Модистка

 Глава 24
Неделя заканчивалась, Аннушке надо было возвращаться в барский до; в душе она сожалела, что так быстро окончилось ее пребывание в родительском доме. Но ее радовало, то, что мама поправилась, у нее даже перестал кашель,он больше не мучил ее по ночам и она до самого утра спала спокойно.

   Бабушка тоже была очень рада выздоровлению Евдокии, теперь, — говорила она, — я могу возвратиться домой со спокойной душой.

  Утром, неожиданно приехал дедушка, мамин отец. Он был очень рад, что его дочь поправилась. Встреча с Аннушкой его обрадовала. Последний раз, он видел внучку, когда ей пошел восьмой год, и он был немало удивлен как она выросла:

  — Совсем стала барышней, — сказал он, целуя Аннушку, — и красавица такая, какой ты, Устинья, была в молодости, — нет, погоди, даже не пойму, — на кого она больше похожа, — на тебя, Устинья, или на Евдокию? — разглядывая внучку, — сказал он.
  — Матюша, Анна похожа на себя, — сказала бабушка с улыбкой, — ее красота особенная и принадлежит только ей, хотя не спорю, думаю, что у нее есть немного того, что она взяла от матери и от своего отца.

   Дедушка согласился с ней, — ты, Устинья, как всегда права, за это я и люблю тебя, душенька.

  Когда с работы пришли отец и брать Анны, дедушка и тут был удивлен, не меньше, он не узнавал своих внуков.

  — Как бежит время, — сказал он, — совсем недавно бегали вихрастыми мальчуганами, и какими добрыми молодцами стали теперь — настоящие богатыри! Девки, небось, головы потеряли.

  — А ты, Илья, постарел, вона голова — вся серебром покрылась.

  — Да, и ты, Матвей, не помолодел за это время, — сказал отец, — и они оба рассмеялись.

  Бабушка поспешила накрыть стол к ужину. Сели за стол всей семьей. Отец встал, и, подняв кружку с медовухой:
  — Я предлагаю выпить за семью и за то, чтобы мы чаще встречались за одним семейным столом, не по случаю какой-нибудь болезни, как это случилось теперь, а по праву родства нашего, чтоб дети и внуки наши знали свои корни и чтили из поколения в поколение свой род.

  Одобрив речь отца, все выпили, за исключением Аннушки и Евдокии, которые только пригубили: Анне не полагалась по молодости, а Евдокии, потому что она после болезни.

  Затем полились разговоры на житейские темы. Поговорили о посевной, о том, что зима в этом году была снежная, урожай поэтому должен быть добрый.
  Матвей пожаловался на то, что у него изба слишком подсела и попросил своего свояка:

  — Приехал бы ты, Илья, посмотрел, может, можно что-то сделать.
Отец заверил, что как только закончится посевная, обязательно приедет, да не один, а с сыновьями. Он их обучил всему, что сам знал и умел, теперь они неплохо разбираются, пожалуй, даже лучше его.

  Когда ужин был закончен, Матвей встал из-за стола перекрестился и поблагодарил Господа Бога за хлеб, за соль. Затем поблагодарив хозяев, стал собираться в обратную дорогу, сказав Устинье, чтоб не мешкала и тоже собиралась.

  — Куда ж в ночь-то? — отдохнули бы, папа, ночь ведь всю ехали и опять не спать всю ночь? С утра бы ужо поехали, — проговорила мама, — Но ее отец, взглянув, ласково на дочь, сказал:

  — Али, ты не знаешь, доченька моя дорогая, что хозяйство не жде. Ночь — самое то, — к утру дома будем.

  — Попрощавшись со всеми, бабушка и дедушка сели в телегу и уехали.

  — Надо и мне собираться, — сказала Аннушка — с тоской в голосе, ей так не хотелось уезжать из родного дома.

  — Но ты-то пока погоди, — сказал отец, — у тебя целых два дня впереди, есть время побыть еще дома и порадовать нас с матерью, — отвезу тебе во время, как и обещал барыне.