-то…»
И две человеческие фигурки рука об руку растворились в морозном сумраке парковой аллеи, оставляя за собой две параллельные дорожки следов.